Чехов хорошо известен всем: и на родине, и за рубежом. Однако на Западе практически не знают Чехова как сочинителя блестящих юмористических рассказов и глубокого и психологически тонкого писателя: «Степь», «Скучная история», «Драма на охоте», «Палата № 6». Он там известен лишь как гениальный драматург. Бернард Шоу так и написал: «В плеяде великих европейских драматургов… имя Чехова сияет как звезда первой величины».
Чехов входит в тройку самых экранизируемых авторов в мире: Шекспир, Чехов, Диккенс.
Совсем по-другому воспринимают Чехова на родине. Лев Толстой вскоре после смерти писателя скажет: «Чехов создал новые, совершенно новые... для всего мира формы письма, подобных которым я не встречал нигде… Чехов — это Пушкин в прозе».
А дебютировал Чехов в журнале «Стрекоза» 21 марта 1880 года. Он выступил с юмористическим рассказом «Письмо к учёному соседу». «Этого не может быть, потому что не может быть никогда». Василий Семи-Булатов, Войска Донского отставной урядник из дворян, вопрошает у своего соседа: «Вы сочинили и напечатали в своем умном соченении, как сказал мне о. Герасим, что будто бы на самом величайшем светиле, на солнце, есть черные пятнушки. Этого не может быть, потому что этого не может быть никогда. Как Вы могли видеть на солнце пятны, если на солнце нельзя глядеть простыми человеческими глазами, и для чего на нем пятны, если и без них можно обойтиться?»...
Причем, Семи-Булатов пишет, что выступает в защиту настоящей науки от «не весьма существенных идей». Что это за идеи? Ну, во-первых, научные данные о солнечных пятнах. Во-вторых, эволюционная теория Дарвина. И аргументация Семи-Булатова «железная»: «Если бы мы происходили от обезьян, то нас теперь водили бы по городам Цыганы на показ и мы платили бы деньги за показ друг друга, танцуя по приказу Цыгана или сидя за решеткой в зверинце».
Редакция «Стрекозы» ответила Чехову так: «Милостивый государь! Редакция имеет честь известить Вас, что присланный Вами рассказ написан недурно и будет помещен в журнале. Гонорар прилагается редакцией в размере 5 копеек со строки». Гонорар, конечно, невелик. Бальмонт, например, получал за одну строчку 10 рублей. Но это было только начало.
Кстати, Чехов собирал реальные забавные фамилии, а потом использовал их в своих рассказах. Например, Чимша-Гималайский, Проптер, Трахтенбауэр, Зевуля, Розалия Осиповна Аромат….
И свои произведения он долго подписывал псевдонимами. Например, Полковник Кочкарев, Прозаический поэт, Акакий Тарантулов, Дяденька, Шампанский, Человек без селезёнки. У него их было около пятидесяти, но самое известное, конечно, Антоша Чехонте.
В молодости Чехов был сильным и очень здоровым молодым человеком. Его рост был никак не менее 185 сантиметров. Но потом он заболел чахоткой, которая тогда была практически неизлечима. Эффективное лекарство от туберкулеза появится только полвека спустя.
К концу жизни Чехов сильно похудел, имел болезненный вид, почти не расставался с тросточкой. Хотя, по современным меркам, он был молодым мужчиной – писатель умер в возрасте 44-х лет.
Но Чехов отказывался от лечения и игнорировал симптомы. Врач и друг Чехова Григорий Иванович Россолимо писал по этому поводу: "Туберкулезные больные крайне оптимистически относятся к своей болезни..., и нередко накануне смерти считают себя совершенно здоровыми".
Россолимо поражался, что Чехов, сам врач, чуткий человек, обладающий способностью глубокого анализа и самоанализа, отказывается всерьез воспринимать всю серьезность и тяжесть своей болезни. Он не хотел видеть очевидное... Как это по-русски!..
Но Чехов был действительно тонким психологом. Станиславский рассказывает, что однажды к нему в гости пришел его старый знакомый. Это был веселый человек, которого в обществе считали «немножко беспутным». Он со всеми общался, шутил и смеялся, а Чехов, тем временем, сосредоточенно рассматривал гостя. Когда тот ушел, Антон Павлович стал о нем расспрашивать Станиславского. Тот поинтересовался о причине такого любопытства. На что Чехов сказал: «Как же, ведь он – самоубийца». И действительно: через несколько лет Станиславский с изумлением узнал, что этот его знакомый совершил суицид, выпив яд. Эта мистическая прозорливость писателя потрясла режиссера.
Незадолго до смерти Чехов писал жене Ольге Леонардовне Книппер-Чеховой: "Ты спрашиваешь: что такое жизнь? Это всё равно, что спросить: что такое морковка? Морковка есть морковка, и больше ничего не известно"...
Впрочем, в жизни Чехова хватало парадоксов. Его дед, Егор Михайлович, был крепостным, однако собрал нужную сумму денег и выкупил всю семью. А в 1899 году император Николай II подписал указ о даровании Чехову потомственного дворянства.
Писатель никогда не собирал библиотеку, зато коллекционировал марки и, как уже говорилось, смешные фамилии реальных людей.
Его любимыми собаками были таксы, носившие шутливые имена по названиям лекарственных препаратов: Бром Исаевич и Хина Марковна. А с Цейлона он привез мангуста, дав ему кличку «Сволочь».
Когда писатель уезжал на германский курорт Баденвайлер, он сказал знакомому: «Еду подыхать». Но Чехов и там оставался Чехонте. Писал в Россию: «Ни в чем нет ни искры таланта, ни искры вкуса, зато в избытке порядок и честность. Что за отчаянная скучища этот немецкий курорт!». «Баденвейлер очень оригинальный курорт, но в чём его оригинальность, я еще не уяснил себе». А его оригинальность в том, что там Чехов и умер...
Это случилось 2 июля по старому стилю 1904 года. Ночью он проснулся, и впервые сам попросил жену позвать врача. И несколько раз тихо сказал по-немецки и по-русски: «Ich sterbe» – «Я умираю». Потом попросил, чтобы жена налила ему шампанского. С удовольствием выпил бокал, улыбнулся и сказал: «Давно я не пил шампанского». После этого лег на левый бок и затих. А вскоре все кончилось...
Согласно законам Германии, умерших от туберкулеза запрещено было перевозить куда-либо: их необходимо было тотчас кремировать на месте. Но Ольга Леонардовна договорилась со знакомым местным чиновником, который достал холодильный вагон, который в основном использовался для перевозки мороженых устриц. (Ирония судьбы: Чехов в молодости написал грустный и пессимистичный рассказ «Устрицы»). В нем тело писателя и привезли в Москву на вечный покой в Новодевичий монастырь. Проза жизни и ирония судьбы.