Когда читаешь произведения писателей, побывавших на войне, зачастую возникает ощущение дежавю. Все как один они пишут о том, что главными на фронте остаются три вещи: поспать, поесть, согреться.
Война, как правило, заставляет человека отодвинуть всю идеологическую подоплёку далеко на второй план. Повоевавшие с лихвой солдаты по разные стороны баррикад с одинаковым остервенением клянуют свои правительства. Реальность воюющих людей очень далека от нашей. Без прикрас об этой реальности можно рассказать только языком войны.
Язык войны некрасив и прост. В литературе достаточно авторов, овладевших этим языком в совершенстве. Один Ремарк чего стоит.
С кинематографом же дело обстоит куда сложнее. Особенно с кинематографом современным. Особенно на постсоветском пространстве. Это ж как можно снять фильм про войну без спецэфектов и пикантных сцен крупным планом... ну или без Петрова в главной роли? Кто ж кино без всей этой мишуры смотреть будет? Таков тренд: ориентация на массового зрителя.
Тем удивительнее для меня была встреча с истинным шедевром наших дней - картиной "Мандарины". Военная лента об очередном межнациональном конфликте: грузино-абхазском. Именно в этом фильме современности я наконец-то услышала язык войны. Некрасивый и простой, но единственно возможный.
Я понимаю, почему режиссёры боятся говорить на этом языке со зрителем: не каждый его поймёт и воспримет. Казалось бы, что сложного, ведь язык войны прост.
Однако также просто/нелегко понять истину, что с большей радостью ты готов умереть за народ, с которым воюешь, нежели убивать его. Ведь нет любви большей, чем положить душу за други своя. Но разве дружба измеряется национальными признаками?...
