Подпольное казино располагалось в квартире на первом этаже. Подполье устроили не так давно, два года назад, а до этого старое, полуразрушенное помещение с пауками и крысами, которое состояло из двух комнат, принадлежало самому Вайсу — до того времени, пока он не переделал его под казино и не съехал — вот что рассказала Лили по дороге. Лабби побелел; он вспомнил, как вчера говорил про это Артур. «Господи, так вот что это за подполье! — думал он. — Вот что за бизнес! Теперь я понимаю, почему прокурор так взъелся на Вайса...»
Лили заметила выражение его лица и нахмурилась.
— Что с тобой?
— А где твой муж?
— На фабрике. Ему у себя пока запрещено появляться для своей безопасности и безопасности игорного дома. Он живёт в моей квартире.
Они замолчали и не говорили до конца поездки. Лили отвернулась к окну; Лабби заметил это: полная противоположность той девушки, которая сидела в кафе. Он догадывался, о чём супруга Вайса думает: она, безусловно, должна всё знать — и про Вишнёвского, и про угрозы Артуру, и про обвинение, предъявляемое Кулакову. Может, она молчала потому, что ей в какой-то момент стало стыдно, а в кафе строила из себя беззаботную, рискованную дурочку, чтобы не вызывать подозрения?..
Не успел он обдумать это, как машина остановилась перед трёхэтажным домом, первый этаж которого был заколочен досками, и оттуда едва пробирался свет от керосиновой лампы. Когда все четверо выбрались из машины и подошли поближе, Лабби почувствовал спёртый запах табака, и голова его закружилась, в глазах помутилось. Он глубоко вздохнул и прошёл внутрь. Дверь открыл лысый мужчина, который сначала огляделся по сторонам, а затем чуть ли не пропихнул всех четверых в помещение. Квартиру полностью обустроили под казино, поставили покерный стол, рулетку и даже нечто наподобие бара сделали в углу — стол с напитками. В двух комнатах свет исходил только от шести ламп: одна в туалете, три в большой комнате, две в маленькой. Было очень жарко, все сидели без пиджаков и в открытых платьях; плотный воздух, почти на девяносто процентов состоящий из табака, окутывал всё помещение. Многие отмахивались от него либо веерами, либо листочками, либо даже картами.
Лабби прикрыл рот рукой и откашлялся. Братья предложили ему сыграть в покер. Он сказал, что играть не умеет, но с удовольствием посмотрит на игру. Наблюдал он за игроками минут от силы пятнадцать, но от столь душной атмосферы ему захотелось спать. Чтобы взбодрить себя, подошёл к столу с коктейлями и взял один бокал. Лили вышла из другой комнаты и встала возле него, отпила коктейль. Они стояли рядом и молчали — отдалённый говор за столами нарушал тишину. Лабби ждал, когда она хотя бы улыбнётся ему, но та только пила из трубочки и смотрела в одну точку на полу.
Он не выдержал и тихо сказал:
— Что с тобой, Лили?
Она вздрогнула и посмотрела на него. При тусклом свете ближайшего фонаря он заметил на её глазах слёзы.
— Что со мной?.. Я не могла найти подходящего момента, поговорить с тобой, и вот… Получилось.
Две слезы покатились по щекам, размазывая тушь, но она стояла перед ним, словно статуя. Лабби почувствовал, как сердце его сжалось и губы слегка задрожали.
— Я, кажется, понял...
Она поставила коктейль и прижалась к нему, тихонько всхлипывая. Никто не обращал на них внимания.
— Прости, — сказала она, уткнувшись лицом ему в жилетку.
— Да за что? Ты тут совершенно ни при чём...
— Знаю. Я за мужа прошу прощения; мне за него стыдно.
— Перестань. Ничего страшного, зато у нас есть деньги. Мы по большей части выиграли от этой ситуации.
Внезапно один из игроков крикнул:
— Ну где этот засранец, Г. Кох? Десять минут он курит, что ли?
В этот момент грохот ударов посыпался в дверь. Все замерли в напряжённом молчании. Грохот на минуту стих, но затем снова возобновился с двойной силой. Снаружи послышался голос:
— Открывайте и выходите! Мы знаем, что вы там!
Но никто не двигался. Голос после очередной серии грохота сказал:
— Если не выйдете, пеняйте на себя! На счёт три: раз...
Грохот.
— ...два...
Грохот ещё больше усилился. Послышался скрежет, как будто взламывали замок.
— ТРИ!
Дверь распахнулась, ударившись о стену, и холодный поток воздуха разогнал табачный дым. Вдохнув полной грудью, Лабби прижал Лили к себе, и оба повалились на пол.
***
...Лабби не приходил. Напротив Матиаса сидели три человека: двое к нему спиной, один лицом. Последнего он разглядел: маленький, морщинистый, рыжеволосый. Джанет показывала вырезки из газет: это был личный секретарь Кулакова. На этот раз ни он, ни его собеседники не сидели в комбинезонах, что сразу выделяло бы их из толпы, а в самых непримечательных шерстяных жилетах и в сюртуках.
— ...Они сейчас поедут, — говорил секретарь. — Я уже обо всём договорился с прокурором Франком. — Он помолчал, глядя перед собой. Его глаза засияли. — Ну, пойдёмте!
— Мы же только что пришли!
— Они уходят, кретин!
Трое встали и направились к выходу. Матиас не глядел на них, а безучастно рассматривал ближайшие полки с книгами. Через пять минут сердце его подскочило; его охватило странное предчувствие тревоги, ведь Лабби нет уже десять минут.
Он встал и подошёл к столику, где сидела Лили, но ни её, ни ребят не было. Матиас нахмурился, вышел на улицу и закурил. «Где он, чёрт возьми? Сколько знаю его, а он никогда так себя не вёл — просто так уйти, ничего не сказав...»
Тут его взгляд зацепился за секретаря и его спутников. Они сели в машину, и та со скрежетом тронулась в сторону Битенбурга. Внезапно детектива осенило, до него не полностью, но частично дошёл смысл слов. Раскручивается какое-то дело, тем более с прокурором Франком! А ещё ни Лили, ни Лабби...
Сердце подпрыгнуло — и упало. Матиас чуть ли не подскочил на месте, выронив сигару. Он побежал в сторону трамвая, который шёл до Битенбурга, сел возле входа, высматривая впереди машину секретаря и чувствуя, как руки его потеют и становятся липкими; нервно сжимал полы куртки, снял шляпу и теребил её. Сначала машина ехала в двух метрах от трамвая, а затем скрылась за углом, срезав путь. Он попросил водителя остановиться и слез в нескольких метрах от достаточно узкого переулка — настолько узкого, что он сам удивился, как эта рухлядь вообще пролезла туда. Матиас слышал вдалеке звук мотора. Он свернул за угол, где место загородила машина — прямо перед телефонным автоматом напротив. Спутники, по всей видимости, сидели в машине — их не было видно, — а секретарь стоял в будке и беседовал по телефону. Матиас пригнулся, подкрался к груде коробок и прислушался, затаив дыхание, однако ничего не слышал.
Через минуту послышались шаги, хлопки дверью, и детектив поднял голову: спутники вышли из машины, и к ним подошёл мужчина с рыжей бородкой. Матиас нахмурился и вспомнил, что это один из тех, что сидел возле Лили Вайс. Рыжий что-то тихо сказал, секретарь высунулся из будки и жестом подозвал его к себе в кабину. Они втроём — секретарь, рыжий и некто на другом конце провода — говорили, чуть ли не перекрикивая друг друга, но стеклянные стенки заглушали их голоса.
Внезапно, как только двое вышли из будки, подъехали пять полицейских машин: оттуда выскочили по два-три человека, образовав небольшую группу. Среди них Матиас узнал парочку синегвардейцев. Из одной машины вышел мужчина мутного телосложения с тростью. На этот раз Матиас выбежал из укрытия и приблизился поближе: он узнал из газет прокурора Франка.
Секретарь с рыжим обменялись с ним несколькими словами. Затем тот подошёл к железной двери и после серии ударов сказал:
— Открывайте и выходите! Мы знаем, что вы там!
Матиас подошёл к одному из спутников секретаря.
— Скажите, что здесь происходит?
Тот нахмурился.
— Мужчина, посторонним нельзя!
— Я из ОДБ.
Он протянул паспорт с оставшимся штампом. Спутник покачал головой:
— Всё равно нельзя, товарищ.
— Господи, я уйду, но только скажите, что здесь происходит?!
Спутник закатил глаза и затянулся.
— Облава. А теперь идите!
«Облава».
Эта мысль молнией пронеслась в мозгу у Матиаса. Он знал, он принимал участие в обвале, он знал, что будут жертвы. Лицо его поразила болезненная бледность, ноги подкосились...
— ТРИ!
Дверь вышибли с ноги, и человек пятнадцать вбежали в маленькое помещение, подъезд едва ли не разрывался от напора. Послышались крики и стрельба. Матиас оттолкнул спутника и бросился за последним входящим, который чуть не затоптал женщину. В ноздри ударил запах табака, Матиас прикрыл нос рукой. Протиснувшись, он стал искать Лабби, и в этот момент на него чуть ли не налетела Лили, чьё влажное лицо испачкала кровь. Она на секунду остановилась, вглядываясь в лицо детектива, а затем с рыданиями потянула его за руку.
— Уходим, уходим!
Сзади кто-то схватил его за плечо и ударил по затылку. Лили с криком выбежала на улицу; перед глазами Матиаса появились красные искры, а между тем синегвардеец чуть ли не на плече вынес его оттуда и отшвырнул на сиденье патрульной машины. Матиас разлёгся; из носа струилась кровь, пачкая кожаные сиденья. Он закрыл глаза и больше ничего не услышал...
***
Ссылки на предыдущие части:
14