Откуда-то сбоку возник адъютант с прилизанными чёрными волосами и чрезмерно выступающим кадыком, а оцепеневшая от страха Зина совершенно некстати вдруг озаботилась, откуда этот франт сумел добыть в давно выгоревшей Москве простецкую деревянную швабру по типу школьных, на которую полагалось наматывать дурно пахнущую тряпку и остервенело натирать ею полы по всем этажам. Адъютант опасливо удерживал швабру одной рукой в перчатке, нацелившись в Зинин стул, а другой прижимал к нижней половине лицу непонятную конструкцию, весьма отдалённо смахивающую на противогаз, и Зина тут же поверила, что они не шутят.
Адъютант подцепил ножку стула и чуть развернул Зину, чтобы она могла видеть происходящее позади, а Батя наконец прервал свою речь и выразительно замолчал, ожидая её реакции.
За спиной размещалась клетка на колёсах, как для некрупного циркового животного, но внутри на корточках сидел рыхлый и непричёсанный мальчик, лениво потирающий заспанные глаза и раздражённо морщивший лоб, будто его оторвали от важных занятий и он уже готов выплеснуть весь свой гнев, только подыскивает подходящий для этого объект. Несмотря на такое незавидное положение, одежда его была чистой и еще недавно выглаженной, и только колтун вместо чёлки выдавал явный недостаток материнского внимания.
Он зевнул во весь рот и ткнул в Зину, громко вопрошая:
— Она будет со мной играть?
Кто играет в человечков? (начало, назад)
Батю передёрнуло, но он довольно сдержанно ответил:
— Не сегодня.
— Тогда зачем ты её привёл? Она слишком далеко. Надо пододвинуть ближе. Так я не дотянусь, — веско прибавил мальчик, вставая на ноги и обхватывая прутья клетки.
— А ты попробуй, — вдруг посоветовал Генрих, стрельнув глазами в онемевшую Зину.
— Хорошо, — терпеливо согласился мальчик и выпустил из раскрытой ладони несколько прытких живых струн, бесполезно шлёпнувшихся об землю в шаге от Зининой обуви. — Ну вот, я же говорил. Не дотянусь. Двигай её сюда.
— Нет, — очень разборчиво проговорил Батя, — ты должен чуть-чуть потерпеть.
— Но зачем? — мальчик захлопал пушистыми ресницами и чуть потряс прутья, втягивая распластавшиеся отростки обратно в ладонь.
— Я хочу, чтобы ты глубоко подышал. Рядом с тётей. Это тебе обязательно поможет вылечиться.
История с чёртовой удачей и домовыми: "Алиса и её Тень"
Зина упёрлась пятками, чтобы оттолкнуться вместе со стулом, но неудачно — кто-то накрепко примотал её лодыжки к мебели, исключая любую самодеятельность. Тогда Зина прекратила борьбу и с мольбой отвернулась к Бате:
— Да что же вы творите? У вас другого испытуемого не нашлось? Зачем вы мучаете бедного пацана? Взрослого имитатора бы поймали, я бы на него чихала и кашляла сколько душе угодно. Или вам обязательно издеваться над слабыми?
— Но я не болею! — обиженно надулся мальчик и просунул правую руку между прутьев, чтобы приблизиться к Зине на недостающие сантиметры. — Зачем вы всё время говорите мне это? Надоело!
— Полагаю, им хватит пары часов в одном пространстве, — прервал мальчика Генрих, — надо только следить, чтобы она не навернулась со стула и не стала случайной добычей, а то вдруг оно не сработает при её досрочном превращении. У нас не так много нулевых… гм… носителей и я бы продолжил исследования, прежде чем делать финальный тест.
— Стоп, стоп! Вы уже на ком-то попробовали? — Зинины зрачки полезли из орбит.
— Да, и весьма успешно. Контрольная группа, получившая от тебя исходный материал П-107, успешно вернулась к человеческому виду после захвата имитаторами. Срок захвата тел был от часа и до трёх суток. — Генрих расправил плечи. — Все испытуемые пришли в себя, имеют отменный аппетит и напрочь забыли о самом периоде захвата. Это вдохновляет.
— Что за П-107? И как долго я была без сознания?
— Неделю, — спокойно бросил Генрих.
— Так долго? А где Булка и Шпингалет?
— Они заняты приблизительно тем же. Помогают исследовать П-107. Это то, что ты принесла в своём организме, хотя и несколько ослабленном, но сейчас всё в норме.
— Чёрт, неделю! Но почему вы тренировались на детях?
— Вообще-то у нас полно добровольцев-взрослых, — Батя странно смотрел на мальчика. — они подписывали согласие, когда поступали в корпус. На что угодно, включая именно такой сценарий.
— Тогда зачем этот цирк с пойманным ребёнком? Начните с его родителей хотя бы.
— Это не чужой ребёнок. Это мой сын.