Вот какую историю рассказал Виктор Семёнович СИТАЛО.
«Я родился в 1930 году в селе Вороновка Сумской области. Мой отец, Семён Витальевич Ситало, был рабочим на железной дороге, погиб на фронте в сентябре 1941 года. У матери Натальи Степановны, помимо меня, были ещё младшие сын и дочь. Когда началась война, я закончил пять классов вороновской школы. У меня был маленький детекторный приёмник. Я повесил его в саду между яблонями, чтобы антенну не было видно. Мы с ребятами, у которых отцы ушли на фронт, слушали его вместе, записывали сводки Информбюро на бумажках и разносили их по домам. Когда в ноябре 1941 года к нам пришли оккупанты, мы эту деятельность прекратили.
В партизанах
Однажды ко мне подошёл мой учитель Михаил Леонов и спросил, не смогу ли я помочь партизанам. Разумеется, любой мальчишка был счастлив, если была возможность хоть чем-то помочь своим, мы все тогда были патриотами. И я с радостью согласился.
В первую очередь мне поручили собирать оружие. Тогда в лесах и на полях валялось множество патронов, мин, гранат, винтовок. Я собирал всё это и относил в специально устроенный тайник. Работа была очень опасная, но немцы ни разу ни в чём меня не заподозрили. К лету 1942 года всё оружие в окрестностях было собрано. Тут же мне дали другое, более сложное задание – собирать разведданные о количестве и дислокации немецких частей. Через село Вороновка проходила железная дорога на Белгород. Участок дороги, который обслуживал мой отец, был протяженностью три километра. Я мог беспрепятственно находиться там, пасти корову и заодно наблюдать за всем происходящим. Я должен был внимательно следить за тем, что везут в эшелонах, перерисовывать значки с вагонов и техники и относить эту информацию в тайник. Мне даже приходилось подключаться к кабелю связи, который немцы старательно маскировали у железнодорожного полотна. Это было очень рискованно – немцы тщательно охраняли железную дорогу. Один раз от смерти меня спасло просто чудо.
Я ждал времени подключения. Часов тогда не было, и я определял время по тени, которая падает от телеграфного столба. И вот я готов был уже подключиться, как вдруг моя корова, которая паслась в посадках, оттуда побежала, испуганная. Я пошёл посмотреть, а там сидят три немецких автоматчика. Засада. Хорошо, я не успел ничего сделать, а то плохо бы пришлось и мне, и моей семье.
Недалеко от нашего села находился Куяновский сахарный завод. Его обнесли колючей проволокой и устроили там огромную базу. К заводу шла железнодорожная ветка, объект был засекречен, и немцы постоянно что-то туда возили. Никто из местного населения к перевозке грузов не допускался, даже машинисты мотовозов были немцы. И вот мне дали задание пробраться на территорию бывшего завода и узнать, что же там находится в данный момент.
В первую очередь необходимо было наладить контакты с водителями мотовозов. Как это сделать? Я стал носить молоко и яйца этим самым водителям и менять всё это на соль. Таким образом, я налаживал с ними отношения, за что, правда, мои друзья меня побили. И вот, наконец, я набрался смелости и попросил водителей прокатить меня на мотовозе. Конечно же, брать к себе посторонних водителю было запрещено, но то ли они опасности во мне не видели никакой, то ли молоко и яйца им очень нравились, они согласились. Меня посадили в инструментальный ящик, чтоб никто не видел меня. Зато я хорошо видел всё, что было нужно, через вентиляционные отверстия в ящике. Немцы готовились к Курской дуге – на территории бывшего сахарного завода устроили огромный склад боеприпасов. Задание было выполнено.
В июле 1943 года железнодорожная ветка от станции Торохтяный разъезд до Куяновки была взорвана, иные пути сообщения заминированы. В итоге наши полностью заблокировали эту базу, и немцы так и не смогли ею воспользоваться. Я работал на разведку отряда Сидора Артёмовича Ковпака; начальником отдела разведки был Пётр Петрович Вершигора. Об этом я узнал позже, конечно. Тогда я имел минимум информации, мне до сих пор неизвестно, с кем дядя Михаил ещё сотрудничал. Он никогда не собирал вместе своих агентов, работал с каждым по отдельности, и в случае провала одного остальные оставались в стороне. Свою первую награду – медаль «Партизан Великой Отечественной войны» II степени – я получил после оккупации, в 1944 году. Конечно, до Победы я не мог её надевать, прятал на чердаке.
Надо сказать, что во время оккупации наше село не сильно пострадало. В здании сельской школы немцы организовали центр подготовки офицерского состава. В клубе сделали казарму. Они своих муштровали страшно, поэтому немецких солдат в деревне не было видно. А офицеры жили у нас в домах. Как-то один курсант забрёл к нам за молоком. Пока бабушка наливала ему молока в котелок, он увидел под печкой курицу-наседку, стащил её с кладки и все яйца к себе в пилотку сложил. Тут вышел наш постоялец, заставил солдата положить всё на место и выгнал его из дома, забрав документы. То есть немецкая офицерская школа была для нас своего рода прикрытием, обеспечивала порядок. А в соседних сёлах людям, конечно, туго пришлось. Когда немцы уходили, всё пожгли. Наше село уцелело – просто не успели сжечь. Офицер, который у нас жил, говорил: «Сталинград нас крепко толкнул». Они уже понимали, что для них всё закончено. Но школу и клуб немцы всё же заминировали и окоп вырыли, откуда взрывать. А директор школы как-то умудрился все детонаторы вынуть. В общем, они всё настроили, в машину сели и уехали. А взрыв не произошёл. Но они уже не могли вернуться – утром пришли наши.
3 сентября 1943 года закончилась оккупация, затем и война. Я продолжал работать в колхозе, но душа к сельскому хозяйству у меня не лежала. А поскольку из колхозов тогда просто так не отпускали, единственным выходом был побег. Весной 1947 года я убежал из дома. Но не болтаться же по эшелонам – я выдал себя за круглого сироту и попал в детдом города Путивля. После детдома пошёл учиться в ремесленное училище, по окончании которого был переведён в Торжокский индустриальный техникум, который закончил в 1954 году по специальности «Техник-строитель гражданского и промышленного строительства и мастер производственного обучения». Меня назначили начальником строительного отдела в Институт усовершенствования кадров руководящих работников сельского хозяйства, находившийся на территории Свято-Пафнутьева Боровского монастыря в селе Роща. В 1957 году Институт усовершенствования был ликвидирован, вместо него образовалось Училище механизации сельского хозяйства. Я остался там преподавать спецтехнологию и черчение, а также занимался реставрационными работами на монастырских объектах. В это же время я продолжал учёбу на заочном отделении Московского политехнического института – получал специальность инженера гражданского и промышленного строительства. Затем работал прорабом на трикотажной фабрике и на пищекомбинате. С 1964 по 1999 годы возглавлял Боровское РСУ. В то время предприятие было одним из крупнейших в Калужской области».