Почему-то последние дни мои мысли бродят где-то в летнем Питере прошлых годов.
2015-2017. Я вспоминаю комнату на Технолошке, где слева жила бабуля с шизофренией и ее безработный сын Боря, а справа молодые ребята из Кабардино-Балкарии, и ещё много кто там жил в других концах квартиры. Бабуля напоминала привидение с седой косой, которое иногда выскальзывало из темных недр 120-метровой коммуналки или стояла с сигаретой у окна на темной кухне. Иногда она меня останавливала и рассказывала, что некто проникает через черный ход и выкручивает лампочки. А когда ко мне приходили гости, она ставила табурет в коридор и, как часовой, ждала их ухода. Время от времени она ещё требовала справку из КВД, если кому-нибудь (не дай Бог) приспичило в туалет. К слову, наш туалет выглядел так, что после его посещения следовало бежать в это самое КВД:). Доживая последние недели в мае 2017, я, заходя туда каждый раз, боялась, что полы, которые прогнили возле унитаза, обвалятся в индийское гетто снизу. В общем, квартира была в жутком аварийном состоянии. Дом 1890 года, последний ремонт делали то ли в 50-е, то ли в 70-е. На кухне у нас ещё была такая древняя (вроде бы дровяная) печка, исполняющая функцию стола на тот момент и по ней всегда сновали полчища тараканов. Да, в кухне их были тысячи. Ребятки из соседней комнаты часто оставляли что-то из еды на этом печном столе и усатым жильцам всегда было чем поживиться. Хуже всего было ночью. Чтобы попасть в туалет нужно было идти на кухню. Я шла с фонарем, зная, что на выключателе сидит парочка и что дверь надо открывать ногой, иначе никак. Полы, стены напоминали тараканье королевство, будто с приходом ночи они овладевали этой квартирой. Мне везло, ко мне заползали изредка и то меня передергивало каждый раз, не смотря на привычку видеть их в общих зонах. Мою крошку-комнату я воспринимала как светлый чистый островок посреди болота. Я сама клеила белые обои, стоя одной ногой на двухметровой шатающейся стремянке, а после украшала стены тибетскими флагами и китайскими красными фонарями. Я развешивала на стене фотографии тех, кого любила, тащила с другом непреподьемный ортопедический матрас с авито, который занял две трети комнаты и журнальный столик из комиссионки. Собирала вешалку, такую как в магазинах одежды. Искала, где купить китайский пузатый чайник с бамбуковой ручкой. Прихватила юкку в Ашане для уюта. За неделю комната, в которой на одной стене были фотообои с морем, а на другой лохмотья каких то других обоев, где не было даже замка в двери, преобразилась до неузнаваемости. Я готовила в мультиварке, заваривала чай в китайском чайнике, жгла благовония пачками (соседи громко возмущались). Друзья говорили, что в комнате какая-то расслабляющая атмосфера и уходить совсем не хочется. Моим любимым местом был подоконник. Там я сидела часами с кружкой чая, слушая музыку и наблюдая за жизнью города. Это была своего рода медитация.
Все неожиданно закончилось, когда меня атаковали клопы и один из них вполз мне в ухо. Это стало последней каплей и началом переезда.