Перейдя в состав 40-й армии, 192-я танковая бригада недолго пробыла в армейском резерве. 23 января 1943 г. штаб армии поставил войскам задачи на наступление в рамках Воронежско-Касторненской наступательной операции, назначенное на следующий день. 192-я танковая бригада переходила на усиление 183-й стрелковой дивизии (СД). Совместно с танкистами и другими частями усиления дивизия должна была с исходного рубежа: (иск.) Скупой – Стрюков – Долгий – нанести удар на село Синие Липяги и далее наступать в северо-западном направлении мимо Нижнедевицка.
24 января 192-я танковая бригада совершала переход из села Круглое в хутор Ключи, где располагался штаб 183-й СД. Вовремя в район сосредоточения к началу наступления 183-й дивизии бригада не прибыла, так как в пути кончилось горючее. Так и не получив танковой поддержки, 183-я стрелковая дивизия с утра 24 января перешла в наступление: правофланговый 227-й стрелковый полк – на хутор Бочаров (3 км западнее х. Скупой) и южную окраину Синих Липяг, один батальон левофлангового 285-го стрелкового полка – на Красную Поляну. Противостоял им всем 199-й пехотный полк немецкой 57-й пехотной дивизии. Все атаки 227-го полка на Синие Липяги и Бочаров он успешно отбил, однако батальон 285-го СП к утру 25 января, обойдя Синие Липяги с запада, занял населенные пункты Красная Поляна, Глотов в 5-7,5 км к западу от Синих Липяг и достиг хутора Первомайский (севернее х. Глотов). После этого 25 января 183-я стрелковая дивизия оставила напротив Бочарова и Синих Липяг небольшие заслоны, а основные силы бросила в обход этого села с запада. 192-я танковая бригада в тот же день вышла в село Истобное.
26 января своим боевым распоряжением штаб 183-й СД поставил бригаде задачу: поддержать наступление передового батальона 285-го СП и атаковать по маршруту: Истобное – Ключи – Скупая Потудань – Острянка – Первомайский – Хвощеватовка – Кончанский – Гусевка (ныне западная и юго-западная части с. Нижнедевицк). Однако из-за недостатка горючего 192-я танковая бригада 26 января главными силами не смогла выступить из Истобного и отправила на поддержку 285-го стрелкового полка лишь 5 своих танков М3с.
Тем временем 26 января передовой батальон 285-го СП вышел к селу Хвощеватовка и увяз в бою за него. Вслед за этим в бой за Хвощеватовку включились подошедшие 2 батальона 227-го СП, а третий по счету батальон этого полка атаковал на Новую Деревню (ныне х. Моховой, восточнее с. Хвощеватовка).
Получив горючее, в 13.00 27 января находившиеся в Истобном 13 танков 192-й ТБр прошли деревню Ключи, выступив по заданному им маршруту. К этому времени 5 танков М3с прибыли и поступили на усиление передового батальона 285-го СП. При их поддержке этот батальон, а также 1-й батальон 227-го СП заняли южную окраину Хвощеватовки.
До вечера подошли еще 2 батальона 285-го СП. При поддержке танков М3с 285-й полк атаковал на Хвощеватовку с юга и юго-запада и совместно с атакующим с юго-востока 1-м батальоном 227-го СП за день овладел этим селом, а также совхозом Хвощеватовский. Главные силы 227-го полка в это же время заняли Верово и Сычевку и отрезали немецкому 199-му пехотному полку пути отхода в северном направлении, по сути, завершив его окружение.
В Хвощеватовке, по данным штаба 183-й СД, было уничтожено до роты пехоты противника, захвачены пленные, 2 автомашины, несколько повозок с лошадьми, пулеметы и винтовки.
Согласно показаниям одного из пленного, в Хвощеватовке оборонялся один батальон 188-го пехотного полка 68-й пехотной дивизии, который понес при этом большие потери, а его остатки отошли в Синие Липяги.
285-й стрелковый полк 27 января потерял 58 человек личного состава. Собственно 192-я танковая бригада потеряла 4 танка М3с, подбитыми артогнем к западу от Хвощеватовки.
В освобождении Хвощеватки участвовало как минимум 2 роты 192-го МСПБ (1-я стрелковая и танкодесантная). В наградном листе на старшего лейтенанта Иосифа Годько (зам. командира 1-й стрелковой роты по строевой части) цифры урона противника в Хвощеватке крайне завышены: 345 убитых немцев, 8 уничтоженных автомашин, 3 орудия, 1 миномет, захвачены 600 повозок, 93 лошади, 80 винтовок.
Старший лейтенант был представлен и награждён орденом Красной Звезды.
Начало истории про Степку, который воевал в 192-м мото-стрелково-пулеметном батальоне, входившим в состав 192-й танковой бригады, можно прочитать здесь, а её продолжение здесь и здесь, а также в предыдущей публикации.
Оказавшись снова на свежем воздухе, Степка цепким взглядом оценил изменившуюся обстановку. Во дворе от двух свежих воронок ещё пахло чем-то кислым, чуть поодаль на снегу темнело тело в немецкой шинели. Каска валялась рядом, белокурые волосы у трупа шевелились под слабым ночным ветерком. Степка поёжился, мороз крепчал. У него опять заболела в груди и закружилась голова.
Иван перевязывал себе левую ладонь, сидя на снегу и как-то виновато пробурчал:
- Осколком зацепило...
Затем кивнул на убитого немецкого солдата:
- Их было трое, отступали они.., Пулемётчики, но в остальных не попал, убежали...
Степка помог товарищу завязать узелок на повязке.
Рядом с убитым немецким пулемётчиком на снегу лежала винтовка и пулемёт на сошках, которых Степка ещё до этого не видел. Ствольный кожух у пулемёта была не круглый, а прямоугольный, а отверстия на нём тоже были не круглые, а в виде прямоугольников с закруглёнными углами. Из пулемёта торчал длинный конец ленты. Но больше всего Степку обрадовало, что сзади за поясным ремнем у убитого немецкого пулемётчика были две "колотушки". Пулемёт с винтовкой Степка принес к Ивану, отдав ему одну из "колотушек". Вторую немецкую гранату он оставил себе.
Во дворе разорвалась чья-то мина. Степка с Иваном распознав приближающийся опасный звук, загодя распластались на снегу. В качестве награды за свою предусмотрительность они получили только снежной пылью по лицу.
Во дворе появились несколько силуэтов в "своих" касках. После вопросительных криков и "откликов" выяснилось, что это был ротный старшина Трофим Иванович с двумя бойцами из взвода дяди Прохора.
Степка постарался коротко описать ситуацию "в погребе" и тут же спросил про дядю Прохора. Старшина отделался короткой репликой:
- Живой, но плохо ему, он приходит в сознание на несколько секунд и снова впадает в забытьё, бормочет что-то постоянно...
Степка со старшиной согласовали следующую диспозицию. Ефрейтор, Сидор, подполковник-врач (на носилках) и его шофер-переводчик двинутся к коровнику. Старшина с Иваном и двумя бойцами, имея в "проводниках" венгерского поручика, направляются к госпиталю с ранеными красноармейцами. Иван пообещал, при этом, что его "царапина" больше на точности его стрельбы отрицательно не скажется. А то поначалу его хотели заменить на Сидора в "наступательной группе". С таким окончательным решением и спустились Степка со старшиной в погреб.
Донести эту диспозицию до сознания двух венгерских офицеров и превратить её в "программу действий" оказалось делом хлопотным. Шофер-переводчик даже несколько раз утирал пот со лба, трудясь "в обе стороны", обеспечивая процесс переговоров. Возымела угроза старшины сейчас же отрубить саблей-мечом, который оказался острее бритвы, пару пальцев поручику на правой руке и после этого отпустить его после этого "на все четыре стороны".
Через десять минут обе группы были сформированы уже во дворе перед входом в погреб. Немецкий трофейный пулемёт нёс один из бойцов, пришедших вместе со старшиной. Степка не выпускал из рук большой медицинский саквояж врача-подполковника, на который возлагал большие надежды. Подполковника сын вместе с шофером одели в шерстяную безрукавку, а поверх ней - в мундир, укрыли шинелью. Сидор пристроил у себя за спиной на веревке керосиновую лампу из погреба. Умную собаку оставили в погребе с приказом "охраняй", указав на большой чемодан подполковника. Саблю-меч, в которой старшина опознал самурайский меч с комментарием "мы такие видели на Халкин-Голе", спрятали под потолком погреба, завернув в кальсоны венгерского подполковника из чемодана.
Степка отдал и вторую трофейную гранату Ивану, не удержавшись спросить у старшины:
- Трофим Иванович, действительно рубанули бы по пальцам поручика?
Старшина грустно усмехнулся в ответ:
- Что я зверь какой?.. Так, попугать надо было. У них кишка тонка...
Перед началом движения подполковник попросил и получил разрешение сделать себе ещё один укол. Группа старшины первой скрылась в темноте. У подпоручика были на всякий случай связаны руки.
До коровника добрались сравнительно быстро. Сидор закричал "эй, славяне, свои идут" и в ответ получил непечатный "отзыв", сопровождавший фразу, что "свои уже все дома сидят". Теперь можно было спокойно идти "на соединение с основными силами".
Рядом с дядей Прохором оказалась военфельдшер Варенька, протиравшая ему лоб и лицо марлевым тампоном. Дядя Прохор лежал на правом боку на двух немецких шинелял, был без сознания и действительно периодически что-то бормотал. Если не прислушиваться сильно, то можно было разобрать отдельные слова "перестреляют, поле, зайцев, за реку".
Еще двое бойцов, вооруженных ППШ, занимали оборону в коровнике, находясь каждый в разных концах сооружения у "своей" большой торцевой двустворчатой двери. Оба они были ранены, и оба в правую ногу. Понятно, почему старшина их не взял с собой, когда повёл свою группу на "соединение" со Степкой, Иваном и Сидором.
Сидор зажёг своей знаменитой зажигалкой керосиновую лампу, выгнав обоих бойцов на улицу и распорядившись плотно закрыть за собой двери. Варенька сразу с тала жаловать почему-то Степке:
- Я только приведу товарища младшего сержанта в чувство, начинаю его перетаскивать, он снова теряет сознание... В бреду всё время до этого повторял "в поле перестреляют, как зайцев", а теперь ещё стал бормотать совсем не понятную фразу "подпоручик, отводите роту за реку, я прикрою".
Степка приказал шофёру-переводчику перевести венгерскому врачу только содержание медицинских жалоб военфельдшера. Присутствие Вареньки в таком месте сильно удивило венгерского врача. А когда девушка поняла, какая роль в предстоящей операции (в прямом и переносном смыслах) отводится венгерскому офицеру, лежащему на носилках, то первой её реакцией было категорическое неприятие Степкиного плана. Пришлось пару минут ему потратить на уговоры военфельдшера.
Увидев содержимое медицинского саквояжа, Варенька вняла Степкиным доводам. И даже вызвалась участвовать в операции в качестве ассистента. Про сына венгерского подполковника, который находился сейчас под бдительным "присмотром" старшины, и выполнял, в том числе, роль своеобразного "страхового полиса", Степке даже упоминать не пришлось.
Ранен дядя Прохор оказался в "верхнюю треть левого бедра", а проще говоря, в левую ягодицу. Носилки с венгерским врачом перенесли и поставили рядом с раненым. Открытый медицинский саквояж тоже стоял рядом.
Теперь начал командовать хирург через шофера. Первым делом он указал на недостаток света, которым "заведовал" Сидор.
Любителям военных мемуаров книги из этого списка можно приобрести со скидкой 10%: https://www.litres.ru/pages/reader_folder_arts/?folder=9327456&ref_key=b0134cfdb5ec527ff6a93ab8c25b3568ba7e64aeb3aaf167827621ead6a01a12&lfrom=983256718&ref_offer=1&make_pic=1
Фактографический материал, использованный в этой заметке, был взят из публикации Максима Бакунина "192-я танковая бригада. Боевой путь до июля 1943 г".
Вечная Слава и Память солдатам и командирам Красной и Советской армии, участникам Великой отечественной войны!
Берегите себя в это трудное время!
Поздравляю всех уважаемых читателей с Праздником Победы!
Подпишитесь на канал , тогда вы не пропустите ни одной публикации! Пожалуйста, оставьте комментарии к этой и другим публикациям моего канала.
По мотивам сделанных комментариев я готовлю несколько новых публикаций.