В первый год «таксования» в Бишкеке у меня ещё не было постоянного «пятака». Стоял где придётся пока конкуренты не «выживут». Но всё равно старался придерживаться какого-нибудь определенного района. Одним из таких мест было пересечение самой главной Бишкекской артерии – улицы Советской, с улицей Ленинградской, где я остановился в тот раз, о котором хочу рассказать во всех подробностях и деталях...
Лето, жара. Рядом кроме моей машины на пятаке - только две иномарки. Правые пассажирские двери моего «Москвича» (т. е. со стороны тротуара) открыты. Я – рядом на травке, в густой тени под дубом.
Подходит молодой человек «бомжеватого» вида. Футболка на нём выцветшая и шорты джинсовые, «жёванные-жёванные»! А в руках в пакете, как ни странно, две ракетки очень «крутые». Я ещё подумал: украл где-то ракетки, теперь ходит продаёт.
А он – никакого внимания на иномарки – внимательно так, и с явным нескрываемым любопытством заглянул в одну открытую дверь моего «Москвича», в другую. Думаю, наверно, украсть опять что-нибудь хочет.
- Эй, эй! – говорю ему. – Отойди от машины.
А он широко, открыто и дружелюбно, улыбнувшись и с мягким акцентом, спрашивает: - Такси? – показывает на «шашечки».
- Ну такси. – отвечаю. – Тебе, чего нужно?
А он сразу «попёр» и «попёр», не останавливаясь, да на английском!... «Ба! – Американец!», дошло до меня сразу. Они ведь как одеваются? Почти как наши современные бомжи.… А тот всё «прёт» и «прёт» на английском.
А я-то со школьной скамьи хорошо только «э, тэйбл» и «э, пэнсл» хорошо запомнил. Но обрадовался: вот, думаю она, удача! Наслышан был от других таксистов, как американцы вместо киргизских сомов своими долларами расплачиваются. Ну думаю, заработаю я сегодня! Вскочил, быстро подбежал к нему, жестикулирую: - Да. Такси, такси, – говорю, – Куда ехать?
А тот со мной, опять только на английском. Лишь одно слово русское повторяет: «дружба», «дружба», – и кистями рук крест-накрест, в виде буквы «Х», постукивает.
- Ладно, ладно. – отвечаю ему. – Дружба-фройншафт. Ты, мне лучше скажи: куда везти тебя? Куда ехать? – И, чтобы понятней было, машу рукой вдоль улицы Советской.
Тот, опять за своё: - Ноу – фройншафт. Ноу, джемэн. Рашэн – дружба. Дружба энд… энд… - и рукой на лоб показывает. – Дружба энд, фу, фу. – И опять руками крест-накрест стучит и на свой лоб показывает. Мол, забыл как дальше.
- А-а - дошло до меня - вам пересечение с улицей Дружбы нужно?
- Йес, йес. – отвечает он, довольный, что, наконец, его поняли. – Дружба-стрит энд… фу-фу. – и опять возле своего лба рукой машет.
- Ладно, ладно – говорю, – ничего страшного, что вспомнить не получается. Вместе разберёмся. Я сейчас перечислять буду с чем «Дружба» пересекается, а как попаду, вы меня остановите. И начинаю перечислять все перекрёстки по улице Дружбы. Все перечислил. Она, «Дружба», в общем-то короткая улочка. Советскую же, машинально пропускаю. Мы же как раз на ней стоИм...
А он мне всё - «ноу», да «ноу». Говорю: - Я уже все пересечения перечислил. – развожу руками. Американец, вроде, что-то вспоминает:
- Дружба энд-э-э-э: РоссийскАя, КоммунистскАя… – и знаками показывает, чтобы я помог ему вспомнить, мол, где-то вот-вот рядом, что-то похожее.
- Может, Советская? – помогаю ему. – Мы сейчас на ней и стоим.
- О-о! Йес! Йес! «Дружба – СоветскАя»! «Дружба – СоветскАя»! – обрадовано, «затараторил» иностранец, всё также, делая ударение на последнем слоге.
Я тоже обрадовался: - Ну всё, садись. Поедем на твою «Дружбу – СоветскУю». – И сажусь за руль. Американец тоже садится и закрывает дверь. Как закрывает? Осторо-о-ожно, так – «чик». Она даже в пазы не вошла! Дверь. Не то, чтобы закрылась. Я ему объясняю:
- Это, совьет ка-а. Советская, то бишь, машина. «Москвич» называется. «Чик», так у неё дверь никогда не закроется. Она так закрывается: - и со всего маху: «Хлобысь»! Дверью перед его носом. Тот только вздрогнул и головой покачал, удивляясь.
Поворачиваю ключ зажигания до упора. Ага. «Черта с два». Не заводится мой видавший виды «Москвич». «Лохмот-лохмотом», он мне в подарок достался. И на тот момент как раз замок зажигания барахлил. Но для «нашего брата» это же, не страшно. Завести мотор не ключом зажигания – «раз плюнуть»: перемкнул отвёрткой контакты стартера, и все дела. На этот случай, у меня всегда под рукой (под сиденьем) большая китайская отвёртка лежит.
Беру отвёртку, открываю капот. (Американец за мной внимательно наблюдает). А как открываю? Через импровизированную систему рычагов. А как эта система работает? Нужно резко, с усилием дёрнуть за… висящую на тросике прямо внизу под панелью гайку-«барашек».
Американец наблюдает.
Я специально, с намного бОльшим усилием, чем обычно, «дёрг» за «барашек»! Капот, как и должно быть, «прыг»! С резким стуком приоткрылся. Парнишка даже опять вздрогнул от этого звука. Выхожу из машины, открываю до конца капот. (У «Москвича» он, вверх и вперёд, открывается). И лезу отвёрткой к стартеру, чтобы перемкнуть контакты.
Смотрю: американец привстал с сиденья и через лобовое стекло за мной ещё внимательней наблюдает. А значит: «фарсонуть» перед ним мне «сам Боженька велел». Картинно так, «чирк», «чирк», чиркаю отвёрткой по контактам. Чтобы искры ему видно было.
Естественно, машина завелась. На больших оборотах. Чтобы не заглохла, я ведь перед тем, как лезть к стартеру, слегка кнопку подсоса на себя вытянул. Сажусь за руль. Глядь, на американца: а у того глаза круглые, испуганные, он сам бледный! – Чирк, чирк ноу! – говорит мне, и поясняет: – Бензин! Бах, бах! Ка-а – бах, бах, тьфу!
Я ему возражаю: - Нет. – говорю. – Не бойтесь. У нас от этого, ка-а «бах», «бах» не делают. Это у вас, в Америке, где-нибудь чуть-чуть «чирк», и ка-а уже - «бах, бах тьфу». А у нас, сплошь и рядом: «чирк-чирк», а «бах, бах тьфу» ноу.
- У нас ведь как? – продолжаю объяснять ему, трогаясь. – Если даже мотор полностью упадёт, что-нибудь сделаем, но поедем. Блок шестерён какой-нибудь придумаем, систему рычагов. На крайний случай, педальки к машине приделаем, но всё равно поедем. Не бывает у нас «бах-бах-тьфу!».
Внимательно меня слушает молодой американец. Вникает... Вдруг наклоняется ко мне и так, свободно и легко, но выразительно спрашивает:
- Хуйс, педальки? Я покосился на него и сделал вид, что не расслышал. А сам думаю: «Ни фига, себе. То, по-русски и двух слов связать не мог, а тут уже матом «крыть» пытается. Только немного неправильно это проговаривает».
Потом я у старшей дочки узнал, что он у меня оказывается спрашивал: «Кто такой Педальки?» Про русского конструктора со странной итальянской фамилией Педальки, вроде как, спрашивал. Который знает как сделать так, что даже без мотора машина сможет ехать?
А тогда я подумал, что он на нашем «обиходном» русском разговаривать пытается. Потому не ответил ему ничего. А он тогда ещё сильней ко мне придвинулся, и чуть ли не в лицо мне: - Хуйс, педальки? Ну, я ему тогда и «выдал» по полной, как говорится, программе:
- Ну, и в ху… их, эти педальки! Правильно меня понимаете. Мы если что, вот здесь в полу, как бы рисую ему круг над полом, лючок сделаем и пятками – об асфальт, но всё равно будем ехать. У нас никак нельзя: «Ка-а, бах-бах-тьфу!». Хоть без мотора, но всё равно будем ехать!
Задумался ещё глубже «мой америкашка». Но не долго сидел молча. Достал из пакета блокнот, ручку и мне: - Уан минут, стоп! Уан минут, стоп!
Я остановился. Он мне тычет в руки свой блокнот и говорит, говорит на английском, естественно... Только слово "Педальки" часто повторяет и как бы выделяет. Я так понял: просит меня схему начертить, как это – без мотора, с помощью какого-то там, Педальки, машина ехать будет! Они же приезжают к нам, разнюхивают всё, перехватывают у наших местных «кулибиных» что-нибудь интересненькое, а потом у себя под видом ноу-хау, внедряют. Ну, я и нарисовал ему… схему велосипеда. А он – мне:
- Ноу, бисикл. Бисикл, ноу. Мотор. Ка-а? Кое-как ему объяснил, что типа, пошутил я. Мол, шутка – всё это. И «хи-хи-хи» пришлось ему изображать, и «ха-ха-ха», и даже «хо-хо-хо». Наконец, понял он меня. Обиделся. Минут двадцать ехали, молча...