Я очень давно хотела прочитать книгу воспоминаний Лидии Вертинской. После того, как прочитал в интернете ее биографию, которая прошибала на слезу: юная девушка дивной красоты, отдавшая всю себя счастью мужа. История о девушке, которая так обожала своего супруга, что осталась верна ему до смерти.
Прочитала воспоминания. В них Лидия Вертинская (далее — Л.В.) предстаёт холодной и жёсткой девушкой, и виной такому впечатлению о ней даже не текст её собственных воспоминаний, а письма мужа. Бедный Александр Николаевич Вертинский (далее — А.Н.) от самого момента их знакомства в 1940 году и до своей кончины в 1957-м регулярно и, увы, безнадёжно взывал: «Пекочка, почему же ты не пишешь? / Ответь хоть что-нибудь! / Получаю от тебя одни телеграммы».
Я могу представить, что у Л.В. не было времени строчить ежедневные эпистолы по той причине, что на руках у неё на руках двое маленьких детей (Марианна 1943 г.р. и Анастасия 1944 г.р.), согласно книге, очень активных и шебутных. Правда, с ними жила мама Л.В., которая помогала ухаживать за «доченьками»... И, в конце концов, были у Л.В. хоть когда-то свободные вечера (утра, дни — что угодно!), чтобы переписываться с мужем! С мужем, которого она, по её словам, боготворила...
Неужели даже на заре их романа ей не хотелось делиться своими мыслями и переживаниями с возлюбленным? Обмениваться наблюдениями, любимыми стихами? Вертинский это делал, а Лидия… Может, ей просто нечего было сказать?
В общем, это молчание со стороны Л.В. так и осталось для меня «загадкой Птицы Феникс», её самой известной кинороли из фильма «Садко» (1952).
Вот и получилось, что книга стала для меня, вместо одухотворённого, тяжёлым чтением. И из-за однообразия (чего стоит глава «Ледовый поход», где «чистоганом» идут письма А.Н., в которых он беспрестанно «не жалуется» на одиночество, голод, отсутствие удобств в гостиницах, свои простуды и с огромным трудом отыгранные концерты в залах без отопления), и из-за жалости к самому А.Н. Ему выпала совсем нелёгкая доля (возможно, и сведшая его в могилу в 68 лет): требовательная и молодая красавица-жена, двое маленьких детей, о будущем которых он очень сильно переживал из-за своего преклонного возраста, и его собственное чувство вины перед Родиной, которую он бросил на 20 лет и теперь вкалывал как проклятый чтобы вернуть ей все воображаемые моральные долги, и, конечно же, прокормить семью.
Кстати, о Родине. И о том, что меня поразило в письмах Вертинского.
В письме из Челябинска, 15 июня 1955 года, А.Н. писал:
«…Чем больше я езжу, тем больше убеждаюсь в одном. Совершенно необъятна, неохватима умственным взором, никому не известна наша Страна! Сколько у нас чего, никто не знает! Что-то не поддающееся учёту! Ум не вмещает ни её размеров, ни её богатств, ни её возможностей! Раньше я как-то не думал об этом, а сейчас потрясён её богатством, её размерами, её величием! Города, выросшие на пустырях и болотах, заводы, фабрики… Тысячи труб, дым, копоть, огонь. Всё горит, всё дрожит, всё кипит… всюду нефть, всюду каменный уголь, руда, уран, гелий, что угодно, и всё это работает на полную сверхчеловеческую нагрузку, всё не останавливается ни на одну минуту, ни днём, ни ночью! Воистину наивны и глупы те, кто думает, что такую страну можно покорить или зажать под ноготь. Один этот богатейший седой Урал чего стоит! Весь мир мы можем снабдить своими богатствами, и всё ещё останется много!
Всё это было всегда, но дремало, не разрабатывалось при старом режиме, а теперь все это гудит, дрожит и стучит, работая в полную меру. В полную и сверхполную нагрузку! Страшные силы пробудили к жизни большевики! И никак нельзя ими не восхищаться! Во что превратилась старая Россия, времён Щедрина, Гоголя?
Не думай, Пекочка, что я говорю это в припадке патриотизма. Нет. Я потрясён тем, что вижу и видел за эти 10 лет! Какие успехи! Какие достижения! Надо быть слепым, чтобы не видеть этого.
Трудно даже представить себе её будущее. Вот почему надо воспитывать детей в духе её величия, и я глубоко уверен, что они — дети, увидят её в таком расцвете, о котором никто даже мечтать не смеет. А нас уже не будет».
Меня, призналось, удивило, что Вертинского не смущало то, что он сам многократно обрисовывал в других письмах, – вся эта огромная страна лежит в нищете, «везде разруха полная», туфельки доченькам нужно доставать через знакомых.
Как так вышло, что Советский Союз получил восторженное моральное оправдание именно от Вертинского, автора знаменитой «баллады о юнкерах» («То, что я должен сказать» 1917 г.)? Л.В. никак этот парадокс объясняет и не комментирует. В итоге создаётся впечатление, что А.Н. был до такой степени поглощён своим постэмигрантским успехом на бескрайних просторах СССР и своим привилегированным статусом, что полностью оторвался от «маленького советского человека». На смену печальным эмигрантским шансонам пришло угодничество перед тираном — чего стоит панегирическая песня, посвящённая И.В. Сталину, которую, по слухам, даже сам вождь посчитал слишком льстивой и хода ей не дал.
Конечно, можно было бы сказать, что, не переступив через своё прошлое, было бы немыслимо ни вернуться на родину. Интересно, хотела ли этого Л.В.? Что для неё, родившейся в грузинской семье и выросшей в Китае, было родиной? Обсуждала ли она с А.Н. возможность переезда из Шанхая не в СССР, а в другую страну? Ясно, что Л.В. ни старая Россия, ни СССР не могли быть родиной, пусть Л.В. и говорила по-русски.
Сама она пишет об этом бюрократически сухо, как будто составляет отчёт «наверх»: «Война в России всколыхнула в нас, русских, любовь к Родине и тревогу о её судьбе. Александр Николаевич горячо убеждал меня ехать в Россию и быть с Родиной в тяжёлый для неё час. Я тоже стала об этом мечтать. Он написал письмо Вячеславу Михайловичу Молотову. Просил простить его и пустить домой, в Россию, обещал служить Родине до конца своих дней».
Возможно, ключевое здесь: «Я тоже стала об этом мечтать».
Вопросов больше, чем ответов, их уже не задать автору книги. Разве что её потомки решатся опубликовать полную переписку: ведь и письма самого А.Н. в книге даны разрозненно (одно письмо может быть октябрьское, а другое — уже июльское).
В финале книги читателю предлагается познакомиться с послесловием наследников А.Н. и Л.В.: их дочерей, внука Степана и внучек Александры и Дарьи. Степан оправдывается за блат, данный ему от рождения, и говорит, как важно заниматься любимым делом, например, — как сам он, — открывать рестораны. Александра скромно рассказывает о Париже и регулярных летних отпусках в Италии. Марианна и Анастасия перечисляют через запятую фильмы и спектакли, в которых они принимали участие. Александра Вертинская пишет: «Что касается творчества, возможно, мне не хватает амбиций».
Одним словом, грустная вышла «птичья песня» о не очень счастливой, как мне показалось, любви.
Марта Сюткина