Школьный роман
КНИГА 1. ЛЕТО
Часть 1. Двадцатые числа июня-5
С характеристикой Капралова было покончено, и Лариса Антоновна взялась за следующую. Рогозин Виктор… Едва взглянула на обложку картонной папки, где были написаны имя и фамилия, в памяти всплыло хмурое лицо Витьки Рогозина: худое, с запавшими щеками, острыми скулами, тонким костистым носом с небольшой горбинкой, острым, упрямо выдвинутым вперед подбородком, тонкими, прямо-таки змеиными, губами и холодными светло-серыми глазами. Умный и способный парень этот Рогозин, но чудовищно упрямый и злой на язык. Каждый разговор с ним – это, без преувеличения, тяжелая моральная травма. Его не останавливает ни разница в возрасте, ни школьные правила, ни субординация: если считает нужным сказать что-то – скажет, будьте уверены! Первая учительница была от него просто в восторге – вот, мол, лидер из лидеров растет! Борец по натуре! Именно на таких общество держится! Резковат немного, но без причины не надерзит. Ага, «не надерзит»! Всегда найдет, к чему придраться, и всенародно раскатает в тонкий блинчик, выставит на посмешище… И вот теперь, параллельно припоминая столкновения с самым нелюбимым учеником и снова, наверное, в тысячный раз, обижаясь и злясь на него за каждый конкретный случай, Лариса Антоновна выводила: «Учебный год окончил в основном с отличными отметками, имеет две «четверки» – по алгебре и физике, и «тройку» по химии. Учеба дается легко. Ярко выражена склонность к гуманитарным предметам, из них – к истории и обществоведению. На областной олимпиаде по истории занял первое место. Школьных кружков и клубов по интересам не посещает. Занимается в спортивной школе фехтованием, имеет первый взрослый разряд. Участвует в школьных спортивных мероприятиях и художественной самодеятельности, но в целом от общественной работы уклоняется. Поведение в первом полугодии неудовлетворительное, во втором – удовлетворительное. Контроль со стороны родителей хороший; родители стараются выполнять все рекомендации классного руководителя относительно воспитания сына, однако положительных результатов не наблюдается…». Может, положительные результаты и наблюдались бы, будь Витька единственным ребенком в семье, но, кроме него, есть еще старший брат, Стас, ныне студент художественного факультета института искусств. Помнит его Лариса Антоновна еще школьником, прекрасно помнит! Лариса Антоновна училась в десятом классе, а Стас в седьмом; столкнулись они в общешкольном комсомольском бюро, когда Стаса приняли в комсомол и выдвинули в школьный актив. Противным был уже тогда и таковым остается по сей день – куда там Витьке до него (даже при всей Витькиной вредности)!.. Вот и теперь он сводит на нет все ее усилия: даже если она нашла общий язык с их родителями, и остается совсем чуть-чуть «дожать», Стас заявляет, что Витька прав, и нечего в угоду кому-то ломать парня. В слюнтяя хотите превратить? Хотите, чтобы он родителей врагами считал?.. Ну, и, поскольку младший брат чувствует мощную поддержку старшего, все остается по-прежнему: «…мальчик дерзок, упрям, отрицательно влияет на некоторых своих одноклассников. Переведен в девятый класс»…
Готово: Витькину характеристику в папку, папку – в стопку с оформленными делами… Теперь дружка его закадычного, Бориса Холодова, охарактеризуем: «Учебный год окончил с хорошими и отличными отметками. Дома благоприятная обстановка для занятий. Контроль со стороны родителей хороший, родители стараются выполнять рекомендации классного руководителя относительно воспитания сына. Поведение мальчика в первой четверти – неудовлетворительное, в дальнейшем – удовлетворительное. Школьных кружков и клубов по интересам не посещает. Учится в музыкальной школе по классу гитары. Участвует в художественной самодеятельности, но в целом от общественной работы уклоняется. Переведен в девятый класс»…
Теперь… теперь… кого бы?.. Под руку попало «личное дело» противной девчонки Русланы Славгородской, избалованной дочки доцента-археолога, характеристика которой тоже была наготове, но Лариса Антоновна не успела даже раскрыть папку. Позади негромко стукнула дверь. Ярославцева обернулась, и у нее захолонуло сердце: у двери – руки за спину – стоял Рогозин. Стоял и молчал. И как-то странно смотрел на учительницу. Вроде вполне обыденная ситуация – подумаешь, ученик в лаборантскую зашел! Но для Ларисы Антоновны эта ситуация выглядела неестественной, и ей стало страшно: почему он пришел в школу, когда уже начались каникулы, да еще к классной руководительнице, с которой он не в ладах? Это не просто так!
– Что… – едва шевельнула она вмиг онемевшими губами.
Витька помолчал еще с полминуты, потом сделал один-единственный широкий шаг (профессиональное движение фехтовальщика) и, оказавшись рядом, вдруг осторожно, словно что-то хрупкое, положил на край стола хорошо знакомый ей летний детский костюмчик – синие шортики и сине-зеленую клетчатую рубашку с синей отделкой. Она все это время была в напряжении: что там у Витьки за спиной? Какой-то многообещающей была эта неизвестность (неприязнь-то была взаимной)... предвестником пакости какой-то... Ожидала, что в лицо вот-вот, пущенная сильной рукой тренированного спортсмена, полетит какая-нибудь лягушка... живая ли зеленая, дрыгающая лапами, или дохлая серая, с раздутым брюхом... состояние лягушки было для нее не важно – противно было бы в равной степени... Даже небольшое оружие типа ножа или пистолета ее не удивило бы (детишки-то у нас расторопные, мало ли чего в старых окопах за городом найти могут!) и, может быть, даже не очень напугало бы: убивать ее, конечно, ученик не стал бы, хотя стоять перед дулом настоящего пистолета было бы неприятно. Но – Димкина одежда?! Почему?..
– Это – все… что осталось… от… вашего сына, Лариса Антоновна… – тихо сказал Витька прерывающимся голосом и тяжело опустился на соседний стул, закрыв лицо руками.
Что-то случилось с Димкой!..
Она кричала что-то невнятное, трясла ученика за плечи, но больше ничего не добилась – Витька был не в силах говорить. Витька Рогозин был не в состоянии вымолвить ни слова! Чтобы в полной мере оценить данный факт, нужно было хорошо знать Витьку! А поскольку Лариса Антоновна Витьку знала хорошо, то в голову полезли предположения одно страшнее другого. Господи, что же случилось?!.
Заранее подвывая, поскуливая и постанывая от ужаса, Лариса Антоновна на подгибающихся ногах побежала (если только это можно было назвать бегом) в учительскую. Притихшие коллеги, бросив все дела, слушали ее разговор с младшей сестрой: на другом конце провода перепуганная Марина, рыдая, кричала, что Димка вышел во двор минут двадцать назад и пообещал, что никуда не пойдет, а будет качаться на качелях. Едва Лариса Антоновна, попросив сестру не отходить от телефона и ждать ее звонка, положила трубку, все трое кинулись к ней с расспросами, но она отмахнулась от них и поспешила назад, в лаборантскую: надо вытянуть из Витьки все, что возможно, может, он хоть немного успокоился. Присутствующие немедленно понеслись следом, и школьный коридор, всего лишь какую-то минуту назад тихий по-летнему, наполнился топотом. Городецкий, как и положено мужчине-спортсмену, быстро обогнал женщин и мчался впереди. За ним, сбросив босоножки на каблучках и подобрав спереди по самое «не балуйся» длинную развевающуюся юбку из какой-то тонкой ткани, вихрем летела миниатюрная, легкая, как девочка-подросток, Алиса Александровна. Только Любовь Михайловна продолжала держаться рядом с отставшей от младших, более резвых коллег Ларисой Антоновной, которую силы уже покидали. Игорь Алексеевич рванул дверь лаборантской и остановился на пороге, удивленно раскрыв глаза. В него с разгона врезалась Алиса Александровна, опустила подол и тоже замерла. Лариса Антоновна, наконец, доковыляв до лаборантской, глянула через их плечи. Рогозина не было. Не было и Димкиного костюмчика. А еще пропала маленькая темно-желтая баночка с остатками натрия, которая совсем недавно находилась на самом видном месте (Лариса Антоновна все собиралась переложить эти остатки в какую-нибудь другую банку, да так руки и не дошли). Отстранив стоящих у нее на пути Игоря Алексеевича и Алису Александровну, Лариса Антоновна буквально вползла в лаборантскую и без сил рухнула на ближайший стул. Коллеги на цыпочках, словно боясь разбудить некие злые силы, вошли следом. Алиса Александровна достала из маленького настенного шкафчика стакан, набрала воды и подала Ярославцевой.
– Я убью его!!! – возопила Лариса Антоновна, когда после нескольких глотков холодной воды к ней вернулся ее обычный уверенный голос. – Пусть только на глаза попадется!.. Нет, вы подумайте! Принес Димкин костюм и говорит: «Это – все, что осталось от вашего сына!» Сел, лицо руками закрыл и трясется весь! Я подумала, что он плачет, перепугалась… мальчик такой, что до слез особо не доведешь – значит, что-то страшное случилось!.. а он, подлец, ржал, значит!!!
Несколько мгновений учителя молчали, осмысливая услышанное. Первым зашелся от хохота Городецкий. Смех у него был на редкость заразительным, и девушки, еще минуту назад полные сочувствия к Ларисе Антоновне и тревоги за ее сына, тоже рассмеялись. Ей стало обидно.
– Ладно уж... посмейтесь пока... Я на вас на всех посмотрю, когда у вас у самих будут дети! – она всхлипнула.
– Извини, но ты противоречишь сама себе, – сухо произнес Игорь Алексеевич, перестав смеяться. – То есть, может, не противоречишь, но выступаешь в двух разных качествах, и-по-ста-сях, так сказать: значит, с чужим ребенком можно было поступить подло, а когда показалось, что с твоим что-то случилось... заметь – только показалось, но ничего не случилось! – ты стала невменяемой! И чем же, прости, твой ребенок лучше Калининой? – и, не ожидая ответа, вышел из лаборантской.
«Ипостасях»… Ишь ты, какие слова он запомнил!.. Посмотрю я на тебя, красавчик, когда тебе самому покажется, что с твоим ребенком что-то случилось!.. В каких «и-по-ста-сях» ты выступишь!.. И будешь ли сравнивать своего ребенка с кем-либо из учеников!..
Обе учительницы вышли вслед за физкультурником, невнятно зазвучал и тут же стих в отдалении негромкий, вполголоса, разговор. Интересно, о чем там они? Наверное, слегка посудачили о ней – ну, да ладно… Теперь она начала рассуждать более спокойно – странно даже, что такие мысли не пришли в голову сразу. Вот прямо первое: интересно, а каким образом у Рогозина оказался Димкин костюм? Не раздел же он его посреди улицы! Наверное, на пляж утащил… живет неподалеку, шел мимо с Холодовым (наибольшая вероятность) в тот момент, когда Димка вышел из дома…. Тот с Димкой остался (небось, в воде плещутся, потому Димка и не заметил исчезновения костюма, иначе воспротивился бы), а Рогозин прогулялся до школы…
Посидев в одиночестве еще минуты две, Лариса Антоновна собралась с силами, сходила к секретарю (в учительскую идти не хотелось), позвонила домой, чтобы успокоить Марину (бедная девчонка уже была на грани помешательства), и вернулась в лаборантскую. Несмотря на потрясение (ох, дождется Рогозин!), надо было быстрее завершать работу над характеристиками, а работа эта, по сути, еще толком и не началась. Лариса Антоновна взялась за очередную папку.
«Характеристика на ученицу восьмого «Б» класса средней школы № 83 Славгородскую Руслану.
В минувшем учебном году девочка училась хорошо, хотя снизила успеваемость по некоторым предметам. Поведение удовлетворительное. Воспитывается отцом и бабушкой. Контроль со стороны родных хороший, обстановка для занятий дома благоприятная. Однако взаимопонимание между родными девочки и классным руководителем отсутствует, отец и бабушка ученицы рекомендаций классного руководителя не выполняют. Девочка избалована родными, капризна, упряма, друзей в классе практически не имеет. Категорически отказалась от общественной работы. Школьные кружки и клубы по интересам не посещает, при этом в других учреждениях дополнительного образования также не обучается. Переведена в девятый класс»…
«Характеристика на ученицу восьмого «Б» класса средней школы № 83 Алексееву Веру…»
«Характеристика на ученицу восьмого «Б» класса средней школы № 83 Панину Тамару…»
«Характеристика на ученика восьмого «Б» класса средней школы № 83 Земляного Анатолия…»
«Характеристика на ученицу восьмого «Б» класса средней школы № 83 Новикову Анну…»
Господи, час прошел – а у нее всего треть «дел» оформлена (это с учетом оформленных ранее)! И руки до сих пор дрожат. Ну, Рогозин… ну, додумался… Твое счастье, что некогда, а то получил бы ты… И еще один интересный вопрос: какую именно цель преследовал Витька: над ней немного поиздеваться (а натрий прихватил уже просто так – как нечто «плохо лежащее», в данном случае «плохо стоящее») или был нужен именно натрий, а Димкин костюм послужил отвлекающим фактором? А, в таком случае, натрий зачем? Не настолько увлекаются химией Холодов и Рогозин… Странно… Ну, ладно, натрия там было совсем чуть-чуть, будем надеяться, что ничего не взорвут – просто в воду кинут, покипит немного… Нет, насчет целенаправленного похода Витьки Рогозина за натрием она все же ошибается: не мог Витька предвидеть, что она будет в лаборантской. Да она действительно в учительской сидела бы, если бы не Игорь Алексеевич… Значит, поиздеваться… Ну-ну… Встретимся еще, товарищ Рогозин! Два года тебе еще учиться – «наша любовь еще впереди»!.. Надо же, у самой фраза из Стругацких вылезла (Игорь Алексеевич уже всю школу заразил этим чертовым «Понедельником»!)...
Расставив мысленно все по местам, Лариса Антоновна углубилась в работу. За Димку она уже не беспокоилась: он под надежным присмотром – Рогозин, хоть и вредный, все-таки очень ответственный парень. Вот только не обгорел бы Димка, несмотря на Витькину ответственность, – солнце сегодня жарит нещадно, а он бледный, будто зима только что закончилась. Ну, некогда его выгуливать, некогда! Ни ей, ни маме, ни Маринке! А отправлять в лагерь рановато – семь лет исполнится только в конце июля…
Запрещается без разрешения автора цитирование, копирование как всего текста, так и какого-либо фрагмента данного произведения.
Совпадения имен персонажей с именами реальных людей случайны.
______________________________________________________
Предлагаю ознакомиться с другими публикациями