Близится 28 мая, особый день для каждого причастного к службе в погранвойсках КГБ СССР. День пограничника. День зеленых фуражек, беретов и погон, а также бескозырок с гордой надписью «морчасти погранвойск».
"Погранцы" становятся старше, и их все меньше. Всех тех, кто проходил когда-то срочную и сверхсрочную, служил офицером или прапорщиком, участвовал в охране рубежей огромной и могучей страны.
Кто-то из них, как говорится, непосредственно «топтал» границу, освещал ее прожекторами, созерцал на экране ПТН, видел с воздуха, бороздил морскую ее часть. Некоторым же довелось оберегать безопасность южных границ с «другой» ее стороны - в составе ограниченного контингента в Афганистане.
Но очень многие, если не большинство, несли не менее тяжелую рутинную пограничную службу: бесконечные наряды и караулы по подразделениям, складам, КПП, охрана пограничного режима, строительство застав и военных объектов, содержание и обслуживание инженерных сетей.
Водители, повара, кочегары, связисты... музыканты, в конце-концов! Все как большая армейская семья подчинены были одному большому делу — охране государственной границы.
Летит время, но память о годах службы в рядах ПВ не стирается, не обрастает сединой, не покрывается морщинами. По прежнему в памяти звонким эхом слышится фраза: «Граница СССР священна и неприкосновенна!».
Для многих эта страница жизни — яркое, незабываемое время настоящей военной службы, истинной мужской дружбы, время взросления. И первой серьезной ответственности перед Родиной, гордости за то доверие, которое она тебе оказала.
Первое такое серьезное чувство, во всяком случае ко мне, пришло еще в учебке, когда попал в свой первый караул. Часовым. Жара ли, холод, дождь, снег или ветер - неважно! Ты — на боевом посту, с автоматом в руках, с двумя «магазинами» заряженными боевыми патронами.
И на плечах у тебя не какие-нибудь, а заветные зеленые погоны с буквами «ПВ»! Тебе чуть больше восемнадцати, а ты уже участвуешь в серьезном деле, не в зарницу играешь, не в какой-нибудь теперешний страйкбол. И оружие у тебя реальное, и патроны.
И если что - в тебя не шарики с краской, а реальные пули полетят! А летят и свистят они, действительно страшно! Наблюдая на учебных стрельбах как лихо «пляшут» по далеким холмам выпущенные тобой трассеры, совсем не хочется думать о том, что будет, если такие же очереди в твою сторону будут отправлены с той стороны.
Что ты при этом будешь ощущать, сможешь ли тогда вести прицельный огонь? Не тонка ли кишка, как говорится? Детская романтика исчезает тут же. А первый настоящий марш-бросок романтику эту хоронит окончательно.
У нас в учебке, школе сержантского состава, начальником штаба в которой был недавно прибывший из Афгана майор ДШГ, плановые маршброски были исключительно по воскресеньям да праздникам. От заветных воскресных двух яиц на завтрак многие были вынуждены отказываться, ибо не доносили их в своих желудках до финиша.
Командира взвода у нас сначала не было и по «дороге жизни», так называли шестикилометровый маршрут вдоль бывших восточно-прусских хуторов, мы в «полной выкладке» двинулись в сопровождении матерого замкомвзвода с говорящей фамилией Брежнев и не менее матерого старшины Фролова, один выразительный взгляд которого наводил ужас.
Бежим и с волнением набдюдаем, в каком состоянии возвращаются обратно к финишу другие взвода: в пыли, грязи, насквозь от пота промокшие, облеванные. Кого-то под руки волокут… А уложиться нужно было в определенный норматив, на «четверку» не меньше, иначе потом «хана» на физподготовке.
На пол-пути начинаем и мы потихоньку «умирать». С теряющих признаки жизни и человеческий облик постепенно снимаем все что можно было снять: автомат, вещмешок с ОЗК и шинелью, лопату, фляжку, противогаз. Распределялось это «добро» на более сильных и выносливых.
С одного даже сапоги снимали, босиком он бежал, за кисть привязанный веревочкой к кому-то из ребят. «На буксире», не мог он иначе бегать. В какой-то момент "замок" Брежнев дает команду остановиться. И развернувшись, орет на нас своим страшным лицом:
«Что, суки, поняли, что такое марш-бросок? Кто еще из вас в Афган попасть мечтает? (Действительно, после учебки кому-то реально «светило» поехать в Таджикистан-Афганистан). Там тащить вас на себе никто не будет, легче пристрелить, чтобы от страшной смерти в плену уберечь, и самим из-за вас не погибнуть. Так что засуньте свои языки себе в ж… и не нойте, что здесь тяжело !»
Смотришь теперь на тридцатилетних инфантилов с телефончиками, в капюшончиках, в отвислых драных штанах, благодаря мамках своим в армии не служивших, и грустно становится. Хотя, уродами, дебилами они, как раз, нас считают, всех тех кто честно свой срок в сапогах «отбарабанил».
В ту самую школу сержантского состава попал я месте с другом детства. В нашем «спецнаборе» почти все студентами были. Вот только дружок мой, в отличие от многих, учился не очно, а заочно. И до армии не в общаге жил, а дома с мамой, был у родителей единственным сыном.
Ох как не сладко ему пришлось в учебке! Ничего не успевал, везде где только можно «пролетал», постоянно весь в зеленке от бесчисленных мозолей и кожных язв, плохо заживающих в условиях прибалтийского климата.
Как могли поддерживали все его, в нарядах прятали в день марш-бросков. До экзаменов на звание сержанта командиры его не допустили. И отправили служить рядовым в другую пограничную часть. С грустью провожали мы его, понимая, что в войсках, где нет своих и есть «деды», туго парню придётся…
Встретились сразу после окончания службы. Вместо исхудавшего и ссутулившегося бледно-болезненного дрища увидел я теперь перед собой Пограничника - крепкого, с расправленными плечами, уверенного в себе мужика в звании младшего сержанта! (стать сержантом из рядовых, без сержантской школы в погранвойсках очень сложно и круто!). Именно тот случай, когда армия только на пользу пошла.
Увы, не для всех моих друзей-сослуживцев служба в армии романтичной показалась. В их памяти не стерся осадок временного «лишения свободы» и моральных унижений со стороны не всегда умного и порядочного начальства.
А потому нет у них той ностальгии и радости встреч. Мой самый лучший армейский друг, старшина Витюша (как мы его ласково называли) так и не расстался с этим осадком, не забыл того негатива.
И все же тогда - в СССР, армия у большинства отслуживших срочную, вспоминалась исключительно в позитивных красках…
Говорят, неправильно нынешние времена с прошлой жизнью сравнивать. Но я так не думаю. Во времена нашей молодости (как грустно звучит теперь это слово!) стыдно было в армии не служить. Многие, кто по здоровью в армию не попадали, переживали сильно, стеснялись этого. Знаю множество примеров, когда ребята сознательно скрывали свои проблемы со здоровьем.
Никогда не забуду парня по имени Олег из первого своего отделения после учебки. К тому времени он уже год отслужил. На построении перед первой же вечерней «прогулкой» не обнаружил я его в строю. В сушилке он «загасился», там его и обнаружил после прогулки. С выразительно выпученными от испуга глазами.
На вечерней поверке наряд вне очереди ему влепил. А после отбоя я был аккуратно информирован старослужащими, что парень этот с детства страдает энурезом. В тот вечер метель мела, порывистый ветер при температуре под минус тридцать. Если бы он на ту прогулку пошел, то ночью точно обмочился бы.
Мне ли, студенту-медику было не знать, что это за болезнь такая - энурез. Серьезнейшая проблема для человека, тем более солдата. Да еще в условиях Крайнего Севера! Коптерщик частенько менял ему по утрам простыни и нижнее белье. Все те немногие, знающие об этом, молчали и поддерживали бедолагу как могли.
Когда же я напрямую спросил Олега, как он вообще в армию с таким заболеванием попал, а уж тем более на Север, в погранвойска, то ответ его был скорее вопросом: а как ему потом с этим жить? И отвечать, по какой причине в армии не служил? И как же светились его, полные гордости и счастья глаза, когда с полным «иконостасом» на груди и буквами «ПВ» на зеленых погонах он увольнялся в запас!
Другой случай: в учебке у друга моего товарища Игоря Живоглазова, после марш-бросков ноги сильно разболелись. Выявили плоскостопие, хотели комиссовать, домой отправить. Но он упросил начальство не делать этого, в части оставить, согласившись служить в роте обслуживания, работать в свинарнике. Респект и уважуха, как сейчас сказали бы. Пограничник!
Еще пример — ефрейтор Евгений Бакланов. Женя! Так называли его все без исключения, от рядового до командира части. Ни рост, ни вес, ни остальные показатели его физического состояния не позволяли ему не то что в погранвойсках, вообще в армии служить!
Только он, переезжая жить в другой город, умудрился свое военкоматское личное дело уничтожить. Лишь бы в армию пойти! И на призывную комиссию в другой военкомат явился «чистеньким». Комиссия формальной была: жалоб никаких нет, и ладно!
Так и оказался Женя Бакланов в армии. Каким чудом в погранвойска угодил этот «мужичок с ноготок» — отдельная история. Отслужил честно два года, в связисты его определили, до ефрейтора дослужился. Такой вот пограничник!
А служба в нашей части не сахар была: народу катастрофически не хватало, ходили из наряда в наряд, от хронического недосыпа с ног валились порой. При этом все плановые мероприятия, регулярные учебные стрельбы, маршброски и политинформации с комсомольскими собраниями не отменялись.
Не знаю как другие, но до сих пор периодически снятся «армейские» сны. Самый кошмарный из них: что меня в армию снова забирают. Я им - так мол и так, честно два года отслужил Родине. И что я даже не старшина запаса, а уже лейтенант медслужбы давно.
А они ни в какую, дескать не знаем ничего. Упрашиваю тогда: отправьте снова в «родные» погранвойска. И, к счастью, просьбу мою удовлетворяют. И снова учебка с изнурительными марш-бросками и физподготовкой, и снова отсчет дней до дембеля…
И когда, наконец, проснешься в холодном поту, то сначала радуешься, что это всего лишь сон. А через пару минут какая-то щемящая грусть и тоска в груди. По ушедшей молодости, по друзьям-товарищам, по утраченной стране СССР…
И снова начинаешь ждать приближения заветного дня — 28 мая. Умом понимаешь, что скорее всего не встретишь уже «живьем» никого из друзей, в лучшем случае созвонишься, да в соцсетях спишешься. И все равно ждешь этот только наш, вечно молодой и во всех смыслах зеленый праздник — День Пограничника!