«Как ты думаешь, Костя, почему блондинка выпрыгнула из окна»? - «Захотела острых ощущений», - следует ответ. - «А вот и нет. Просто она захотела проверить, есть ли у прокладки крылышки».
Слишком явственно Пётр увидел эту сцену, чтобы потом взять и выкинуть её из головы. Потом Пичугин поднялся и со всей дури ударил его, Авдеева, по лицу. Как это не странно, боль он не почувствовал. Он лишь удивлённо на него посмотрел и сказал: «Удивляюсь, поручик, была ли у вас, когда-либо мать?»
- Да проснитесь же вы, мать вашу, красные на холме! - На Петра смотрели испуганно-бешенные глаза поручика. – Скорее! Надо что-то предпринимать!
- А? Предпринять? Сейчас предпримем. А что, собственно, предпринять? Вы кто?
- Да проснитесь же вы, наконец, капитан, - поручик перешёл на зловещий шёпот, - красные на подходе, говорят вам, крас-ны-е, крас-ны-е, слышите, красные!
- Красные? А что вы, собственно, их испугались?
- Что? Да вы с ума сошли!
Наконец, что-то до капитана дошло. Он остановил свой пространный взгляд на конном разъезде, который двигался по направлению к хутору.
- Их двенадцать человек. Надо предупредить казаков, чтобы остереглись вступать в бой. Вступать в бой с ними не надо.
Как только Авдеев сказал эти слова, со стороны хутора застрочил пулемёт.
- Дьявол! Хоть бы подпустили поближе, а то только себя дали обнаружить! – вгорячах посетовал Пичугин - скорей им на помощь!
Отряд красных рассыпался горохом по степи и поскакал к ближайшему овражку. Пулемёт со стороны хуторской возвышенности ни на секунду не умолкал.
- Да что они там, не прохмелели до сих пор?
- А ведь это с танка бьют, - сделал вывод Авдеев. – Ай да молодцы! Нашли себе занятие! Наверное, сам хорунжий Алимов к пулемётам припал, пока дуло не расплавит, не перестанет стрелять.
- В кого он стреляет, красные же в овраге укрылись? - переговаривались оба офицера, перебегая от куста к кусту, шибко пригибаясь к земле.
Когда пробрались к секретным холмам, то обнаружили, что танка на месте нет - пулемёт бил с какой-то другой позиции. Он уже успел расстрелять ленту, и над хутором водрузилась гробовая тишина. Офицерам пришлось не на шутку увлечься его поисками, как и поисками тех, кто из него стрелял.
Всё это казалось довольно странным и неудачным стечением обстоятельств, и после двух с лишним часов безуспешных поисков стало походить на мистику.
Куда делись казаки? Где танк? Где Хоггард? Где, в конце концов, красные, чёрт бы их побрал!?
Между тем солнце катилось по наклонной, всё больше намекая о преемственности временных циклов. Закоренелые обитатели Шайкин ещё при первых выстрелах как суслики попрятались по норам. Дикая запущенность зелёных насаждений, замысловатое переплетенье улиц и переулков мешали боевым, теперь уже друзьям, посмотреть правде в глаза, и определиться, наконец: кто, где, когда и как. Михалыч прикладывал ухо к земле, Алевтина лезла с бутылкой самогонки, а все остальные делали вид, что ничего не происходит.
К вечеру отдалённый топот копыт внёс некоторую ясность в существующее положение дел: красные брали хутор штурмом. А поэтому Пётр и Константин заняли оборону в погребе у Алевтины исходя из принципа «чем дальше в лес, тем толще партизаны».