Михаил Николаевич Ромадин родился в семье известного пейзажиста, академика живописи Николая Ромадина. Окончил художественный факультет Института кинематографии в Москве.
Фантастический реализм в работах Ромадина во многом уходит своими корнями в «Солярис». Дружба с Андреем Тарковским сыграла особую роль в жизни художника. Они вместе учились во ВГИКе, Ромадин создал эскизы и макет удивительного летательного аппарата в фильме «Андрей Рублев», а позднее Тарковский доверил ему «Солярис» уже в качестве художника-постановщика. Тарковский и сам много занимался живописью и был исключительно чуток к изобразительной стороне каждой своей ленты. Сегодня и «Солярис», и «Сталкер» поражают нас пророчеством. Причастность к этому Ромадина очевидна. Уже ранняя его работа «Горящий элечек» привела в восхищение Тарковского, посвятившего ей статью в журнале «Кругозор»:
«…Темперамент Ромадина скрытый, загнанный внутрь. В лучших его произведениях темперамент из внешне понятного динамизма и хаоса, поверхностно упорядоченного, как это часто бывает, переплавляется в спокойную и благородную форму, тихую и простую. В моем понимании в этом принципе скрыто самое высокое художественное качество. Для того чтобы пояснить мою мысль и попытаться вскрыть метод Михаила Ромадина, есть смысл остановиться на лучшей, по-моему, его картине — "Горящий Элечек". Она написана в 1964 году в Киргизии.
Замысел картины в высшей степени традиционен, чтобы не сказать банален. Сила впечатлений художника от неожиданно открывшейся неизвестной доселе страны настолько велика, что никакой формальный взгляд (композиция, смелость световых решений и колорита, сюжет) не могут соперничать с неповторимостью модели как таковой и яркостью нахлынувших на художника чувств. Он просто пишет портрет киргизской девушки в элечеке. Композиция не открывает для нас новых живописных аспектов. Но не торопитесь с выводами! Колорит традиционен и заметен настолько лишь, чтобы "прочесть" национальный характер модели. Взгляд устремлен на зрителя, руки спокойно лежат на коленях. Все наши опасения могли бы сложиться в определенное и категорическое суждение, если бы перечислением этим мы и ограничились, но Ромадин идет дальше. Его замысел неожиданно делает скачок. Простите, не неожиданно в этом все дело! Его концепция последовательной передачи банального впечатления почти исчерпывает себя, начинает пугать и смущать и самого автора, перерастает в неудовлетворение моделью, в отсутствие ослепительных эмоций, которые бы перевели портрет в новую плоскость, в новое качество, способное опрокинуть весь замысел в область чувств. Неуклонно следовавший до сих пор своему методу (или рабочей идее, как угодно), автор с ужасом замечает, что он начинает "засушивать" вещь, — он восстает, порывает с идеей и последним напряжением отвергает концепцию во имя чувства, преодолевая самого себя. В этот момент рождается произведение искусства. Элечек вспыхивает, банальность приобретает торжественную глубину, открывая перед нами удивительную грань сиюминутного, неповторимого. Возникает напряжение, которое заключается в контрасте между пламенем, окутавшим головной убор девушки, и ее бесконечно спокойным, бесстрастным взглядом, руками, сложенными без движения на коленях. И это чудо происходит, как только художник вступает в борьбу с собой против ограниченности собственных концепций, без которых в то же время невозможно творчество».
В ромадинском портрете самого Тарковского приглушенная коричневатая гамма «Горящего элечека» сменяется слепящими багрово-белыми тонами. Свет колеблющийся, неровный, перемещается волнами, помогая проявить суть характера героя, очерчивая пеструю мозаику предметного мира его увлечений, который проступает из-под одежды.
Но реализм Михаила Ромадина обманчив: перед нами, скорее, сюрреалистические произведения. И это во многом происходит благодаря приемам кинематографа — укрупненным планам, выразительным ракурсам, динамизму композиции, методу монтажа. По мнению самого Михаила Ромадина: «хорошая живопись делается от угла до угла, с одинаковым напряжением на квадратный сантиметр».
В ромадинском портрете Андрея Платонова обманчивая усложненность формы служит обостренному выражению сложной человеческой простоты писателя, одержимого любовью к людям, любовью к России. Трогательная платоновская полуулыбка, застенчивая доброта глаз, хорошо знакомые по фотографиям, озаряют холст. Перед нами образ русского интеллигента, честно и не бездельно живущего на земле.
Литература для Ромадина — универсальное средство постижения человеческой души, способ получения эмоциональной информации, наконец, источник насыщения мыслями и образами. Иллюстрацией он занимался с юности, проиллюстрировав более 200 книг. В том числе «Волшебное кольцо» Андрея Платонова.
Увидеть работы Михаила Ромадина можно на двух выставках в Доме Любощинских — Вернадских на Зубовском 15.
На выставке «Андрей Тарковский: про него и про кино» и на экспозиции «Андрей Платонов: в поисках будущего».