Солнце только-только утонуло в мутной, розовой дымке, а над рощей уже поднималась неполная янтарная луна. Её овальный лик горел жёлтым огнём в сиренево-пыльной мгле восточного края неба. Земля остывала после дневного пекла, отпуская в небо пьяное марево, размывая все дали до самого горизонта слоистыми туманами.
В комнате Яны притаились бордовые сумерки. Как раз под цвет плотно задёрнутых штор. И зеркало тоже было закрыто тёмной тканью.
Яна сидела за столом. Перед ней лежал засушенный стебелёк зов-травы, широкая хрустальная чаша, наполненная молоком и белая «чайная» свечка.
- Иди, садись, – кивнула подружка, взглянув на Вику, застывшую в дверях.
- Я думала, мы это на улице будем делать, – прошептала Вика, присаживаясь рядом.
Яна не удостоила её ответом, осторожно опустила свечу в молоко, внимательно посмотрела подружке в глаза.
- Самое важное – верить в то, что ты делаешь, – серьёзно проговорила она, – поэтому если ты в чём-то сомневаешься, то лучше вообще не начинай.
Вика только вздохнула. Ещё на пороге Янкиного дома она тихо посмеивалась над такой безоговорочной верой в чудеса, а теперь, глядя, как поблескивают в темноте глаза подружки, решила принять это её «язычество», ненадолго, на один только вечер. Да, что угодно, если это поможет вернуть Алексея, прямо сюда, сегодня и сейчас.
Яна крепко взяла её за руку:
- Веришь? – на лице не появилось даже тени улыбки.
- Да, я тебе верю.
- Хорошо. Ничего не бойся и делай всё как я скажу.
В полумраке чиркнула спичка, вспыхнула искра, рисуя сказочные тени на стенах и потолке. Сладко-кислый дымок от сгоревшей серы поплыл по комнате, перекручиваясь светло-серыми лентами. Яна аккуратно пересадила маленький огонёк на фитиль свечи. Блики от хрустальной чаши рассыпались золотыми нитями по белой скатерти, лицам девчонок, расчертили стены и потолок словно лучи.
- Лист корня сгорит, свет мрак озарит, – прошептала Яна и протянула Вике горстку мелких листочков от разных растений, а сама по одному принялась опускать их в пламя свечи, чуть присушивая края, – давай тоже, – кивнула она.
Вика послушно по одному обожгла все листочки, а заодно и пальцы, но скептически хмыкать или, тем более, жаловаться, совсем не думала.
Над столом стоял сладкий, удушающий запах подпаленной зелени, огонёк свечки прыгал и потрескивал, бросая сквозь прозрачные грани причудливые отсверки.
Лёгким движением ворожея присыпала пламя пеплом розовых лепестков. На несколько секунд свечка погасла, и Яна затаила дыхание. В сумраке лишь удары сердца отсчитывали время. Раз, два, три… Но вот слабенький огонёк, робко пробуя на вкус серо-коричневую пыль, начал снова набирать силу, разгораться, играя на лицах девчонок таинственными отсветами.
- Очень хорошо, – едва слышно проговорила Яна, – всего три дня.
- Чего – три дня? – осторожно спросила Вика.
- Потом объясню, – Яна поднесла огню новое угощение: сушеную метёлочку зов-травы. – Кто в сердце моём на веки живёт, того зов-трава к утру приведёт. Твоя очередь, – и протянула Вике веточку волшебного растения.
- К утру? – удивилась Вика.
Но Яна нахмурилась и помотала головой:
- Не обязательно. Всё потом, давай, – и кивнула на свечку.
- Кто в сердце моём на веки живёт, того зов-трава к утру приведёт, – голос Вики дрогнул на последнем слове, запершило в горле, а на глазах выступили слёзы. Но виноват в этом был коктейль запахов, что царили в комнате.
Яна лёгким выдохом задула свечу и сдёрнула тёмную ткань с зеркала. В комнате сразу стало светлее.
- Ну и запах, – она почесала нос, быстро развела шторы и открыла окно.
Сырой и свежий воздух поплыл по комнате, прогоняя тёплый, приторно-тягучий аромат ворожбы.
- И что теперь? Таинство закончено? – Вика не могла надышаться вечерней прохладой и разговаривала, высунувшись по пояс в окно, искоса поглядывая, как Яна вынимает из молока свечу и что-то опять бросает в чашу.
- Нет, ещё одно священнодействие, – промурлыкала она, – пошли.
Осторожно, стараясь не расплескать чуть нагретое свечой молоко, Яна спускалась с лесенки во двор.
- Как путь до луны далёк,
как скоро был узнан срок,
как пеплом сгоревших трав,
сок луны напитав,
любимого приведи,
распутай дороги-пути.
Девушка чуть задержалась на пороге, повернувшись к востоку, где в небе над лесом горела золотая луна. Медленно-медленно Яна пошла по тропинке навстречу волчьему солнышку, стараясь, чтоб на радужной плёнке молока каждую секунду отражался лунный диск.
- Вернуться он должен в срок,
моей в том силы зарок,
преград ему не чини,
зажги над дорогой огни.
Яна остановилась в воротцах в конце огорода. Впереди до самого леса лежали укрытые росой покосные луга. Над ними безмолвно клубился густой туман. Девушка подняла чашу с молоком выше, словно предлагая её небу и Луне.
- В воротах останусь стоять,
сильнее любви не сыскать.
С этими словами Яна начала медленно опрокидывать чашу. Молоко тонкой струйкой полилось на тропу, быстро впитываясь в чёрную, влажную почву.
Земля, что пьёт молоко
И Луна, что глядит далеко
Порукой мне будут отднесь
И ждать его будут здесь.
Вернется любимый ко мне
Верну молоко я Луне.
Яна замолчала, опустив глаза и разглядывая белесые узоры, что остались на тропе. Вика тоже молчала, ошеломлённо глядя на подругу. С края чаши всё ещё стекали капельки молока, повисали белыми слёзками на траве. Туман уже пробрался в огород, растушевав очертания Янкиного крыльца и совсем замазав белилами соседние дома.
- Что-то я устала, – слабо пробормотала Яна, поднимая взгляд. Под глазами появились чёрные тени, а щёки побледнели.
- Ян, тебе нехорошо?
- Да, не очень, – заплетающимся языком ответила подружка.
- Пошли-ка домой, – приобняла её Вика.
- Ага, но пока идём, слушай меня внимательно...
Поддерживая ослабевшую подругу, Вика удивлённо выслушивала странные наказы:
- В зеркало подолгу не смотрись, не пей воды или другой жидкости, в которой луна отражалась, после захода солнца воду на землю не лей и, самое главное, не говори никому о нашем обряде. Через три дня пацаны вернутся, вот увидишь. Выглянешь в окно, а он на лавочке сидит... А, вот ещё. Перед возвращением мальчики, в некотором смысле, станут фанатами ворот, их будут притягивать все арки, калитки, двери. Будут подолгу стоять и смотреть, ага, почти как бараны, – Яна через силу улыбнулась. – Всё, теперь спать.
Сегодня Вика решила прогуляться с Казбеком до леса, до заветной поляны, до чёрного камня…
А по дороге придумать, что это за «4uv105e». Спрашивать некого, только самой докумекать.
В реальную возможность Лёшкиного возвращения она не верила, хоть и обещала вчера обратное.
Это же глупо, сжигать траву и выливать молоко и ждать после этого приезда человека с другого края земли, из-за поворота планеты.
Солнце выбелило на небе широкий ореол. Горячие лучи расплавили воздух над полями, превратив их в сверкающие океаны бликов. Над взгорьями дрожало марево, а в низинах застоялся душный, тягучий, настоянный аромат травы и высушенного болота.
Казбек то и дело спускался к ручью, жадно лакал тёплую воду, ложился брюхом, собирая на шерсти гирлянды водорослей и тины. Вылезал под недовольные вздохи Вики. Вода капала на раскалённый асфальт и тут же испарялась, следы широких лап моментально высыхали.
Сосновый бор притих под палящим солнцем. Янтарные стволы светились словно раскалённые угли, а малахитовая хвоя потемнела, превратилась в невесомые облачка чёрного дыма на верхушках сосен.
Вовку, к сожалению, Вика не встретила, хотя без конца поглядывала на деревья. Уж очень ей хотелось поболтать с этим пареньком о своём художнике, выведать что-нибудь об их с Казбеком прошлогодних приключениях. Ничего не рассказал ей и камень, хотя, конечно, помнил прикосновение Лёшкиных пальцев. И сосны грустно смотрели на неё, перешёптываясь в вышине пушистыми кронами.
Нет, они тоже не знают, что за подпись к рисунку. Бестолковые.