Хороводоводоведение.
- Вика, Вика, Вика, ну ты чего, спишь до сих пор?
Девушка еле открыла глаза. Янка в каком-то странном наряде трясла её за плечо. В голове рассеивались обрывки серьёзного разговора с Вадимом.
Обидно, так гладко всё получалось.
- Просыпайся, соня, нас ждут великие дела, – подружка расправила подол и присела на край дивана.
- Яна, ты не дала мне с ним договорить… – вяло отмахнулась от неё Вика.
- Викуся, вставай, смотри, что я тебе принесла, – и Яна положила ей на грудь что-то светло-серое, но приятно мягкое.
Вика села в кровати, прижала к груди Янкин дар, помотав головой, смогла рассмотреть наряд подруги. Та была одета в сарафан серо-пепельного цвета, с вышивкой ярко-алыми нитками на груди и по подолу. С традиционной такой, славянской вышивкой: крестики, квадратики, ромбики… Вика перевела взгляд на свой подарок.
Судя по цвету и фактуре, сейчас они будут одеты одинаково.
- Сумасшедшая женщина… – прошептала Вика и откинулась на подушку. Спросонья она никак не могла определить время суток, но розовые солнечные лучи, ярко освещающие соседское крыльцо, намекали, что дело идёт к вечеру.
- Натуральный лен, – хитро улыбнулась Яна, – ты попробуй, надень, снимать не захочется.
- Зачем? – Вика закрыла глаза, – мне и в джинсах неплохо.
- Нельзя в джинсах, – ласково отозвалась Яна, – так цветок папоротника не ищут.
- Ну, Ян…
- Вставай, переодевайся.
- Ну, Ян…
- Умывайся.
- Ну, Ян…
- Я пока корзинку возьму.
- Ну…
А льняная ткань и правда оказалась очень приятной, а сарафан удобным. Вика с удовольствием разглядывала себя в зеркале. Длинная юбка в пол, узенький поясок, квадратный вырез горловины, свободные рукава – две трети, всё так просто… и так красиво, а ярко-красная вышивка на сером фоне смотрится просто волшебно.
- В самый раз хороводы водить, – усмехнулась Вика, – только хороводоводы перевелись нынче…
- Пошли, сегодня не до хороводоводово… тьфу, ты!
- А зачем нам корзинка? – спросила Вика, когда они вышли за калитку, в луга.
- Не в охапке же травы нести, – покровительственно отозвалась Яна.
- А ну да, судя по количеству твоих мешочков нам и корзинки будет мало.
- Нет, это всё я уже собрала, осталось самое интересное…
Скрытые угрозы.
Дедушка Вадика – семидесятилетний старик, жил в Камышовке. Внук регулярно наведывался к старику, приносил продукты, прибирался в доме и в огороде. В позапрошлый раз парень застал такой разгром в дедушкиной избушке, что убирался до самого вечера, а сам дед, опираясь на деревянную клюку, охая и вздыхая, собирал рассыпанные по полу старые бумаги.
- Дед, может хорош уже это старьё хранить? – проворчал внук, укладывая стопкой выкинутые из комода полотенца и наволочки.
- Это не старьё, это жизнь, – тихо ответил старик.
Вадик глянул через плечо деда на жизнь предков. Старинные записи: растёкшиеся фиолетовые чернила на тёмно-жёлтой, ветхой бумаге, затёртые газетные вырезки.
Вадим долго уговаривал деда рассказать, что тут всё-таки произошло, но упрямый старик молчал, тяжко вздыхал и укоризненно, исподлобья поглядывал на внука.
А дня через четыре, снова навещая деда, Вадим чуть не попал под машину. Из-за угла усада со звериным рычанием на полной скорости выехала чёрная «БМВ», Вадик едва успел прижаться к забору, а автомобиль быстро скрылся за поворотом.
Пока парень приходил в себя (уж слишком резко появилась эта машина), в окне дома напротив чуть качнулась занавеска. Местные бабуси вечно всё вынюхивали, а больше домысливали, (чаще всего, чего и в помине не было), но к деду не совались. Боялись. Округа знала Василия Петровича, как Камышовского колдуна. Вадик же знал дедушку, как бывшего вахтёра «Зари», чуть спятившего, но в целом адекватного старика, со своими тихими тараканами в голове.
В этот раз дедушка Василий сидел на крыльце в глубокой задумчивости. Завидев внука, он нахмурился. Вадик заметил следы от колёс автомобиля на давно некошеной лужайке перед домом деда.
- Опять гости? – грустно вздохнул парень.
Дедушка отвернулся.
- Да что они ищут-то?
- Ничего уже не ищут. Уговаривают только, – нехотя отозвался дед.
- Ты толком можешь рассказать, что происходит? – не вытерпел парень.
- Я хотел у тебя спросить, – сердито ответил старик. – Это вы с Олежкой прошлый год дел наворотили, а мне ничего не сказали.
- Откуда тогда знаешь?
- Я много знаю, – хитро прищурился дед, – у меня разведка, что вам и не снилась. Только вот того, что у вора украдено ни с одним заговором не найдёшь.
Вадик презрительно скривился:
- Дед, опять ты за своё? Заклинания, проклятия...
- А ты будто не знаешь, кто я?
- Ну, колдун.
- Эх, бестолковый, не колдун я, а ведун.
- А есть разница? – скептически хмыкнул парень. – Ну, так значит, к тебе по нашу душу приходили?
- Души их не интересовали, они про золото спрашивали.
- А ты что?
- Я уже всё тебе сказал. То, что потеряно, ещё можно отыскать, а если...
- Всё я понял, – перебил деда Вадик.
- Они не сам клад у меня искали, а способ его найти. Только зря они это всё... Пусть хоть носом землю роют.
Тут-то и припомнились Вадику ночные посетители пожарки. У него уже были кое-какие соображения к чему всё идёт, но проанализировать ситуацию мешала одна особа, что самым наглым образом навела порядок в его голове, лишив всех посторонних мыслей.
Старик с тяжёлым вздохом поднялся со ступенек и, опираясь на клюку, побрёл в избу. Вадик прошёл в сени, проверил запас воды в бачке, расправил свернувшийся складками половичок, выглянул во двор. Под крышей были развешаны пучки свежесобранных, чуть подвяленных трав. Их дурманящий, сладкий аромат проникал даже в избу.
Дед Василий сидел за столом, ловко крутил в пальцах какой-то белый предмет, похожий на объёмный полумесяц. Звериный клык. Рядом лежал пучок тёмно-серой сушёной травы и горела толстая янтарно-восковая свеча.
- Вадя, поди сюда, – подозвал дед внука. Парень нахмурился, но послушался.
Старик глубоко вздохнул. С его губ едва слышным шёпотом потекли странные, неразличимые для уха слова. На миг Вадику даже показалось, что изо рта деда струится тёмный дымок или туман и словно засасывается внутрь молочно-белого звериного зуба. Дед наклонил свечу, и растопленный воск янтарной каплей упал на верхний коренной конец, запечатав внутри дымчато-серые слова, или дедову трын-траву.
Очередная сумасбродная идея. Магический амулет готовит, ага.
- Волчий клык, – старик подтвердил догадки Вадима. – Тебе пригодится, носи не снимай.
- Я вроде как крещёный, – Вадик попытался увернуться от рук деда. Но тот успел надеть оберег на внука:
- Он от нечистой силы тебя убережёт и от другой беды...
Впрочем, Вадик не особо сопротивлялся, лучше со стариком не спорить, пусть потешится, а за порогом эту ерунду снять недолго.
- С Днём Рождения, – дед Василий заботливо погладил внука по голове. В глазах мелькнула неясная тревога, – не снимай волчий клык, – сурово наказал он.
- Хорошо, дед, – наигранно послушно кивнул парень, – буду беречь как зеницу ока, – с одухотворённым лицом постучал кулаком в грудь, развернулся и бегом спустился с крыльца. Вадик поспешил смыться, пока дед не начал свои лекции о ведьмах и колдунах.
А Василий Петрович долго глядел вслед внуку.
- Бестолковый, – едва слышно прошептал старик, нахмурился. Тяжёлым грузом на его сердце лежала тайна. Он знал, что судьба так и будет повторять полюбившийся ей сценарий, и беда может снова случиться. Как и с дедом его. Ох и зря мальчишку в честь прапрадеда назвали.
Стоило Вадиму завернуть за угол усада, как амулет начал просто нестерпимо мешаться на шее.
Что он – барышня, в побрякушках разгуливать?
Парень быстро снял с шеи чёрный шнурок и сунул оберег в карман.
Тёплый летний вечер любовался оранжево-розовым закатом. На огненном небосклоне, прямо над тем местом, где пару минут назад скрылось солнце, висело тёмно-синее облако, похожее на свернувшегося калачиком дракона. Над его спиной веером рассыпались тени и лучи ушедшего за горизонт солнца, подарив сказочному чудищу волшебный гребень и огненную кайму по нижнему краю.
Сумерки собирались не быстро. Темнота не торопилась прогонять свет, она знала, что наступает её время. Солнцеворот – конец астрономического лета, конец прибывающим дням, и начало времени власти тьмы и… нечистой силы.
Вадик поморщился: Что за мысли в голову лезут?
По спине пробежала стайка мурашек.
Дорога до Высоково спускалась с холма. Впереди, в сиренево-синей дымке уже виднелось соседнее Колково, а вот родной поселок спрятался в самом низу и ещё не показался из-за спуска.
По краю дороги темнела берёзовая лесополоса, за ней скрывался заросший молодыми берёзками луг и болото, которое раньше было довольно глубоким озером.
Вадик и его друзья в детстве частенько слышали от бабушек истории о русалках и водяных, якобы обитавших там. Но особо никогда в эти страшилки для малышни не верили.
Теперь, в непосредственной близости от болота, вечером, на пустынной дороге, он почему-то задумался о всякой нечисти и даже припомнил парочку тех неправдоподобных историй: что-то про утопленницу, которая является на дороге одиноким путникам и просит до дома проводить, а ещё про болотника… Тот ещё шутник, прикидывается моховой кочкой, а как наступишь, так прыгнет словно гигантская жаба, человек отпрянет от неожиданности и прямиком в трясину… всё, поминай как звали. После встречи с утопленницей тоже никто домой не возвращался. Откуда же тогда эти рассказы? Да ну на фиг, и так не по себе…
Вадим сунул руку в карман, палец скользнул по острому кончику волчьего клыка:
- Вот ещё дрянь такая, – рассердился парень, достал амулет и хотел уже было повесить его на придорожный куст бузины, но вдруг глянул на сумрачную дорогу позади и задумчиво скривился.
А на ладони едва заметно светился молочный полумесяц на простом чёрном шнурке. Мимо с мягким, неслышным шелестом пролетела большая сова. Над тёмным полем расползлось её гулкое, тревожное «Ух-у».