Благородная Старушка – существо безобидное, спит как сурок весь день (примерно так же, как и я). В остальное время молчит или смотрит телевизор, слушая его через наушники.
Темнокожий Кинг-Конг, расслышав мой акцент, стал нарочито быстро болтать по-голландски, глотая звуки и целые слова. Ужасно гордясь своим великим голландским происхождением, хотя его дедушка и бабушка резали сахарный тростник на колониальных голландских Карибах. Кинг-Конг старался меня не замечать. Ну... не любят они иностранцев, и все тут.
Стриптизеру лет семидесяти-семидесяти пяти. У него не редкость некрасивое, но при этом какое-то породистое голландское узкое лицо с огромным бугристым носом. И, наверное, неплохая для его возраста фигура. Совершенно не стесняясь меня, он часто садится на стул напротив, закладывает углом одну ногу на другую, полы халата расходятся, являя промежность в плавках. Из промежности торчит набор трубочек, напоминающий доильный аппарат. «Он подобен корове в канун обязательной дойки» – на память приходит А. Цветков... Самая длинная трубочка соединяет что-то, на что я упорно не смотрю и мочеприемник, который он, почему-то, снова развернувшись в мою сторону, упорно демонстрирует. Поправляет на плавках свой пакет с мочой. Не отворачивается, гад. Не заходит за шторку. Здесь у каждой кровати – индивидуальная шторка. Я не знаю, что это: тот самый великий национальный наплевизм к иностранцам, который нужно обязательно демонстрировать, физиологическая потребность, элементарное отсутствие культуры? Не знаю, и не хочу знать.
Третий день я не разговариваю с ним. Могу улыбнуться Благородной Старушке. И все.
Одно хорошо: все трое не храпят. И даже ничем неприятным не пахнут.
Полностью текст повести «Голландская больница» можно прочитать в книге, заказав ее на Озоне:
https://www.ozon.ru/product/gollandskaya-bolnitsa-449488843/?sh=LnP6vUcxPg