Когда я пишу про старые некрополи, то раз за разом возвращаюсь к историческому факту частичного или полного уничтожения захоронений в годы советской власти. Но мне не хотелось бы создать впечатление, будто только большевики и разоряли некрополи повсеместно. Просто те кладбища, которые сохранились до нашей дней, прошли через эту процедуру в XX веке. А те кладбища, которые не сохранились, были стерты с лица земли задолго до революции. Это важно понимать.
Кстати, в отличие от властей предыдущих веков, большевики хоть немного позаботились о том, чтобы сохранить какие-то особенно ценные памятники или прах известных людей.
Так вот. Американский фантаст Клиффорд Саймак в 1973 году выпустил роман "Cemetery World" (на русский язык книга выходила с названиями "Могильник" или "Мир-кладбище"). Согласно основной идее, человечество после большой ядерной войны покинуло землю и расселилось по другим планетам. Но про позаброшенную Землю не забыли, и через какое-то время планета начала превращаться в один огромный некрополь. "Возвращение к своим корням" стоило огромных денег, которые люди все равно платили, чтобы окончить свой земной путь именно на Земле. Огромное кладбище заняло бОльшую часть поверхности планеты.
Представьте себе эту картину...
По сути все, абсолютно все города стоят сейчас на костях давно забытых людей. Век человеческий недолог, а память - ненамного дольше. Только деяния сохраняют имена для потомков, причем не важно, Герострат ты иль Микеланджело.
Во многих европейских странах останки усопших обрели последний приют в костницах - огромных собраниях человеческих костей, непривычных для русского человека. Самое известное сооружение такого типа находится в Чехии, в городе Кутна-Гора: католический костел декорирован останками сорока тысяч людей, умерших в давние времена от войны, эпидемий чумы, да просто от естественных причин. А есть еще катакомбы под Парижем, костехранилище горы Афон, и множество, множество других. Об одном таком месте расскажу в следующей статье. Кстати, в России тоже есть уникальные костехранилища, хоть и не такие масштабные - например, в городе Муром (Спасо-Преображенский монастырь), в Старице (Свято-Успенский монастырь), в Москве (Зачатьевский монастырь) и т.д.
Логика появления костехранилищ в общем понятна. Когда переполнялись кладбища рядом с церквями, то останки захороненных когда-то давно людей извлекались и сохранялись. А на освободившемся месте проводили новые захоронения.
В России просто строились дома на месте бывших кладбищ. Или проводили (и проводят) захоронения "поверх", вбивая новые имена на надгробии рядом с именами предыдущих "хозяев" ("рекультивация").
Как мы знаем, с приходом христианства в Россию захоронения начали проводиться на освященной земле, вблизи соборов (приходские кладбища). Но сгорел храм от неосторожно упавшей свечки - и исчез, как и некрополь рядом. С разрастанием некрополей боролись и законодательно. Например, Алексей Михайлович Романов в 1657 году запретил захоронения при соборах в Кремле. В 1722 году Петр I повелел: "Надгробные камни при церквах и в монастырях опускать вровень с землею; надписи на камнях делать сверху; которые же камни неудобно так разместить, употреблять их в строение церковное", а уже в 1723 - новый указ: "В Москве и других городах мертвых человеческих телес, кроме знатных персон, внутри градов не погребать, а погребать их на монастырях и при приходских церквах вне градов". Но второй приказ в силу так и не успел вступить.
Москвовед Юрий Рябинин пишет, что дело Петра I продолжила его дочь Елизавета Петровна. Государыне, любившей жить в Москве, часто приходилось по долгу службы бывать в Кремле, и когда она ездила из дворца в Кремль и обратно, то порой встречала по пути похороны, в связи с чем с ней делалось расстройство чувств. Поэтому в 1748 году она дала указ, чтобы по улицам от Кремля до Головинского дворца при церквах впредь умерших не хоронили, а сами кладбища полиции было велено ликвидировать вовсе, причем могилы сровнять с землей, а памятные камни употреблять в строительство. Как вы видите, большевики ничего нового не придумали.
В 1771 году на Москву обрушилась чума, и уже 31 декабря 1771 года на основании именного указа Екатерины II был издан указ Сената о запрещении хоронить на кладбищах при церквах, расположенных в населенных пунктах. Этот год стал стартовым для основания большинства сохранившихся до наших дней массовых некрополей не только в России, но и, например, в Прибалтике. А приходские кладбища постепенно исчезали. Но если копнуть рядом с любым старым храмом - сколько же там останков...
А в завершение хочу привести небольшую сказку Ганса Христиана Андерсена - "Старая могильная плита":
Все домашние одного почтенного горожанина, имевшего в маленьком провинциальном городке собственный дом, собрались вечером в кружок и вели приятную беседу. Дело было как раз в ту пору года, когда, по поговорке, вечера выпячиваются, но погода стояла еще мягкая и теплая. В комнате горела лампа, длинные оконные занавеси спускались до самого пола, закрывая собою стоявшие на окнах цветы. На дворе ярко сиял месяц, но разговор шел не о нем, а о большом старом камне, что лежал во дворе у самого кухонного порога; на него опрокидывала прислуга вычищенную медную посуду, чтобы она пообсохла на солнышке, на нем любили играть и ребятишки, по-настоящему же камень был старою могильною плитой.
- Я думаю, - сказал хозяин дома, - что она со старого монастырского кладбища. Когда монастырь упразднили, все пошло в продажу - и кафедры, и доски с эпитафиями, и могильные плиты. Покойный отец мой купил много таких плит; их разбивали в мелкие куски и мостили ими улицу, а эта вот уцелела, да так и осталась лежать на дворе.
- Ведь сразу видно, что это могильная плита! - сказал старший из детей. - На ней еще можно разглядеть песочные часы и часть фигуры ангела; зато надпись почти совсем стерлась, и можно разобрать только имя Пребен, затем большую букву С, а пониже имя Марта, да и то лишь после дождя или после того, как плиту хорошенько вымоют.
- Ах, Господи! Так это плита с могилы Пребена Сване и его жены! - сказал один старичок, который по годам мог быть дедушкой всех присутствовавших в комнате. - Да, они чуть ли не последними были погребены на старом монастырском кладбище. Славные, почтенные были старички! Я помню их еще с детских лет. Все в городе знали и любили их; они были у нас тут старейшею супружескою четой - королем с королевой. Говорили, будто у них сундуки ломятся от золота, а они одевались всегда так просто, в платье из самой грубой материи, и только белье на них всегда отличалось ослепительною белизной. Славною парочкой были старички Пребен и Марта! Любо было посмотреть на них, когда они, бывало, сидят под тенью старой липы на скамеечке, стоявшей на площадке высокой каменной лестницы их дома, и так ласково, приветливо кивают всем прохожим! Они делали много добра, и делали его с толком и по-христиански: кормили и одевали десятки честных бедняков.
Первою умерла жена. Я так живо помню этот день! Я был тогда еще мальчуганом, и мы с отцом зашли к старому Пребену как раз в самый день ее смерти. Старик был в таком горе, плакал, как ребенок. Тело умершей лежало в спальне, рядом с той комнатой, где мы сидели. Кроме нас с отцом пришли еще двое-трое соседей, и старик стал говорить нам о том, как пусто, одиноко будет теперь в доме, - она ведь была душою его, - как счастливо жили они с нею столько лет, а потом перешел к воспоминаниям о том времени, когда они только что познакомились и полюбили друг друга... Я, как сказано, был тогда еще очень мал, но все же слушал с большим вниманием, смешанным с каким-то удивлением. И немудрено: старик с таким жаром рассказывал о блаженных днях помолвки, о красоте своей невесты, о том, к каким невинным хитростям он прибегал, чтобы встретить ее, и лицо его оживлялось все больше и больше, щеки зарумянились! Затем он стал рассказывать о свадьбе, и глаза его заблистали еще ярче. Он словно опять переживал счастливейшие годы своей жизни... А подруга-то его уже лежала в это время в соседней комнате мертвая, и сам он был дряхлым-дряхлым стариком!..
Да, так-то оно бывает на свете! Вот и я в те времена был мальчуганом, а теперь - такой же старик, каким помню Пребена Сване! Время идет, и все на свете понемножку изменяется!.. Я так живо помню день похорон старушки! Пребен шел за гробом. Еще года за два до того старички заказали себе могильную плиту; на ней были уже вырезаны и надпись, и имена, недоставало только года смерти. Вечером, в тот же день, плиту свезли на кладбище и положили на могилу старушки. Через год плиту приподняли - старик Пребен лег рядом с женою.
После них не осталось никаких богатств, о которых болтали люди. То же, что осталось, отошло к какой-то дальней родне, про которую тут ничего и не знали. Домик старичков, со скамеечкой на площадке лестницы, под тенью липы, был снесен по распоряжению магистрата - больно уж он был ветхим. Позже, когда пришел в ветхость и старый монастырь, кладбище упразднили, и могильная плита Пребена и Марты пошла в продажу вместе со всем остальным. Ну и случилось вот ей уцелеть! Теперь на ней играют дети, а прислуга сушит кухонную посуду! Новая же улица идет как раз над местом вечного успокоения старого Пребена и его супруги. И никто больше и не вспомнит их!..
Тут старик рассказчик грустно покачал головой.
- Забыты! Все на свете предается забвению! - добавил он.
Разговор перешел на другое, но самый младший мальчик, с большими серьезными глазами, вскарабкался на стул, откинул занавеси и стал смотреть на двор, где лежала вся облитая ясным лунным светом большая каменная плита. Прежде она казалась ему простым гладким камнем, теперь же стала для него как бы страницею, вырванною из старой хроники. Старый камень хранил в себе все, что слышал сейчас мальчик о Пребене и Марте. И мальчуган смотрел на него, смотрел на ясный, светлый месяц, на чистый прозрачный воздух, и ему казалось, что с месяца смотрит на землю лик самого Творца.
- Забыты! Все на свете предается забвению! - раздалось в комнате, и в ту же минуту незримый ангел поцеловал ребенка в грудь и в лоб и тихо прошептал: "Сохрани в душе зароненные туда семена. Храни их, пока они не созреют. Знай, дитя, что благодаря тебе стертая надпись старой могильной плиты вновь засияет перед грядущими поколениями золотыми буквами! Старые супруги опять побредут рука об руку по улице, опять будут сидеть на скамеечке под тенью липы, такие же бодрые, свежие, с румянцем на щеках, и ласково кивать головою и бедному, и богатому. Пройдут годы, и зароненные в твою душу семена взойдут поэтическим творением. Доброе и прекрасное не предается забвению, но вечно живет в преданиях и песнях!"
