Аполлон Григорьев – недооценённый поэт и критик 19 века, который, по мнению некоторых литературоведов, опередил свое время, предвосхитив Серебряный век русской культуры. Он был незаконнорождённым сыном судебного чиновника; но получил хорошее юридическое образование в Московском университете. В студенческие годы будущий поэт был чрезвычайно активен: он основал философский кружок, в который входили известные историки и поэты.
Посвятив себя литературному творчеству, Григорьев публиковал стихотворения (наиболее популярны были его романсы – «О, поговори хоть ты со мной», «Цыганская венгерка»), переводил У. Шекспира, Дж. Байрона, писал критические статьи на оперные и театральные постановки. Григорьев был душой кружка «молодая редакция» при журнале «Москвитянин», члены которого активно пропагандировали идеи почвенничества и национальной самобытности русского народа.
В эти годы Аполлон Александрович разработал оригинальную теорию так называемой «органической критики», суть которой заключалась в изучении связей культуры с национальной жизнью народа. Наиболее яркими выразителями русского духа в литературе, по его мнению, были А. С. Пушкин (именно Григорьеву принадлежит крылатая фраза «Пушкин – наше все») и А.Н. Островский, пьесы которого критик считал эталоном классики.
Под влиянием философии Гегеля и Шеллинга Григорьев придавал принципиальное значение роли личности в истории и культуре. В его представлении между жизнью и искусством существует неразрывная, почти мистическая связь, которую настоящий художник обязан постичь.
Сам себя Григорьев называл «последним романтиком» и «ненужным человеком». И действительно, его стиль и необычные идеи, хоть и привлекали внимание интеллигенции, все же не соответствовали духу эпохи. Аполлон Александрович был крайне противоречивой личностью. Так, он ценил европейскую культуру, но в то же время был убеждённым почвенником. Он утверждал, что идеальные герои русской литературы – это кроткие люди из повести Пушкина «Капитанская дочка» и персонажи пьес Островского.
Некоторое время Григорьев преподавал русский язык в Оренбурге; вернувшись в Петербург, он снова занялся театральной критикой. Его разборы спектаклей, написанные с большим воодушевлением и энтузиазмом, имели общественный резонанс. К сожалению, после смерти Григорьев был забыт; его наследие было заново открыто лишь в начале 20 века.