Руомеи, вернувшись во Внутренний Двор, совсем поникла.
Вот, несколько мгновений назад, она держала на руках своего сына, прижимала его к своей груди, вдыхала его запах. И в те моменты не было счастливее ее человека. Но теперь она вновь чувствовала пустоту. Пустоту в руках, в сердце, в душе.
Императрица с тоской осмотрелась. Это место, место где она выросла, было теперь для нее совсем чужим. Теперь тут не было ничего, что напоминало бы о прошлом. Все изменили, перестроили, словно стерли с лица земли.
- Ваше императорское величество, - обратилась к ней Донгмеи. – Вы стоите посреди дороги. Все оглядываются на вас.
Руомеи кивнула. На самом деле, ей было плевать. Пусть смотрят. Что в этом толку? Будут судачить за спиной? Так они и так судачат. Будут злорадствовать? Они и так все это делают? Останется она тут стоять как статуя, или спрячется в своем дворце, это ничего не изменит.
Но она пошла. Медленно, не спеша. Сады, вот что осталось почти нетронутым. Они остались прежде. Но теперь по ним ходили совсем другие люди.
Императрица зашла в беседку и устроилась в ней. Раньше в этой беседке, когда было очень жарко, или уже прохладно, она сидела с принцессой.
Сколько всего тут произошло?
Как же ей не хватало принцессы Киую. Как не хватало тех спокойных дней.
«Но так ли они были спокойны?» - Подумала Руомеи.
Принцесса болела, часто просто не могла встать с кровати. Пила много различных отваров, что бы выглядеть бодрой, но это было совсем не так. Руомеи все помнила. Она помнила, как поддерживала принцессу. И часто, когда их смена заканчивалась – не уходила домой, а оставалась рядом.
Воспоминания сами собой показывали события тех давних лет. Она вспоминала много хорошего. Беседы, шутки, смех. Как они спокойно вышивали все вместе, а после дурачились. Танцевали, играли на музыкальных инструментах и читали. Не смотря на то, что принцесса была больна и во многом даже самой себе отказывала, в ее дворце царила радость. Не смотря на то, что на самом деле, Киую всегда была одна.
- Она боялась мечтать. – Вдруг сказала Руомеи.
- Кто? – Удивилась Донгмеи.
- Принцесса Киую, сестра императора. Она боялась мечтать. Она никогда не говорила о будущем, никогда… потому что знала, что у нее его нет. Это было так печально. Если задуматься, то она была очень сильным человеком. С самого детства знать, что, возможно, живешь свой последний день, и жить его, улыбаться, смеются, быть самим достоинством…
Но тут воспоминания подкинули другое. Киую могла легко накричать, бросить чем-нибудь в ту, что провинилась, приказать наказать. А как их всех остригли? Было много неприятного тоже. Но Руомеи всегда закрывала на это глаза. Понимала, как тяжело ей.
Киую была ревнива. Очень ревнива. Она понимала, что все ее подружки тут только для того, что бы приблизится к императору. И за такие попытки она наказывала. Пока они были ее подругами – ни о чем другом и помыслить было нельзя. Но были Ланфен и Дандан, которые все равно поступали так, как сами хотели. Они и были наказаны.
«Но я тоже была наказана и не раз», - Вдруг подумала Руомеи.
Она все помнила, просто не хотела это вспоминать. Помнила ту первую встречу с Ронгом. О, Небо, как он был прекрасен. Но, что грех таить, до сих пор он многих сводит с ума только одним взглядом. И тогда в эту ловушку попалась и сама Руомеи.
Думала ли он тогда о принцессе, когда родители говорили ей о будущем браке с Ронгом? Она делала вид, что думала о принцессе. Но думала она в первую очередь о себе. Она представляла, мечтала о том, какой они будут красивой парой, какие красивые будут дети. После, когда Киую узнала… Сколько разочарования было в ее глазах. Руомеи оправдывалась тогда, говорила много и разное, но в итоге поняла – не простит.
«Но разве сама я прощаю?» - Промелькнула мысль.
После сама Вдовствующая императрица ее наказала. Наказала так, что опозорена была бы вся семья. Но ее спас тогда еще принц Юнхвэ. Смелый принц встал на ее защиту и потребовал разобраться. Кто же с принцем будет спорить?
Теперь, смотря на то, что было, Руомеи вдруг поняла, что никакой любви не было. Да, он ее спас. Да, он хорошо с ней общался. Но любил?
Теперь она сильно в этом сомневалась.
Неприятные чувства завладели ей. Хотелось престать про все это думать. Ведь эти воспоминания причиняют только боль.
Но ей уже не было куда спрятаться. Мысли бежали одна за другой, подбадривая, но больше осуждая. Напоминая девушке по ее поступки, про ее грехи.
Не сказала про связь Ланфен и Ронга. Промолчала. Испугалась. Разве друг так поступит? Нужно же было бежать к Вдовствующей императрице и рассказать. Ведь сколько после Киую настрадалась от этой Ланфен. Она же могла все это прекратить намного раньше. Могла бы… но испугалась.
И даже мысли о том, что она была совсем юной, не спасали. Она помнила о том, как после Киую было плохо. Помнила все, и понимала, что нет оправдания ее трусости.
Да, после Руомеи постаралась сделать все, что бы загладить свою вину. Но разве этого достаточно?
Она боялась поговорить с Киую, посоветовать помирится с матерью. Ведь ее подруге было так тяжело в ссоре. Но Руомеи не вмешивалась. Почему? Сама не могла ответить на этот вопрос. Только когда видела, что принцессе совсем плохо, отправилась сама искать Роу.
Не сложно было найти ту, что не пряталась даже. Но Руомеи не прекращала ею восхищаться. Женщина, которая никогда не теряла достоинство. Даже в ссылке, инкогнито, она была уважаемой женщиной, чье слово было весомо без титулов и регалий.
«Она никогда не изменяла мужу, всегда была преданна и верна. Но всегда была самой собой», - Подумала Руомеи. – «Как же она ошиблась, выбрав меня. Думала, что я достойная девушка, а я… Если бы хотя бы любила… но теперь и сама сомневаюсь в этом… что же я натворила?»
- Ваше императорское величество… - Сказала Донгмеи. – Вы плачете…
Но Руомеи даже не посмотрела на нее, поглощенная в свои мысли.
Она всегда знала, что кто-то есть рядом. Пока была подружкой – принцесса Киую, которой она была так нужна. Дома – гордость и надежда родителей. А после, что стало с ней после?
Донгмеи осторожно вытерла императрице слезы, но Руомеи взяла ее за руку.
- Слезы дают очищение. – Сказала она. – Не нужно, пусть бегут.
- Мне кажется, что вы плачете не из-за расставание с сыном сейчас. – Сказала Донгмеи.
Руомеи кивнула.
- Сядь рядом. – Сказала она. – Ты всегда была возле меня. И всегда помогала мне. Но при этом ты все та же Донгмеи, только умнее стала.
- Я много читаю. Теперь могу читать. Я же раньше неграмотная была. Была прачкой.
- Тебя отобрали для гарема императора среди детей бедняков?
- Яо – это титулованный, но обедневший род. У моих родителей не было средств, что бы учить меня. Но моя бабушка всегда говорила какие-нибудь мудрости. Например, то, к чему стремится высший человек, находится в нем самом, а то, что ищет низший – в других. Я, может быть, и где-то пуглива, не смела, и совсем уж не умна. Я многого не знаю и многое не умею. Но я – это я. Я преданна вам и императору и все сделаю для вашего блага. И только оставаясь самой собой я могу сохранить свою верность и преданность. Только оставаясь самой собой я смогу вас защитить.
Руомеи удивленно посмотрела на свою служанку.
«И как так получилось, что моя служанка мудрее, чем я?» - подумала она. – «Я столько пыталась быть той, кого все хотят видеть, что и не помню, какая я. Я уже и не помню, что любила, что ненавидела. О, Небо, как я до этого дожила?»
- Извините, мои слова, наверное, расстроили вас. – Сказала грустно Донгмеи. – Не даром говорят, не можешь сказать ничего толкового – молчи.
- Твоя бабушка была очень умной женщиной. – Сказала Руомеи. – И ты меня не расстроила.
Руомеи вновь погрузилась в раздумье. Теперь ей за многое было стыдно. Она посмотрела на себя со стороны и готова была провалится сквозь землю.
«И как они все меня терпят?» - Подумала с удивлением она. – «Я же просто ужасна! И почему я раньше этого не замечала?»
Руомеи знала про себя одно точно – она никогда не любила интриги, истерики и скандалы. Но именно этим она в последнее время и занималась.
- Меня все ненавидят. – Сказала она. – О, Небо, я саму себя ненавижу. Как я могла быть такой бесчувственной? Император меня наказал – и правильно сделал. Я не заслужила ни крохи его доверия.
Донгмеи удивленно смотрела на императрицу.
Та встала и оправила свое платье.
- Пусть приготовят чай и бороду дракона с орехами. Я люблю эту сладость. Она у меня самая любимая. – Сказала Руомеи. – И никто больше не будет меня звать моим домашним именем. Только Лилинг. Я же императрица. Угощение, к слову, пусть приготовят для всех, кто живет теперь в моем дворце.
- Вы никогда не говорили, что вы любите бороду дракона. – Заметила Донгмеи. – И мы вам никогда ее не подавали.
- У нас впереди много открытий. – Улыбнулась Руомеи. – Так же, нужно отнести угощение и Гонконг с моими извинениями. Я была резка и несправедлива к ней
Руомеи вышла из беседки.
- А Нравственную Жену нужно чем-то занять. Она на меня дурно влияет. Японская лиса. Так же, пусть приготовят гонца. Спросите разрешение на то, что бы я отослала письмо императору и матушке. Я должна быть уверенна, что у нее все хорошо.
Гонконг шла следом за императрицей и только кивала.
Вот и что произошло с этой женщиной за последний час? Словно подменили ее. Она вопросительно посмотрела на евнуха Канга, но тот пожал плечами. Он и сам ничего не понимал. Но. Такая императрица им нравилась больше.
- Пусть соберут всех наложниц, что живут со мной в большом зале. Я желаю с ними беседовать. Туда же после и принесут угощения. Что еще? Да! Пусть и другие жены поступают так, как поступаю я для поддержания порядка в гареме.
Императрица зашла в свой дворец, который был наполнен людьми и отправилась к себе в комнату. Она надела платье поскромнее. Убрала часть шпилек из волос, поправила макияж.
При этом она продолжала давать указания. Скоро Дама Яо и евнух Канг не могли скрыть свои улыбки. Их любимая императрица словно проснулась ото сна, в котором долгое время была.
Вечером евнух Канг пришел к императрице и сказал о том, что все готово и девушки ждут ее.
Императрица не стала садиться в кресло, а осталась стоять на возвышение. Все наложницы склонились в поклоне. Императрица позволила им встать.
- Наступило тяжелое время для империи. – Начала говорить она. – Наш любимый император ушел воевать, что бы отстоять честь императорского рода и империи. Что бы никогда сюда не пришли те, кто может причинить вред. И в это время мы должны быть вместе, помогать друг другу и поддерживать друг друга.
Решение, которое было принято коснется каждого. Сегодня между нами нет конкуренции и соперничества. С этого дня все будут носить одинаковую одежду, одинаковые прически, и ограниченное – только необходимое количество шпилек. Красится ярко запрещается, использовать яркие ароматные масла – запрещается. Отложим наши наряды до того момента, когда вернется император и уже его будем радовать ими.
Перегородки уберут, теперь вы все жить будите в одной большой комнате. Вставать будем в 6 утра. Вы будете быстро одеваться, помогая друг другу. После этого мы будем молиться за нашего императора и за быструю победу. После этого будет час посвященный упражнениям и только после этого будет завтрак. Целый день мы будем заниматься благими делами, перед обедом так же молится за императора. Весь ваш день будет расписан по минутам, и времени на ссоры у вас не будет. Если же будут скандалы, то я изгоню всех, кто будет в этом замешан не разбираясь, кто прав, а кто виноват.
Но проводя день в труде, мы не будем забывать и про то, что мы гарем императора. Мы будем учить новые песни и танцы, разучивать новые мелодии. И, когда вернется наш император с победой, каждая сможет порадовать его своим мастерством.
Вечером же мы будем петь и танцевать друг для друга, читать книги, и истории. Ибо, как говорят наши мудрецы «Хижина, где смеются, богаче дворца, где скучают». – После этого императрица Лилинг кивнула и евнух Канг громко сказал:
- Внесите угощения!
Служанки поставили маленькие столики на которые другие поставили чай и сладости.
Когда наложницы чаевничали, к императрице подошел евнух Бохай.
- Ваше императорское величество, простите, что отвлекаю вас.
- Да, евнух Бохай.
- Меня вызывала Наместник Запретного города Гонконг. Обсуждали вопросы гарема. И могу вас сказать, что двери врат скоро совсем закроют.
- Этого следовало ожидать. Мы предполагали такой исход событий и одобряем его. Так будет лучше для безопасности гарема.
Евнуха Бохая удивило спокойствие императрицы и он продолжил.
- Так же речь шла и о вас. – Сказал он. – Было замечено, что вы не проходите процедуры необходимые для императрицы, те, про которые не велено никому знать и которые предназначаются только для вас. Традиция была преравана Вдовствующей императрицей, но…
- Но есть мнение, что ее нужно восстановить? Это правильное решение. Это дорога к совершенству. И я пройду ее. Поблагодарите Наместника Запретного города госпожу Чжао за ее внимательность. Так же, скажите, что бы все же хотела бы видеть сыновей тогда, когда будет такая возможность. Все остальное мы обсудим позже.
Евнух Бохай поклонился и отошел. Императрицей же завладела обида и начала подниматься злость. Но она саму себя остановила. Ей нужно было за что-то держаться. На что-то опираться, что бы жить. И теперь она видела смысл в том, что бы стать достойной императрицей и исправить то, что сделала. Она хотела вернуть себе уважение и любовь императора. И она хотела быть достойной этой любви.
«Ревность застелила мне глаза. И не было рядом того, кто бы остановил меня. Но я сама себя теперь остановлю», - решила она. – «Больше я подобных ошибок не совершу. Я буду любимой женой императора, матерью наследников и лучшей императрицей».
Руомеи решила, что она больше не опустится до такого. Император уже унизил ее до такого дна, что ниже только ее низложение.
«Возможно, я и заслуживаю это. Но… я стану лучше, буду стремиться к совершенству. У меня перед глазами были достойные примеры. И я буду лучше, чем они. Мне только нужно вспомнить, кто я».
Дама Яо и евнух Канг не могли нарадоваться на то, какой стала вдруг императрица. Они не знали ее той девочкой, что пришла в Запретный город. И им оставалось только молиться, что бы императрицей вновь не завладело отчаянье и дурные эмоции.