Возвращались молча. Впереди не спеша двигалась Людмила Сергеевна, за ней, модельно покачивая бедрами, шла Марго. Вадик угрюмо смотрел себе под ноги и ничего не видел вокруг. Девчонки сегодня его не интересовали. Проходя мимо могилы пращуров, Вика сняла с ограды пакет с серпом и, демонстративно протиснувшись мимо Марго, обогнала троицу. Вежливо попрощалась с Людмилой Сергеевной и поспешила к деревне. Но на повороте её догнал Вадим.
- Вик, погоди, – услышала она за спиной. Замедлила шаг, но оборачиваться не стала. Сердце странно заныло, то ли от жалости, то ли от неясной тревоги.
- Вик, я чё подумал, – Вадик чуть забежал вперёд, – тебе странным не кажется, что на табличке только одна дата?
Она пожала плечами. Странно для неё было сейчас совсем другое. Как это происходит, что в общем-то, хороший, умный парень превращается в тряпку, стоит ей улыбнуться. И она сразу теряет к нему интерес. А его холодная, равнодушная неприступность была гораздо эффективнее в плане привлечения внимания.
- Под отчеством – ржавое пятно. Я думаю, там была дата рождения... – нехотя отозвалась она. Ещё пятнадцать минут назад безумно хотелось, чтобы Вадим поговорил с ней, неважно о чём. Теперь его присутствие начинало раздражать. Раздражать тем, что он всё больше нравится ей, а не должен. Но вот так ненавязчиво, случайно он вклинивается в её жизнь, заставляет думать о себе, и во сне, и наяву.
- Надо было хоть у них спросить, – Вадим кивнул назад, – может бабуля что-то знает.
- Вот и спросил бы...
- Хотя, навряд ли она знает.
- Скорее всего.
- Но могилы-то недалеко.
- Ага, ближе не бывает.
Какой-то бессмысленный разговор. Набор ничего не значащих реплик. А впереди бесконечно длинная дорога домой. Под палящим солнцем. Нестерпимо растянутое время, словно пережжённый сахар, застыло янтарными каплями, захватило их в плен будто двух букашек в кусочек смолы.
Нарушая это тягостное путешествие, мимо пронеслась машина. Через пару метров затормозила и сдала назад. Из окошка высунулась Янкина голова.
- Подвезти? – игриво усмехнулась подружка, поглядывая на Вадима.
- Ты поедешь? – тихо спросила Вика.
- Благодарю, я прогуляюсь, – сердито буркнул парень.
До неприличия обрадованная его ответом, Вика юркнула в авто.
В машине головокружительно пахло духами. А сама Яна излучала безграничное счастье. Но, оглядев замученную жарой подругу, вдруг помрачнела:
- А ты всё с ним таскаешься?
- Это он – со мной, – почти не соврала Вика.
- Понятно-понятно, прогулки до утра и днём не разлей вода...
- Не нагнетай, – непринуждённо отмахнулась Вика, – мне просто дома нельзя сидеть. Представляешь, родители запретили. Депрессивно-дистимический синдром, как-то так.
- И по ночам с кем попало шататься? Любовь и гопники? – наигранно вытаращила глаза Яна.
- У меня полный карт-бланш, – высокомерно задрала нос Вика, – и безлимитный абонемент на посещение дискотек в Колково.
- Но ты же туда не пойдёшь? – возмутилась Яна.
- Конечно нет, – хмыкнула Вика. – Я ещё в своём уме. А ты радостная такая... Андрей приезжал?
Янка счастливо зажмурилась, по-кошачьи потянулась и, откинувшись на сидении, кивнула. Помолчала немного и вкрадчивым шёпотом начала рассказывать:
- Он специально вернулся из Москвы на пару дней. Отметился на своём Выпускном, а потом приехал ко мне. Такой ливень, холодище, а мы всем классом на Набережной. Я в коротком платье без рукавов. Так замёрзла, а тут Андрей на такси. Куртку мне на плечи... Понимаешь, он просто украл меня. Мы посидели в очень уютном кафе, а главное – тёплом. – Яна хихикнула, – А глинтвейн – это нечто потрясающее, – искоса посмотрела на отца за рулём, и ещё тише прошептала: – продолжение я тебе как-нибудь потом расскажу.
А, вот ещё, – Яна покрутила на пальце перстенёк с аметистом, – не могу понять, в чем дело. Пока Андрей рядом – я кольца почти не чувствую. Как только он уезжает – становится тяжёлым и будто узким, жмёт палец, даже больно немного, но мне нравится. Напоминает о любимом.
- Это магия любви. У меня вот часы пищат...
- Точно. Как же это всё сказочно.
Машина остановилась у Викиного дома. Чмокнув подружку в щёку, Вика выскочила из авто.
А в кухне стоял густой аромат клубничного варенья. В пузырящейся, кипящей лаве вырастали тёмно-розовые островки пенок. Вика зачарованно смотрела на бесконечное движение рубиновых потоков и размышляла, почему летом так хочется варенья, а зимой охота свежих ягод. И почему упрямство заставляет отказываться от того, что само плывёт в руки, а недоступность только разжигает аппетит.
Вечерний воздух казался холоднее обычного. Или после дневного пекла тело перегрелось и теперь ознобом отдавало жар. Зябко ёжась, Вика возвращалась из огорода с пучком душистого укропа и петрушки.
На пару секунд показалось, что это уже когда-то было: пряный холодок зелени, первые звёзды в аквамариновом небе и кружащее голову ожидание чуда.
Вика остановилась на пороге сеней, посмотрела на исправно горящую лампочку, спрятанную в старую, тускловатую стеклянную колбу, озорно усмехнулась и лёгким движением ладони скользнула по выключателю. Она снова, как и год назад пробиралась на ощупь по тёмным сеням, а в дверь кто-то снова стучал...
Сердце подпрыгнуло, задержалось на пике и рухнуло вниз, отказываясь не верить в счастье. А вот Вика не верила. Она точно знала, что ничего не возвращается, и не повторяется. Время может идти вспять, только нас оно с собой не берёт. Но вдруг сейчас, как прошлый год, она откроет дверь и...
- А... ты за молоком, – удручённо вздохнула она, увидев Марго в обнимку с банкой.
Та нахмурилась:
- Повезло, так повезло.
- Ну, проходи, – сквозь зубы буркнула Вика.
Задрав повыше нос, Марго протиснулась мимо стоящей в дверях Вики и незаметно со стороны, но чувствительно толкнула её плечом.
Вика захлопнула дверь, и весь коридор погрузился в темноту. Марго, остановилась, нащупав рукой стену, пробурчала:
- Вежливо гостей встречаешь. Ну и темнотища у тебя.
Теперь Вика протиснулась мимо, так же сильно толкнув плечом Марго, и открыла дверь на кухню. Яркий свет залил сени. Марго, прищурившись, вошла. Молча положила деньги и поставила банку на стол.
Впрочем, разговаривать здесь всё равно было не с кем. Дома хозяйничала только Вика. Она также молча налила молока и демонстративно ушла в комнату. Послушала, как закрылась дверь, глянула в окно на быстро уходящую прочь девушку, немного устыдилась своего поведения, но мысленно махнула рукой и уселась с газетой в кресло.
Но дочитать даже первую статью ей не дал Валерка. Запыхавшийся и весь какой-то загадочный, братец, хитрой лисой, заглянул в комнату и быстро шмыгнул Вике под бочок, бесцеремонно подвинув её в кресле.
- Вика, – прошептал он на ухо, – можно тебя спросить?
- Ну можно, – фыркнула она и подвинулась ещё.
- Только у меня очень серьёзный вопрос, и я стесняюсь.
Вика смерила брата снисходительным взглядом и попыталась закрыться газетой.
- Ну, Вик, – толкнул он её под бок.
- Лер, ты или говори, или иди... гуляй.
- Не могу, – прошептал мальчик и покраснел.
- Почему?
- Там Алёнка пришла...
- И что?
- Ничего... Вик, а как узнать, нравишься ты девчонке или нет? – выпалил Валерка и покраснел ещё сильнее.
Вика задумалась. Братец, конечно, отличался склонностью к проказам и подвохам и сейчас выпал хороший шанс его проучить, но Вика решила, что сегодня она над людьми больше не издевается. Брат смотрел на неё с надеждой.
- Она улыбается, когда на тебя смотрит?
Валерка кивнул и, смущённо хихикнув, сказал:
- Она всегда улыбается. Ой, не в том смысле...
- Она слушает, что ты говоришь?
- Ага и звонко смеётся.
- Она говорит о тебе с подругами?
- Откуда я знаю? Наверное, бывает что шушукаются и на нас поглядывают.
- Значит, ты ей небезразличен.
- А что это значит?
- Подрастёшь поймёшь, а сейчас иди гуляй и веди себя спокойно и естественно.
- А если она со мной говорить начнёт? – вытаращил глаза Валерка.
- Поддержишь разговор.
Окрылённый, братишка выскочил на улицу. Минут через пять послышался дружный девчоночий смех, а Валерка, красный как рак, вернулся в комнату, плюхнулся на диван, проворчал, что Алёнка и вообще все девчонки – дурочки. Попыхтел минуты две, стащил со стола Викин телефон и сосредоточился на змейке.