Жена моя, Тонька, последнее время больно вредная стала. Домой придешь, а тут она, зудит, зудит, как электропила, никакого спокойствия мне. У меня вообще работа нервная, то начальник достанет, то напарник Вовчик. Я ему говорю, Вовчик, сегодня твоя очередь за пивом идти, а он мне, нет, Толян, ты мне еще с прошлого раза должен, иди теперь сам за пивом.
Так и рядимся, в итоге приходится мне идти в магазин, пока Вовчик меня прикрывает. Но мы это, на работе сильно не принимаем, так, для рабочего настроения. И вот после такого тяжелого трудового дня прихожу я домой весь уставший. Мне б пожрать, да в коечку прилечь, отдохнуть, а тут Тонька ворчит.
Почему, говорит, ты опять на рогах, скотина, пришел? Да на каких рогах? Три пива – это, по её, на рогах? Вот когда четыре пива, то в башке маненько шумит, а так я, как огурец, мне бы только полежать и отдохнуть.
Короче, жрать, говорю, давай, видишь, сил у меня совсем нет твои разговоры слушать. Она меня кормит и по ходу планирует, что я должен вечером, значит, сделать. Мусор выкинуть, ножи наточить, линолеум в маленькой комнате переложить, щеколду на двери в туалет починить. Я жру, а жена мне под ухом зудит без остановки.
Я ей сначала по-хорошему пытался объяснить, что мне отдыхать надо после работы, вот отдохну, тогда и начну, а она мне в ответ, что я по жизни алкаш и лентяй, каждый день ее завтраками кормлю, а сам ни черта не делаю.
После такого я, конечно, обижаюсь. У меня, значит, работа нервная, тяжелая, а меня дома не ценят. А Тонька на словом в карман не лезет, парирует, что мол, пошел я подальше со своей работой, пора уже ей принимать крайние меры.
Видали, она мужу своему непонятно чем грозит. В общем, лежу, грустный, с постным лицом, отдыхаю. Тут закимарил, а Тонька отошла, подобрела, и ко мне под бок – дескать, давай что ли, того-самого, давно уж не того-самого, ты же мужик. Не хочешь щеколды ремонтировать, так хоть на другое сгодись, а сама на меня так и напирает, глазами сверкает и руками везде меня наглаживает.
А мне какое тут это-самое? Я же устал! Да и Тонька мне что-то разонравилась, столько лет одно и то же, любому надоест. Хотя я ей верен, Вовчик не даст соврать.
Клеилась как-то ко мне наша уборщица Ирка, она, конечно справная бабенка, хотя и двух передних зубов нет, но я устоял, мне моя Тонька дороже, чтобы я на какую-то другую женщину ее променял. Ирка тогда к Вовчику, а вот Вовчик как раз и не устоял, а мне говорил потом, что надо же было перед Иркой честь мужскую не уронить, а то будет думать, что у нас все такие, как я.
Короче, Тонька сопит рядом, а я кремень, держусь, говорю, Тонь, ну ты чего, давай, что ли, потом, когда я отдохнувший буду.
Тонька тут как зашипит, хорошо, скотина, раз так, придется принимать крайние меры. Да хоть какие меры пусть принимает, напугала!
На другой день домой прихожу, Тонька сидит, на меня не смотрит. Я ей, типа, чего сидишь, жрать давай, мужик пришел домой, а она мне – хочешь жрать, сам возьми. Я поскандалил маленько о неуважении к законному супругу, а сам в холодильник.
Там пусто! Совсем! Вроде раньше там всегда что-то было, правда, я в холодильник особо и не заглядывал, это все Тонька туда лазила за едой. Сейчас же в холодильнике было, когда нам его из магазина доставки привезли, чисто и пусто.
Я к Тоньке, где, говорю, жратва? Чего за приколы такие?
А Тонька и говорит, вот тебе моя крайняя мера. Не хочешь по дому ничего делать, не хочешь супружеский долг исполнять, вот и кормись сам, как хочешь, типа, последнее это ее слово.
Ну и кто она после этого? Я плюнул и спать лег, голодный! Утром ушел на работу, а тут Ирка, уборщица, навстречу. Я ей говорю, Ирка, как дела, выглядишь, как модель на подиуме, и ведь достанется кому-то такая красота.
Смотрю, Ирка расцвела, разлыбилась пустым ртом, а ей тут и предлагаю, может, чайка попьем, пока начальник в кабинете притих. Ох она как встрепенулась, в свою биндюжку побежала и давай там чашками греметь, напоила меня, домашними бутербродами накормила от пуза, а потом так робко спрашивает, чем ужинать будем, что тебе сготовить, дорогой?
Так что я-то не пропаду, а вот Тонька моя еще пожалеет, что так поступила. Настоящего мужика никакими крайними мерами не испугаешь!
