Моя соседка не устаёт повторять народную мудрость: "НАшёл молчи, и потерял молчи" В смясле, что не надо напоказ выставлять ни радости, ни печали. Это верно, я согласна. Это мудро. По нашей жизни, по теперешней, современной.
НО почему-то всегда с грустью вспоминаю двор, где выросла. Все жили"в открытую". Никто ничего друг от друга не скрывал. Вся жизнь каждого - как на ладони. Радуются соседи - и все вместе с ними. ГОре придёт - и все стараются помочь. И дела сердечные ни от кого не скроешь, и дела семейные.
Помню, был у нас старенький сосед, Иван Семёныч. Нам, детям, его почему-то всегда было жалко. Он казался очень одиноким. Выносил с утра стул во двор - и сидел под деревом, всегда молчал. Ну, перекинется словом-другим с соседями, и снова молчит - вдаль смотрит. КАк будто видит там что-то. Фронтовик, с повреждённой ногой. Ходил с палкой. Мне было странно, почему он такой грустный, не в пример другим нашим мужикам -соседям. ВСе были шумные, озорные. И ведь он не один жил, нет! С ним была семья: жена, шустрая сухонькая старушка, были и дети, но они выросли и уже обзавелись своими семьями, разъехались. А он с женой остался. Но его жена тётя Лида, как я заметила, никогда с ним не разговаривала. Выйдет во двор, и мимо него проходит, как будто и не знает его вовсе. Даже с незнакомыми так себя не ведут. Посмотрят там, спросят чего-нибудь. А тут - ничего, как будто и нет его здесь - пустое место. Мне было этот странно, но спрашивать у мамы я стеснялась. Узнала только потом, когда сама подросла.
Оказалось всё просто. И сложно. Не простила. Мама рассказала, что в войну , когда наш город оказался почти на линии фронта, все выживали как могли. Кто уехал. Бабушка с моей мамой остались. А куда ехать? Где ждут? НАши никуда не бегали: окопы рыли, и стойко переносили голод и лишения. В нашей семье шесть маминых братьев воевали, а у тёти Лиды дети были ещё маленькие, и она крутилась как могла, но все выжили, всех смогла сохранить. Муж (тот самый Иван Семёныч) тоже воевал, и она, как и все в тылу, ждала каждой его весточки. ПРишёл. Столько радости было! Теперь всё хорошо будет - верила. А он поглядел на кучу детей своих, на уставшую, замученную заботами жену, на нищету, коммуналку - и быстренько нашёл себе новую жену - молодую вдову, очень по тем временам зажиточную. У неё, как говорили, был свой дом и вся мебель в кружевных накидочках. Да, это был уже показатель богатства!
Тётя Лида вся почернела, видно, любила его. Никому не жаловалась, только сказала: "Его больше нет".
Счастье с молодой вдовушкой быстро закончилось, ей надоело, и беглый муж пришёл к жене и детям. Некуда ему было ещё идти. Она не прогнала. Только сказала: "Будем жить как соседи" И с тех пор не обмолвилась с ним даже словечком. Он сам стирал, сам готовил. Спал в тёплом чулане - в нашем доме было много всяких закутков. Ему было трудно физически - нога давала себя знать, а он был полным мужчиной, и ему тяжело давался каждый шаг. Она не простила. Не пустила жалость к себе в сердце. Тётя Лида вообще была женщиной твёрдой, и, кстати, в уме и памяти прожила очень долгую жизнь.
Я сейчас думаю: простила бы я? Тётя Лида всю войну жила верой, что муж придёт, всё наладится, будет и мирная жизнь, и достаток, и счастье с любимым мужем. Это помогло ей выжить в самые трудные времена. А он пришёл - и предал эту веру. Этого простить я тоже бы не смогла. Предательство, как известно, не прощают...