Часть третья
Клятва Гиппократа
Елизавета стремглав выскочила из квартиры Грановских и, отбежав метров 300, бессильно опустилась на скамейку. Кровь стучала в виски, руки дрожали, слезы невольно текли по щекам.
Она не могла ошибиться. Это был ОН. Этот ужасный шрам от верхней губы до глаза, косой взгляд, кривой горбатый нос …
- Проклятый убийца! Нелюдь, - шептала она про себя.
Чувство ненависти захлестнуло все ее существо. Она дрожала, как в лихорадке.
- Но, если эта актриса его жена, то она тоже соучастница убийства моих родных?! И как Федя мог жить с таким исчадием ада и еще, возможно, называть его отцом?
Мысли бешено носились у нее в голове, быстро сменяя друг друга.
- Муж и жена – одна сатана! Не зря поговорку придумали. Я убью ее! Убью, и рука не дрогнет! – решила про себя, наконец-то, Лиза.
Но, что-то внутреннее сдерживало ее от подобных мыслей.
И Лиза решила еще раз встретится с Софьей и узнать все подробности от нее.
- Хотела у вас узнать, - спросила у Софии Лиза, когда они снова сидели на кухне у Грановских. – кем работает ваш муж?
- Он сейчас на Ленинградском фронте. Ушел в ополчение. А до войны работал мастером на заводе.
- А до того, как вы поженились, он чем занимался? Ответьте только, пожалуйста, правду. Это очень важно для нас обоих.
- Я, конечно же, не знаю всех подробностей, но сразу после революции он работал в ЧК. Потом воевал на фронтах Гражданской войны. И еще почти 10 лет отсидел в тюрьме за убийство товарища по пьяному делу.
- Значит я не ошиблась?! А как бы хотела!
- Вы, о чем, Елизавета?
- Ваш муж в Киеве убил мою маму с маленьким братиком. Убил жестоко и хладнокровно у меня на глазах.
- Но, это просто невозможно?! Где Киев, и где Ленинград?
- Не знаю, как он оказался тогда в Киеве. Но, это был именно он!
- Как же вы могли выйти замуж за такое чудовище. Да, папа, наверное, уже сто раз в гробу перевернулся…прости, Господи!
- Он мне поставил условие: либо мы живем вместе, либо он сдает нас в ЧК. Ради спасения Феденьки мне и пришлось согласиться.
- А потом? Вы же все время с ним жили и даже родили от него дочь?
- Сложно сейчас говорить об этом. Вы думаете, что он после тюрьмы меня не шантажировал? Еще как!
- А Федя знал, кто ваш муж на самом деле?
- В смысле? Да он был совсем кроха, когда мне пришлось выйти замуж за Николая. А потом все как-то стало налаживаться. Я забеременела, родилась дочь и еще много всего.
Хотела аборт сделать. Но, сестра с подругами отговорили. Дочка здесь совсем не причем. Я нисколько не жалею, что их послушалась. Варюша просто замечательная девочка во всех отношениях.
Постепенно ненависть к этой красивой и несчастной женщине сменилась на жалость.
-- Вы не сердитесь на меня, София? Так все нахлынуло, когда его увидела. - неожиданно сказала она ей.
- Да что вы, Лизонька! Это вы нас простите Христа ради!
Слезы текли по ее щекам, губы мелко дрожали.
Не сговариваясь, они вместе встали из-за стола, крепко обнялись и обе в голос разрыдались!
Так общее горе сблизило этих двух совершенно разных женщин. Но, они, конечно же, не могли знать, что еще большее горе и утраты ожидают их впереди!
*******
С первых дней войны Федор Грановский находился в действующей армии на Ленинградском фронте. Военврач второго ранга и командир полкового медсанбата, он практически с утра до вечера оказывал помощь раненым бойцам. Не обращая внимания на свист пуль и разрывы снарядов, он самоотверженно стоял у операционного стола и работал до изнеможения.
В тот злополучный вечер, когда Федор после тяжелого дня собирался пару часиков вздремнуть, к нему неожиданно подошла медсестра Марина:
- Федор Иванович, вас там один тяжелораненый спрашивает уже несколько раз.
Федор вошел в полутемную палатку и в сумраке рассмотрел лицо бойца.
Это был Николай Бронштейн – его отчим «любимый!»
- Вот где довелось встретиться, Феденька, - хриплым голосом прошептал Николай.
- Тебе нельзя говорить, - строго сказал Федор после осмотра его раны.
- Но, мне надо сказать тебе что-то очень важное, сынок!
- Хорошо, но только очень быстр. Тебе нужна срочная операция.
- Ты меня не спасай, Феденька! Ведь я лично расстрелял твою родную тетю с братом.
- Ты бредишь никак, - отмахнулся Федор.
- Да нет, к сожалению. Понимаешь, я очень любил твою маму. А твой папаша у меня ее отбил. Я тогда работал в ЧК и решил отомстить, сам напросился в Киев в командировку, узнал адрес, но Ивана не нашел. Потеряв контроль от ненависти и злобы, я застрелил его жену с сыном.
Федор скрипнул зубами, но не сказал ни слова.
- Ты прости меня, сынок, если сможешь, - простонал Николай.
- Бог простит, - ответил Федор и приказал нести Николая в операционную.
- Знала ли мама об этом, - думал он, закуривая третью сигарету подряд.
- Федор Иванович, - все готово для операции. – вывела его из оцепенения Марина.
Он принял такое молниеносное решение по поводу срочной операции, потому что промедление было подобно смерти. И на данном этапе Николай был для него просто пациент, а он для него – доктор.
Федор относился к тому поколению врачей, для которых клятва Гиппократа была и всегда остается не пустым звуком, а делом достоинства и чести.
Операция длилась более двух часов. И только после того, как у больного восстановился пульс и успокоилось дыхание, Федор прошел в соседнюю палатку и, как убитый, рухнул на топчан!