Долженствования в русском языке выражены преимущественно краткими прилагательными "должен" или "обязан". В английском языке для аналогичной цели есть модальные глаголы - must и have to. Можно также выразить долженствование любым глаголом действия, но непременно в повелительном наклонении, с восклицательной интонацией и не размениваясь на формулы вежливости: "Сделай!", "Скажи!", "Иди!", "Рожай!", "Лечись!" и т.п., что тоже будет выглядеть как приказ.
- А волшебное слово?
- Быстро!!!
(Народное)
Также долженствование можно выразить через так называемые категории состояния, употребляемые в безличных предложениях. Например, когда вам говорят, что сделать нечто "надо", "необходимо", "строжайше рекомендовано", "предписано" или "положено".
Токсичные люди просто обожают долженствования - и неспроста. Ведь эти слова в устах токса так легко дают хотя бы иллюзию власти и контроля над теми, кем он командует (или пытается это делать). По большому счету, общаясь в приказном тоне уже с достаточно взрослыми людьми, токсичные люди ведут себя по-хамски, ведь грубое нарушение чужих личных границ именуется хамством. Но наш вопрос сейчас - как можно подобному хамству противостоять?
Есть хороший юридический анекдот:
Что я должен — записано в Налоговом кодексе. Чего не должен — в Уголовном. Остальное — ваши домыслы.
И в принципе это недалеко от истины. Разве что к уголовному праву добавить еще административное, где устанавливаются нормы общественного порядка, которые нарушать тоже чревато. Но смысл, думаю, понятен: единственным бесспорным источником долженствования в правовом государстве должен быть закон! И это долженствование не токсично, а как раз является основным принципом права, признаваемым во всем мире. Так можно прямо токса и спросить в ответ: "Где написано, кому и что я должен?".
Но токсы не унимаются. Щаззз, разбежались. Так они прямо сразу свою иллюзию власти отдадут. Нет, они продолжают спор. «Разве поведение регулируется только законом? Существует общепринятая мораль, и забывать об этом нельзя!» - любимый аргумент многих токсичных людей. Что ответить на это?
На этот вопрос можно ответить отсылкой даже не к курсу философии, который читается в первые годы учебы в вузе, а к школьному курсу обществознания, когда обучающиеся впервые знакомятся с определением морали и моральных норм. Словосочетание "общественная мораль", так широко применявшееся в СССР, в современном мире вызывает огромное количество вопросов, и не зря. Потому что начать надо с определения, что же такое на самом деле мораль и откуда она берется. Правовые нормы принимаются государством, а моральные?
А мораль как совокупность персональных ценностей изначально формируется и содержится в сознании каждой персоны, то есть каждого человека. То, что люди с похожей моралью объединяются сначала в малые, а затем и в большие социальные группы — это уже следствие того, что у этих людей совпали или почти совпали моральные представления. И по большому счету к морали есть только одно строгое требование — мораль не должна быть преступной, то есть противозаконной. А так — каждая личность морально автономна, она сама формирует свои нравственные ценности и сама несет ответственность, если решит присоединиться к той или иной социальной группе.
Оборотной стороной наличия у каждого человека его личной морали является толерантность — то есть принятие наличия в определенной социальной группе преобладающей морали, отличной от вашей, если она не противоречит закону, а также права каждого человека иметь моральные ценности, отличные от ваших, только бы они опять же не противоречили закону.
Школьный учебник обществознания приводит такой пример толерантности: классик русской литературы Лев Николаевич Толстой был по происхождению аристократом, носил титул графа, состоял в родстве с такими знатнейшими фамилиями, как Горчаковы, Волконские, Трубецкие, Лопухины... Однако в то время как другие аристократы предавались праздной жизни, балам да охоте — Лев Николаевич лично косил в поле траву в крестьянской одежде. А потом, придя домой, шел преподавать в сельскую школу или писал свои бессмертные произведения — то есть тоже работал. Если бы вы были русским аристократом, современником Льва Николаевича, вы могли бы подумать, что не одобряете его поведение, сказать это своей жене за обедом (но желательно так, чтобы слуги не слышали, а то разнесут по всей округе, какой вы сплетник, что ваша мораль вам это позволяет), но гласно осуждать графа Толстого, смеяться над ним, требовать от него прекратить "неподобающее поведение" или тем паче требовать от властно-управленческих структур наложения на него определенных санкций вы не имели бы права — ибо законов Лев Николаевич не нарушал.