День Победы – награда нашей памяти.
(Юрий Зверев)
Порою прежде, чем награда
найдёт героя, на нём успевают
поставить крест.
(Андрей Соколов)
- Санёк, ты почему такой грустный? Случилось что? - Иван Иванович взъерошил лохматый чуб внука. – С Алёнкой поссорился, али с Вовкой подрался?
- Дед, ты совсем не угадал. И не люблю я драться, сам знаешь.
- А чего гулять не идёшь? Денёк сегодня такой весёлый – майский, солнечный. Давно начало мая не радовало нас подобной погодкой.
- Не хочу никуда идти. Думаю.
- Похвально. Давай подумаем вместе. Рассказывай, что тебя так огорчило.
- Понимаешь, скоро 9 мая, День Победы…
- Светлый праздник. Мой отец живым вернулся в 1946 году. Через год родился я.
- Вот именно, дедушка. Только что вернулся – и всё. Даже ни одной медали не заслужил. Как же он воевал, если не проявил себя ничем? Мне стыдно идти с его портретом в Бессмертном полку.
Пятнадцатилетний Сашка опустил голову и поднял только тогда, когда понял, что дед Ваня молчит. Иван Иванович стоял у окна и смотрел на улицу.
- Стыдно, говоришь? А почему стыд к тебе наведался именно тогда, когда родился Бессмертный полк? Тебе пятнадцать лет, а ты никогда не интересовался своим прадедом.
- А зачем интересоваться, если в нашей семье никогда не говорили, что кто-то воевал, где-то воевал. Я и узнал о прадедушке только тогда, когда стали создаваться эти самые Бессмертные полки. Мне мама сказала.
- Ты прав, Саша. Это наша вина, вина взрослых, что вы мало знаете о том, что такое вой_на. Наши воевавшие отцы ограждали нас, своих детей, от рассказов об ужа_сах, что творили немецкие оккупанты на советской земле. Они хотели для нас спокойной, мирной жизни. Оказалось, зря. А мы думали, что память о героях будет жить в памяти вечно, молчали, надеясь на учебники и книги. Наши дети попали в мясорубку девяностых. Вот и причина того, почему появляются в третьем послевоенном поколении дети, считающие, что военные награды – показатель мужества и геройства, а за остальных можно стыдиться.
- Ты хочешь сказать, что я должен гордиться своим прадедом?
- Да, именно это я и хочу сказать.
- Но почему?
- Замечательный вопрос, Саша. Я тебе расскажу.
Иван Иванович встал, ушёл в свою комнату, а вернулся с каким-то объёмным свёртком. Положив его на стол, он аккуратно стал его разворачивать. Александр готов был увидеть всё, что угодно, но только не старую, потрескавшуюся местами балалайку.
- Балалайка?
- Да, внук, балалайка.
- И она как-то связана с прадедом Иваном?
- Да. Эта балалайка прошла с моим отцом всю Великую Отечественную вой_ну.
- Так почему ты никогда об этом не рассказывал?
- Честно признаюсь: не знаю. Может быть потому, что сами ветераны не любили вспоминать вой_ну и никогда о ней не рассказывали. Отец говорил: «День Победы был для нас как бы праздник, но в то же время не праздник. Мы собирались, вспоминали пог_ибших товарищей и радовались, что выжили».
- Дедушка, а как же… - Саша указал на лежащую балалайку.
- Это невероятная история. – Иван Иванович сел рядом с внуком. – Ты, наверное, не знаешь, что широко отмечать День Победы стали только с 1965 года, через год после избрания Леонида Ильича Брежнева первым секретарём ЦК КПСС. А до этого года 9 мая был рабочим днём.
- Как же так, дед? Это же неправильно.
- И опять я не знаю, Саша. Слухи разные ходили: не до праздника было, ведь восстанавливали разрушенное хозяйство. Кулуарно поговаривали, что Сталин боялся всенародного авторитета маршала Жукова Константина Георгиевича, боялся за свой пост. Ну, а Хрущёв Никита Сергеевич даже вспоминать имени Сталина не желал. Наверное, потому, что сильна ещё была армия ветеранов, идущих в бой с его именем. Он даже Жукова отправил в ссылку. Сейчас это всё домыслы, а тайных мыслей политиков нам не дано знать. Но мы отвлеклись… На чём я остановился-то?
- На 1965 годе.
- Ага… Моему отцу в этом году исполнилось сорок четыре года. Он был совсем молодой по годам, только голова вся седая… Ох, и отплясывал же он на вечорках до вой_ны, сам себе аккомпанируя на балалайке. Мама говорила, что отец мог подпрыгнуть высоко, перевернуться через голову, не переставая играть… Да… В 1965 году приоткрыли холодный занавес… Ты знаешь, что это такое?
- Да, дед. Нам рассказывали.
- В Советский Союз разрешили туристические поездки из-за рубежа. 8 мая 1965 года Москве присвоили звание города-героя. Были большие празднества, на которые пригласили воинов-интернационалистов из дружественных стран. В наш городок приехало много таких из Франции. Мне не исполнилось ещё восемнадцати. Мама заставила нас с отцом принарядиться, и мы решили пойти в парк, где играл почему-то не духовой оркестр, а ансамбль народных инструментов. Заслышав музыку, папа вдруг покраснел и скорым шагом направился к летней эстрадке. Там на лавочках сидели иностранцы. Видимо, им тоже понравилось исполнение виртуозов балалаечников. Они оживлённо переговаривались, и вдруг очень громко прозвучало имя «Ванья-Баляляйка». Лицо папы уже из красного сделалось белым, а мы с мамой очень сильно испугались.
- Pierre... Est-ce vous, Pierre? (Пьер…Это ты, Пьер?) – уж совсем неожиданно для нас отец заговорил по-французски.
Сидевшие близко к тому месту, где стоял папа, толкнули впереди сидящего француза. Тот сердито оглянулся, но ему показали на отца. Видимо, это и был Пьер… Сашка, я никогда не забуду выражения лица уже немолодого мужчины.
- Oh non! Pas question! Vanya!!! « Balyalyaika »! (О, нет! Не может быть! Ванья!!! «Баляляйка»!) – заорал он, подбежал к моему отцу, вгляделся в его лицо и крепко обнял.
Нам с мамой было видно, как по его щекам текут слёзы радости.
- Je pensais que j’allais mourir et que je ne te rencontrerais pas dans ce monde, mon frère Vanya ! (Я думал, что ум_ру, и не встречусь с тобой на этом свете, брат мой Ванья!).
Пьер не замечал текущих слёз, всё хлопал отца по спине, по плечам и повторял: Vanya! Vanya!!! « Balyalyaika »!
- Ничего не понимаю… А ты, сын, понимаешь?
- Как и ты, мама, только имя отца и «балалайка». А ты знала, что папа говорит по-французски?
- Как-то он обмолвился, что в школе у него была пятёрка – и всё.
Сидящие французы встали, внимательно слушая своего товарища, а потом загалдели: «О! Ооо! Баляляйка!», стали жать папе руку и хлопать по плечам. Но отец, видимо, вспомнил о нас с мамой, подвёл к французам.
- C’est ma femme Masha et mon fils Ivan. (Это моя жена Маша и сын Иван).
- О! Ivan! Bonjour Masha!
Пьер, держа отца за руку, что-то спросил, показывая на музыкантов-балалаечников. Тот отрицательно покачал головой.
- Non, Pierre, non. Et ne persuadez pas. (Нет, Пьер, нет. И не уговаривай).
- Ensuite, nous vous invitons, Masha, Ivan le soir à six heures dans le café « Berezka ». Nous n’acceptons pas le refus. (Тогда мы приглашаем тебя, Машу, Ивана вечером к шести часам в кафе «Берёзка». Отказа не принимаем).
- Маша, - обратился к маме отец, - нас троих пригласили вечером в кафе. Ты согласна?
- Я очень даже согласна… А что же мне надеть? – заволновалась мама.
- Nous viendrons certainement. (Мы обязательно придём). – папа улыбался.
Французы обрадовались, снова загалдели, пожали папе руку, маме же поцеловали, меня похлопали по спине и удалились.
Сказать, что время до шести часов прошло в суете, не сказать ничего, Сашка. Особенно суетилась мама. Каждые пять минут она выходила к нам в новом платье и спрашивала: «Как?». Мы пожимали плечами. Для нас мама была во всех нарядах хороша. Наконец, она выбрала платье салатового цвета с юбкой «бочонком», к которому подошли бусы из искусственного жемчуга.
- Как вы это вытерпели, дедушка? То ли дело сейчас – брюки, красивая блузка и туфельки, а то и модельные кроссовки – всё! Чего заморачиваться?
- Ты не прав, дорогой. Даже твоя Алёнка не пойдёт на званый вечер абы в чём.
- Дальше-то что было.
- А дальше мы узнали, что Иван Соколов, то есть наш муж и отец, был участником Французского Сопротивления с 1943 по 1945 годы. Он не называл своей фамилии. Все знали его под именем Ваня и под позывным «Балалайка».
Командиром партизанской группы был советский лейтенант Георгий Пономарёв. Группа в январе 1944 года стала называться «Сталинград». Поначалу в ней было всего десять человек, в основном из числа советских военнопленных, а потом уже в неё влились представители других национальностей - поляки, итальянцы, французы.
- Ни фи_га себе!
- Именно, что ни фи_га, Саша. Мы сидели с мамой рядом с переводчицей. Её, видимо, пригласили папины друзья, чтобы мы не выглядели белыми воронами, не зная французского.
- Дед, я обязательно поищу в интернете сведения о группе советских партизан «Сталинград» и его командире Пономарёве. Но это потом. А почему у прадеда был такой необычный НИК – «Балалайка»?
- Давно жду, когда ты задашь этот вопрос. Вернувшись домой, мы не стали больше ни о чём расспрашивать папу. Уж очень он был шокирован встречей со своей военной молодостью. Только через неделю, когда он был уже спокоен, мы с мамой купили торт и за вечерним чаем задали отцу вопрос так, как его сейчас задал мне ты.
Иван Иванович сходил на кухню и принёс два стакана чая. Может, горло у него пересохло, может, вспомнил тот давешний майский вечер 1965 года.
- Рассказываю почти дословно со слов Ивана Соколова, моего отца: «В мае 1943 года разведрота, в которой я служил, попала в немецкую засаду. Бой был неравным – я и ещё пятеро товарищей попали в плен. Вначале мы были помещены во временный лагерь, а затем отправлены в концлагерь в западную часть Германии в город Саарбрюккен на вагоноремонтный завод. Лагерь располагался в километре от городской черты. Многие из нас пытались бежать, но, как вы уже знаете, побег из плена был тяжёлым и опасным. Многих вылавливали, доставляли назад в лагерь и расст_реливали перед строем пленных. На заводе работали вольнонаёмные французы, ведь Саарбрюккен расположен непосредственно на границе с Францией. Среди них, как я узнал уже потом, были агенты Сопротивления, которые при удобном случае помогали небольшим группам или одиночкам бежать. Так я познакомился с Пьером.
За месяц знакомства я худо-бедно стал изъясняться на французском, тем более, что в школе имел «пятёрку» по этому предмету.
Как-то в разговоре я похвастался, что был неплохим балалаечником в селе, где родился. Пьер задумался. На следующий день он спросил меня, смогу ли я играть на балалайке, не прерываясь, больше двух часов. Я тут же бахвально ответил утвердительно. А через неделю после вечерней поверки в барак заявились трое пьяных надзирателей и комендант барака. Меня поставили по стойке «смирно» и спросили, могу ли я играть на балалайке. Не усмотрев подвоха, я ответил, что умею. Они захохотали и тут же выудили откуда-то балалаечку. «Ты, Иван, - заявили они, - покажи нам, что умеешь». Взял я в руки родимую, прошёлся по струнам – никакого строя! «На ней невозможно играть, пока не настрою». «Настраивай! - тут же поступил приказ. – Пятнадцать минут тебе даю!». Пока настраивал лад, с ужасом понял, что пальцы перестали меня слушать. Как же я играть буду? Не зря затевается что-то…
«Свободу хочешь?» – вдруг спросил комендант. Я похолодел – вот оно! «А что требуется от меня?» - ушёл я от ответа. «Ты сей же час пойдёшь по дороге от лагеря до города, при этом будешь играть на «блаблалайке». Если замолчишь, получишь пулю в затылок. На этом твоя свобода закончится, а я выиграю пари». Я мысленно выругался. «А как же вы узнаете, что я не прервусь?» - я всё ещё не мог понять сути пари. «Не переживай, следом будет идти Ганс», - снова захохотал комендант. Всё понятно: меня убь_ют в любом случае, прервусь я или нет. Выхода всё равно нет. Я кивнул. «А теперь пошёл вперёд, рус Иван!»
Дорога до города была хорошо освещена. Как же, немецкая педантичность! Иду, играю. Со злости пальцы слушаться стали. Под частушечные наигрыши напевать стал, а потом пошла «Цыганочка», «Во поле берёза стояла», «Я на горку шла», «Во саду ли, в огороде» и ещё что-то, уж не помню. Метров десять осталось, чтобы войти в город. Думаю: «Всё равно погибать, была не была!..» и заиграл, и стал орать частушки:
Лез к Москве фаш_ист-мошенник
Через надолбы и рвы -
Крепкий русский подзатыльник
Получил взамен Москвы.
У московских у ворот
Удивляется народ:
Немцы ходят в наступленье
Только задом наперёд.
Скоро Гитлеру моги_ла,
Скоро Гитлеру капут,
А советские машины
По Берлину побегут.
От Москвы и до Берлина
Дороженька узкая.
Сколько Гитлер ни воюй,
А победа — русская!!!
- Получай, сво_лочь! – повернулся я к Гансу, размахнувшись балалайкой. Думал, не уб_ью, так врежу чуток по морде оккупанта. А Ганса-то нет! Лежит, бедолага, посреди дороги, ртом воздух хватает, как рыба, выброшенная на берег.
Слышу, зовёт меня кто-то: «Ванья! Ванья!». А это Пьер бежит навстречу, хватает меня за руку и тащит куда-то. Не поверите, родные, держу балалайку, а выбросить не могу – пальцы свело, прилипла родная к руке. Так с балалайкой и пошли мы с Пьером к границе. Возвращаться ему больше на завод было нельзя – это он надоумил коменданта заключить пари с надзирателями.
Побратались мы с Пьером уже в партизанском отряде маки. А позже я перешёл в группу Георгия Пономарёва. Позывной «Балалайка» мне дали во французском Сопротивлении, а сам инструмент остался со мной - спас он меня от верной гибели, не мог я его выбросить.
Закончилась война. Я с вами, родные мои. Я счастлив. Не хотел, чтобы вы знали о моём военном прошлом и, если бы не сегодняшняя встреча с побратимом Пьером, так бы и ушёл со своим прошлым туда, откуда не возвращаются…
- Я спросил тогда у папы, играл ли он когда ещё на своей балалайке. «Конечно, сын, - ответил он, - 9 мая в День Победы». Но самое интересное ожидало нашу семью, когда папу вызвали в городской военкомат через полтора года и вручили награду «Крест Бойца Добровольца Сопротивления». Я впервые видел, как отец сидел за бутылкой водки и плакал. Перед ним на столе лежала та самая балалайка. Мы с мамой ему не мешали.
- Дедушка, а почему его сразу не наградили?
- Разве ты не понял, Саша, что некого было награждать. Существовал русский партизан Ваня с прозвищем «Балалайка». Где его искать? Кто он такой на самом деле? Мой отец просто выполнял священный долг – бил оккупантов! И он этот долг выполнил! С Пьером они переписывались до последу… Ты бы пошёл погулять, внук. Солнышко уж очень ласковое сегодня. А завтра праздник великий, тебе в колонне идти.
- Нет, дед, не пойду. Дело у меня важное ещё есть…
Заглянув через некоторое время в комнату внука, Иван Иванович увидел, как Сашка откатывает на принтере чёрно-белое фото своего прадеда Ивана Соколова, чтобы вставить в рамку. Иван Иванович молча положил перед внуком медаль Крест Бойца Добровольца Сопротивления». Бессмертный полк пополнился ещё одним бойцом.
Апрель 2022
...
Автор: Вера Попова
..
ПРИНИМАЕМ на публикацию не опубликованные ранее истории из жизни, рассуждения, рассказы на почту Lakutin200@mail.ru
Оф. сайт автора канала https://lakutin-n.ru/
Фото к публикации из интернета по лицензии Creative Commons
Тёплые комментарии, лайки и подписки приветствуются, даже очень