XVIII столетие – время авантюристов. Оно породило искателей приключений, несметных богатств и тайных знаний. Оно явило солдат, шпионов и шарлатанов, одинаково хорошо владевших шпагой, пером и алхимической ретортой. Оно пошатнуло троны, напугав правителей самозванцами. До сих пор мы помним Казанову, шевалье д’Эона, графа Калиостро и княжну Тараканову. К ним надо добавить Федора Эмина – незаслуженно забытого русского писателя.
Текст: Дмитрий Урушев, фото Коллаж Анжелы Бушуевой
Федор Александрович Эмин (1735–1770) – выдающийся деятель отечественной культуры. Без преувеличения его можно назвать отцом русской истории и одним из основоположников русской беллетристики и журналистики. Начав печататься в 1763 году, Эмин опубликовал множество оригинальных и переводных романов, сочинил религиозный трактат «Путь ко спасению» и комедию «Ученая шайка». Он издавал журнал «Адская почта, или Переписка хромоногого беса с кривым» и составлял «Российскую историю жизни всех древних от самого начала России государей».
Личность Эмина всегда привлекала внимание потомков. Карамзин писал: «Самый любопытнейший из романов г. Эмина есть собственная жизнь его, как он рассказывал ее своим приятелям». Карамзин полагал, что такая жизнь может послужить основой для обширного повествования: «Вот богатая материя для шести или семи томов!»
Справедливы слова литературоведа Григория Гуковского, написанные в середине ХХ века: «Все попытки установить подлинную биографию Федора Эмина были безуспешны. Он создал о себе столько легенд, так запутал вопрос о своем происхождении, что отличить выдумку от правды крайне затруднительно». Гуковский дал Эмину замечательное определение: «Это был авантюрист и делец, Чичиков русской литературы XVIII века». Но правильнее сравнивать Эмина с другим гоголевским героем – с Хлестаковым.
Стараясь произвести впечатление на современников, Эмин сочинил несколько причудливых биографий. Желая достигнуть той или иной цели, он предлагал ту или иную небылицу, выдавая себя то за венгра, то за поляка, то за турка. Однако есть обстоятельство, указывающее на несомненное восточнославянское происхождение Эмина: он в совершенстве владел русским языком. Карамзин отмечал: «В слоге его редко приметен иностранец».
ПРИКЛЮЧЕНИЯ В ТУРЦИИ
Некоторые данные, рассеянные в рассказах Эмина, позволяют восстановить его подлинную биографию. Человек, называвший себя Федором Эминовским или Федором Эминым, родился в 1735 году в Малороссии. Либо в той ее части, что принадлежала России, либо во владениях Речи Посполитой. Его родным языком был восточнославянский – русский или малорусский.
Украинское происхождение Эминовского не вызывало сомнения у современников. Писатель Михаил Чулков, высмеявший соперника по перу в поэме «Плачевное падение стихотворцев», утверждал:
Рождение его мы знаем, было где,
Угодно было то несведущей судьбе,
Что б мудрой отрок сей от прочих отличился,
В неведомой земле, в Хохландии родился…
В 1769 году на страницах «Адской почты» Эминовский, выдававший себя за турецкого дворянина, попытался оспорить это утверждение. Он вывел Чулкова под именем «площадного враля» Злоумова, о котором кривой бес рассказывает в письме хромоногому бесу: «Он начал клеветать и род того человека, о котором он ничего не знает, называя его в Украйне от подлых родителей рожденным. Напротив того ты знаешь его родителей и видал ли он Украйну отроду».
По вероисповеданию Эминовский был православным и, скорее всего, происходил из священнического сословия. Он получил духовное образование и жил в бурсе – общежитии при духовном учебном заведении.
Искатель приключений, Эминовский каким-то образом оказался в Стамбуле. Может быть, бурсак отправился в паломничество в Иерусалим, но по дороге был задержан турками. Может быть, попал в ясырь – в число пленных, захваченных крымскими татарами во время очередного набега на южнорусские земли.
Как бы то ни было, в Турции с молодым человеком произошло некое приключение. Карамзин полагал, что оно было любовного свойства: «Неосторожно заглянул в гарем турецкий». Чулков описал приключение более пространно. В Стамбуле Эминовский торговал на рынке пирогами:
Паши и визири подовые едали,
И тут-то все его придворные узнали.
Имамам по утрам горячие носил,
У них и Алькоран на память заучил…
Юноша соблазнил жену какого-то турка: «Супружницу его в любовь к себе склонил // И пару пирогов за то ей подарил». Разгневанный муж «в суд его водил, а там и присудили, // Чтоб ноги по земле его уж не ходили». Только заступничество дервишей спасло Эминовского от казни.
Ему пришлось выбирать между смертью и принятием ислама. Молодой человек предпочел последнее и некоторое время даже служил в янычарах. В книге «Краткое описание древнейшего и новейшего состояния Оттоманской Порты» (1769) он сообщал: «В бытность мою в Константинополе я вступил по нужде в янычарскую службу и жил в полку, Ельли беш джамаат называемом».
Эминовский жил среди турок, изучал их язык и веру. Однако, как выяснилось впоследствии, его знания были недостаточны. Турецкий язык он усвоил неудовлетворительно. А об исламе судил очень поверхностно. В трактате «Путь ко спасению» Эминовский писал: «Не говорю я о магометанцах, те уже излишние философы. У них закон на вольности и хитрости основан. Там жениться можно и развестися, когда кто похочет. И прочими множественными беспорядками оная секта наполнена, которые я и описывать гнушаюсь».
В «Российской истории» Эминовский изобразил молитву турок: «В пустой и ничем не украшенной мечети стоят в печали, яко заблужденные или что-нибудь утратившие. Распоясываются и полы опускают вниз. То встают, то опять на земле садятся. Покланяются изумленным лицем. Потом присядут на земле, повеся бороды вниз, долгое время размышляют. Потом вдруг, как бы пришед в безумие, оглядываются на все стороны. Потом паки как обуявшие весьма скоро с земли подымаются и несколько минут стоят, зажмуря глаза». Такое описание мог сделать только невнимательный путешественник, а не человек, живший среди турок.
ИЗ БРИТАНИИ В РОССИЮ
В 1760 году Эминовский прибыл в Лиссабон. Перед тем как попасть в Португалию, молодой человек некоторое время провел в Италии, в Тосканском герцогстве, что нашло отражение в романе «Непостоянная фортуна, или Похождение Мирамонда» (1763). Этим объясняется хорошее знание Эминовским итальянского языка. Чулков полагал, что авантюрист жил в Риме:
Еще и прозою прелестною сковал,
Что в Риме часто был и Папу там видал,
В Иерусалиме жил, Египет точно знает,
О коем завсегда в простых людях болтает…
В Лиссабоне Эминовский выдал себя за турка Магомета Эмина, желающего принять христианство. Изучив основы католического вероучения, молодой человек отказался креститься в Португалии и попросил разрешения на отъезд во Францию, для чего обратился за паспортом к французскому консулу. Затем неожиданно передумал и получил паспорт от английского консула.
Эминовский прибыл в Лондон 12 февраля 1761 года и явился к русскому посланнику Александру Голицыну. Мнимый турок заявил, что желает принять православие и поступить на русскую службу. Крещение Магомета Эмина состоялось 26 февраля в церкви при русском посольстве. Крестным отцом был сам посланник, по имени которого Федор получил отчество – Александрович.
Всякий бурсак знает, Церковь признает «едино крещение во оставление грехов». Повторное крещение – надругательство над таинством. Что заставило Эминовского пойти на это? Авантюризм. То же, что заставляло французского шпиона д’Эона рядиться то в мужское, то в женское платье и выдавать себя то за шевалье, то за мадемуазель. То же, что поддерживало на допросах княжну Тараканову, так и не открывшую следователям тайну своего происхождения. Эминовский играл роль турка до конца.
В апреле молодой человек получил от Голицына новый паспорт и на английском корабле отправился в Санкт-Петербург, куда прибыл в мае. В России бывший бурсак сначала назвался Эминовским (Eminowski), но потом переменил фамилию на более выразительную и стал Эминым. Такова наиболее вероятная версия биографии Федора Эмина до его поступления на русскую службу.
Биографию, отчасти подобную этой и составленную со слов самого сочинителя, «по изустному его о том объявлению», поместил Николай Новиков в «Опыте исторического словаря о российских писателях» (1772).
Новиков сообщал, что Эмин родился «в Польше или в пограничном каком с Польшею российском городе от небогатых родителей, которых и лишился он в младенчестве». Воспитанием мальчика занимался некий иезуит, «который обучил его латинскому языку и другим употребительным в их школах наукам».
Вместе с иезуитом Эмин путешествовал по странам Европы и Азии, пока не оказался в Турции, где с ним произошло «приключение, о котором он не объявлял». «По сему-то приключению взят был под стражу. И для избавления себя от вечныя неволи принужден был принять магометанский закон. По принятии же закона, не имея иного пропитания, вступил он в турецкую службу и был несколько лет янычаром».
Желая вернуться в Европу, Эмин на английском корабле прибыл в Британию, где, «приняв благое намерение принять природную свою христианскую веру, явился к российскому в Лондоне министру в 1758 году, где по желанию его окрещен в том же году».
Это первая версия биографии Эмина, отчасти похожая на правду. Во второй версии он превратился в венгра.
ВЕРСИИ БИОГРАФИИ
Из всего написанного Эминым читателям особенно полюбился трактат «Путь ко спасению», выдержавший до 1917 года более 50 изданий. Первое увидело свет в год его смерти. Во втором издании (1781) приводилась вторая биография Эмина – «Краткое описание жизни сочинителя сея книги», – также записанная с его слов – «по изустному его о том объявлению».
В описании сообщалось, что сочинитель родился в 1735 году в небольшом венгерском городке Липпа возле турецкой границы (ныне город Липова в Румынии). «Отец его был венгерец, а мать – полька».
Эмин обучался в иезуитском училище, «где находясь, остротою и прилежностию своею к наукам привлек внимание к себе всех учителей своих, из коих один, полюбя его отменно, содержал на собственном иждивении». Отправившись в проповедническую поездку, иезуит взял юношу с собой. Поездив по европейским и азиатским странам, путешественники оказались в Турции. Здесь с молодым человеком произошло «приключение, о существе коего объявлять он никому не хотел».
Вынужденно приняв ислам, Эмин поступил в янычары. Затем на английском корабле уплыл в Лондон, где «старался изведать в обращении с учеными духовными людьми все христианские религии, беспрепятственно и вольно в Англии отправляемые». Уверившись в истинности православия, Эмин принял крещение в русской посольской церкви.
Третья версия биографии – «Краткое описание жизни автора сея книги» – появилась в третьем издании «Пути ко спасению» (1784). «Один достойный веры человек сказывал, что он еще в детстве г. Эмина знал и учился с ним латинского языка в Киевской академии, слушав грамматику, синтаксиму, риторику, философию и богословию». Эмин жил в бурсе, но, «имея склонность к странствованию, из Киева удалился, и слышно было, что он находится в Цареграде».
По словам «достойного веры человека», Эмин был родом из Малороссии или из польского местечка, расположенного неподалеку от Киева. В Польше, в Томашувском повяте Лодзинского воеводства, существует местечко Эминув (Eminow). Соблазнительно его считать родиной писателя, но оно весьма удалено от Киева.
В «Словаре русских светских писателей» (1845), составленном митрополитом Евгением (Болховитиновым), помимо выше приведенных версий биографии Эмина была помещена еще одна – четвертая, весьма похожая на приключенческий роман. Она основывалась на прошении Эмина «о принятии его по способностям и знанию своему языков турецкого, италианского, английского, испанского, португальского и польского в российскую императорскую службу».
В прошении сообщалось, что дед Эмина был поляк, перешедший на турецкую службу и принявший ислам. Он поселился в боснийском городе Зворнике, который Эмин называл «столичным Бошняцкой провинции городом». Отец Эмина якобы воспитывался «при дворе тамошнего губернатора».
После смерти высокопоставленного покровителя Эмин-старший отправился в Стамбул «просить себе бошняцкого губернаторства». В столице он купил рабыню-христианку, от которой и родился будущий писатель. Отец Эмина не получил желаемой должности, но был назначен губернатором города Лепанто (Навпакта). Затем впал в немилость и был «сослан в заточение» на остров Митилини (Лесбос).
Эмин-младший вместе с отцом бежал в Алжир и поступил на службу к тамошнему правителю. Здесь они отличились в войне с Тунисом, и «молодой Эмин пожалован был кавалерийским полковником».
Вскоре отец умер. «Тогда-то Федор Эмин, взяв увольнение от владельца, возвратился в Стамбул к своей матери и объявил ей свое желание уехать в европейские страны с тем, чтобы там принять христианскую веру, которой она его издетска наставляла».
«Купя товару на 3000 червонных», Эмин покинул Турцию и на шведском корабле отплыл в Гибралтар. Но на судно напали пираты и привели его в марокканский город Аземмур. Местный губернатор решил ограбить и убить богатого пленника. «Сие видя, Эмин бросился немедленно на стоявшую по счастию в воротах губернаторского двора верховую лошадь и ускакал в отстоящий на пять верст португальский городок Мадзагам».
Эмин, изъявивший португальцам желание принять христианство, был отправлен в Лиссабон и «поручен был для наставления в вере кардиналу Карвалу». Дальнейшее известно: искатель приключений оказался в Лондоне, затем в Петербурге.
Знание иностранных языков молодой человек объяснял тем, что «сам отец обучал Федора Эмина чрез десять лет латинскому и польскому языкам, а потом отправил для обучения италианскому языку в Венецию». Португальский и английский языки Эмин изучил, «находясь несколько месяцев» у кардинала в Лиссабоне.
Изложив четыре версии биографии авантюриста, митрополит Евгений недоуменно развел руками: «Из всех сих разноречивых сказаний чему верить, неизвестно».
ПЕРВЫЙ ИСТОРИК
Версия о турецком происхождении Эмина исследователям всегда представлялась самой неубедительной. Но в 1978 году литературовед Евгений Бешенковский опубликовал обнаруженное в Архиве внешней политики России прошение Эмина о приеме на русскую службу – итальянский оригинал и русский перевод. В нем молодой человек рассказывал о своем польском происхождении («дед мой, родом поляк»), об отце – «лепанском губернаторе», о службе в Алжире, о пожаловании «полковником в кавалерии», о бегстве из марокканского города Аземмура в португальскую крепость Мазаган, об обучении у кардинала Паулу де Карвалью.
Кроме того, в архиве сохранился паспорт, выданный португальскими властями на имя Магомета Эмина – «турецкого закона дворянина константинопольского», сына генерала «именем Гусейн-бека».
Казалось бы, документы подтвердили версию о турецком происхождении русского писателя. Но если верить им, получится, будто бывший турецкоподданный, прибыв в Россию в 1761 году, уже через два года настолько хорошо освоил русский язык, что, впервые выступив в печати, сразу выдвинулся в ряды лучших сочинителей.
Возникает эминовский вопрос, подобный шекспировскому. Кто скрывался под именем Федора Эмина? Может быть, кто-то из его покровителей – Иван Шувалов, Григорий Орлов или сама Екатерина II? Но этот вопрос, конечно, лишен смысла.
Язык произведений Эмина звучит вполне современно. Вот отрывок из романа «Награжденная постоянность, или Приключения Лизарка и Сарманды» (1764): «О, смерть, все наши желания похищающая! Ты не знаешь справедливости. Виноваты пред тобою люди тем, что в свет родятся? Злоба и добродетель у тебя в одной цене. Трон и пастуший шалаш – у тебя все одно. О, смерть несносная!»
Человек, для которого русский язык не является родным, не может писать так. Это удивляло и митрополита Евгения: «Замечательно то, что Эмин по приезде в С.-Петербург почти невероятно скоро выучился по-русски, через два года сделался русским писателем и в 9 лет своего в России пребывания издал более 25 книг переводов и сочинений в разных родах».
Версия о происхождении Эмина из «дворян константинопольских» представляется неубедительной. В ее основе лежат документы либо подделанные, либо украденные. Авантюрист пытался выдать себя за знатного турка, желая получить от российского правительства дворянство или высокий воинский чин.
Канцлеру Михаилу Воронцову документы Эмина показались подозрительными, а биография – неправдоподобной. Русскому посланнику в Турции Алексею Обрескову было поручено узнать «о предъявлениях Эмина и о родственниках его в Константинополе находящихся». Расследование не подтвердило рассказ вчерашнего турецкоподданного. Женщина, которую он назвал своей матерью, к тому времени умерла. И Обресков сделал вывод: Эмин – проходимец. «Какого же он состояния, то я с точностию ничего сказать не могу, но сколько экспериенция (опыт. – Прим. авт.) показывает, в подобных выходцах и разкащиках весьма редко прок бывает», – писал посланник.
С таким неблагоприятным определением Эмин поступил на русскую службу, которая не принесла ему ни чинов, ни богатства. В июле 1761 года по распоряжению Воронцова он был зачислен переводчиком в Коллегию иностранных дел и получил чин поручика. Эмин выдержал экзамен на знание шести языков. Притом выяснилось, что он владел не письменным турецким языком, а только разговорным. Это несколько странно для «дворянина константинопольского». Затем с ведома Шувалова Эмин преподавал итальянский язык в Сухопутном шляхетском корпусе и в Академии художеств.
В 1762 году Эмин женился. О его супруге известно лишь то, что ее звали Ульяной. В 1781 году издатель «Пути ко спасению» писал: «От сего брака рожденные им два сына Николай и Александр находятся ныне для обучения наук, первый в Санкт-Петербурге при Горном училище, а другой в Москве при Университете».
Недостаточное жалованье и большие долги вынудили Эмина зарабатывать деньги писательским трудом. В 1763 году выходят его первые книги. В июле того же года, пользуясь покровительством князя Григория Орлова, Эмин получил место переводчика при Кабинете императрицы Екатерины IIи чин титулярного советника.
Из произведений Эмина следует особо упомянуть трехтомную «Российскую историю» (1767–1769). Современники и потомки единодушно разбранили книгу. Карамзин называл ее «самым неудачным» из романов Эмина и упрекал сочинителя в том, что он использует подложные источники – «ссылается на Полибиевы известия о славянах, на Ксенофонтову скифскую историю и множество других книг, никому в мире не известных».
Однако, признавая недостатки «Российской истории», нельзя не отметить, что она написана увлекательно. Несомненно, Карамзин подражал Эмину, заботясь о красоте слога «Истории государства Российского».
«Российская история» не лишена юмора. Вот что писал Эмин о тех, кому отечественная история казалась недостаточно древней: «Мы тем по справедливости должны предпочесть наших древних летописцев пред иностранными, что они в то время писать научились, когда в России христианская вера распространятся начала. И ежели прочие народы почитают то за славу и честь, что гораздо прежде нас начали быть просвещены, то мы должны назваться счастливыми, что оной не имеем. Ибо и наши летописи были бы наполнены баснями и многих богов больше невозможными, нежели удивительными действиями. Не в одной бы у нас книге было написано, что Юпитер имел свой престол в Киеве, откуда громовыми своими стрелами выгонял иных богов, ибо и наши древние князья из оного града выгоняли своих братьев так, как и он. Венера была бы вознесена во многих наших писаниях до небес и имела бы свою столицу в Москве».
Эмин скончался 18 апреля 1770 года и был похоронен 20 апреля «по обряду христианскому» на кладбище при церкви Благовещения на Васильевском острове. Погребение на этом погосте было доступно только состоятельным людям, имевшим возможность дать «вкладу на церковное строение и расходы не меньше 10 рублев». Здесь были похоронены механик Андрей Нартов, путешественник Степан Крашенинников и художник Антон Лосенко.
В советское время останки Нартова и Крашенинникова были перезахоронены на Лазаревском кладбище Александро-Невской лавры. А могила Эмина, судя по всему, была утеряна уже к концу XVIIIвека. В 1784 году на ней не было памятника, что дало повод издателю «Пути ко спасению» написать: «Над гробом его никакого не поставлено знака, да и не надобно. Труды его писаний пребудут неизгладимым имени его памятником во всех временах и у всех благочестивых людей в незабвенной памяти».