Дорога из города Е в город Р для нее всегда была сакральной. Во-первых она была не однородной. Эти 200 км имели несколько выраженных участков, которые демонстрировали всем, мчащимся по ним, свой характер и особенности.
Сначала, километров 60, дорога представляла собой почти идеальное покрытие с четкими разделительными линиями. По ней машина летела птицей, хотелось любоваться пышными зелеными посадками и слушать музыку звезд.
Потом, после поворота от придорожного кафе, набитого уставшими водителями дальнобоев, дорога становилась заметно Уже.
Полузабытые поселения-хуторки из десятка ветхих домиков с низкими крышами, покосившиеся сарайки, возвращали мысли о смысле бытия... Она смотрела на эти домишки и ей хотелось плакать от их заброшенности. Стайкой полусогнутых побирушек хаотично грудились они среди старых деревьев, не отрывая свои подслеповатые глаза от дороги, по которой мимо них пролетала чья-то жизнь. Стремительная, сильная и молодая.
Во-вторых, созерцание самой дороги, смены растительности по ее краям, высокого и голубого, или низкого и заплаканного серого неба, вызывали состояние транса. Перед внутренним взором разворачивались сюжеты, возникали образы людей и событий, как кадры из киноленты. Этот поток протекал перед глазами, проступая сквозь реальность легкой дымкой.
В этот день, ничем не примечательный, обычный рабочий день, дела позвали ее с мужем в город Р.
Была поздняя осень со всеми ее прелестями: серым придавленным небом, голыми ноябрьскими деревьями вдоль дороги, на тонких ветках которых бились на холодном ветру одинокие почерневшие листочки.
В машине было тепло, и хриплый мужской голос сладострастно пел по-итальянски о заморской любви, а за стеклом унылые поля сменяли друг друга в бесконечной череде.
...Автомобиль свернул направо, к АЗС, и остановился у какой-то будки. Лиза вздохнула с облегчением: сейчас она вымоет руки в туалете, разомнет спину, перекусит бутербродом.. Оставив дверцу открытой, Лиза вышла из машины и потянулась всем телом.
Чудесный, холодный, свежий воздух, пахнущий прелой травой, заполнил легкие. Как хорошо, боже мой! - подумала она, медленно и глубоко вдыхая эту осеннюю свежесть, пробирающую до костей. Она размахивала руками, стараясь разогнать застоявшуюся кровь.
Было чудесно.
Но что-то мешало.
Лиза, продолжая разминаться, внимательно осмотрелась по сторонам. У стойки АЗС заправлялся тучный дядька, с трудом вывалившись из своей машины. Метрах в 50 пестрел стихийный базарчик, там, меж выложенных горок разноцветных яблок расхаживала немолодая женщина в цветастом шерстяном платке. Муж направился туда.
Больше никого. Но ощущение чужих наблюдающих глаз не оставляло. Вдруг ее боковое зрение поймало едва уловимое движение.
Резко повернувшись вправо, она увидела два настороженных коричневых глаза, сразу спрятавшиеся за облезлой деревянной будкой.
Лиза вернулась в автомобиль, порывшись в сумке, достала то, что осталось от дорожных бутербродов. Она ждала, держа еду в руке.
И вот хозяин коричневых испуганных глаз не выдержал. Из-за будки показался молодой пес. Темно-рыжий, с умной мордочкой и печальными глазами. Очень худой. Очень. Он смотрел то на нее, то на ее руки, держащие еду.
Она позвала его: Рыжий, Рыжий, иди, на! Но песик не двигался и видно было, готов был убежать при первом ее движении.
Лиза бросила угощение и он, приседая от страха на все четыре лапы, нерешительно подобрался поближе к кускам.
Колбаса, хлеб и печенье были проглочены молниеносно и песик быстро отбежал на безопасное расстояние. Он не сводил глаз с лизиных рук и было видно, какой сильный страх владел им.
Животное было явно истощено, кости выпирали острыми углами, но при этом он не приближался и не убегал.
Лиза поискала в сумке съестное и нашла три конфетки. - Рыжий, иди, не бойся,- она, протягивая конфеты, звала его.
И вдруг все ее существо содрогнулось от ужаса: шея Рыжего была туго перетянута капроновой веревкой, оборванный конец которой волочился за псом по земле. У Лизы все похолодело внутри.
Внутренним взором своим увидела она, как мужик средних лет, грузный, небритый, продав свой дом, уводит щенка со двора, ненужного новым хозяевам. Увидела, как привязывает его капроновым шнуром к дереву в глухой роще, подальше от жилья, чтобы голоса его слышно не было.
Без воды и еды, полузадушенному, много ли оставалось жизни этому несчастному псу? Не много.
Она увидела, как он скулил, как ждал хозяина голодными днями и холодными ночами, теряя силы и не веря в его предательство. Увидела, как слабеющий, в инстинктивном отчаянном порыве выжить, стал грызть этот капроновый толстый шнур.... Как пришел на эту АЗС и прятался в кустах в надежде на брошенный кусок еды...
- Иди скорей сюда, скорей,- громко позвала она мужа.
- Смотри, его хозяева на привязи держали, а он, похоже, веревку разгрыз. Сволочи!,- Лиза не могла сдержать эмоций.
- Надо веревку срезать.
- Но каким образом, спросил муж,- он же не подойдет.
- Подойдет,- уверенно произнесла Лиза.
- Иди, Рыжий, иди ко мне,- держала на ладони кусок печенья. И Рыжий не выдержал. Дергаясь всем телом (его била дрожь то-ли от страха, то-ли от холода), он подошел к ней и осторожно взял зубами угощенье. Лиза уже гладила его за ушами, по голове: "Хороший мальчик, хороший, не бойся, тебя мы не обидим",- и, не меняя тона, мужу:
- Давай быстрей!
Муж подошел, присел на корточки перед песиком и осторожно нащупал узел веревки на шее. Рыжий стоял, не шевелясь. Он все понимал и он доверился этим людям.
Смотрел глаза в глаза, не отводя взгляд. Муж сделал несколько движений и веревка упала с Рыжего. Что тут началось!
Рыжий бегал вокруг них без всякого страха и радостно лаял. Муж пошел в придорожный ларек, но там ничего подходящего не было, кроме чипсов. Пачка чипсов была съедена в мгновение ока, потом они налили воды Рыжему в какую-то миску под кустом, чтобы он мог утолить жажду... Рыжий носился вокруг машины с радостным лаем, когда они отъезжали со своей стоянки, и продолжал бежать за ними до выезда на трассу.
Это был совсем другой пес. Сильный и счастливый.
Они продолжили свой путь, но всю дорогу до города Р говорили о Рыжем. Счастье переполняло Лизу, она как будто сама сбросила с себя оковы и вдохнула ветер свободы. Ей стало легко дышать и голова перестала болеть...
Потихоньку мысли о Рыжем перешли в размышления о собственной жизни. Она увидела свои веревки и "цепи", которые держали ее много лет. Она вспомнила, что любила и от чего замирало ее сердце в юности - это музыка и книги.
Она получила музыкальное образование, но занималась рекламой, погрязнув по уши в борьбу за место под солнцем, вспомнила все эти взаимоотношения с властными структурами, вымогательством и недобросовестной конкуренцией... Да, деньги приходили, но ценой были нервы, бессонница и "синдром менеджера."..
А ведь она много лет занималась музыкой, жила ею. Хотела писать книги, у нее был талант и вкус к литературе. Где же это все? Какова цена этой финансовой стабильности? Неужели отказ от своего предназначения? Ей стало грустно.
Рыжий, этот голодный и преданный кем-то пес, показал ей, в чем истинное счастье.
Поздно ночью они возвращались домой. Лиза попросила мужа заехать на их стоянку у АЗС, где утром они встретили Рыжего. В пакете исходила ароматом еще теплая жареная курица, купленная в супермаркете, и Лиза надеялась накормить Рыжего как следует, если он, конечно, еще был здесь... Но, нет. Рыжего и след простыл.
Он унесся на крыльях радости, овеваемый ветром свободы. Этот пес, жизнь которого так круто изменилась. И с легкой грустью думая о спасенной собаке, желая ей встретить хороших, добрых людей на пути, Лиза задремала, счастливая от выполненного долга.
Она еще не знала, что через два с половиной года выйдет небольшой сборник ее рассказов, а еще через два - фантазийный роман в трех частях, а у нее появится свой менеджер - агент, который будет заниматься отношениями с издательствами.
Это будет уже совсем другая жизнь, свободная от конкуренции и от чиновников с их сучьими законами. И в этой новой жизни найдется место не только книгам и писательству, но и музыке, и путешествиям, и свободному дыханию ветра, овевающему ее дни....