Подписчики канала «Края Смоленского» уже знакомы со смоленским публицистом конца XIX века Николаем Максимовичем Селезневым (1850-1897). Продолжим знакомиться с его яркими очерками деревенской жизни. На этот раз почитаем статью «Деревенские обстоятельства», опубликованную в «Смоленском вестнике» в 1887 году. В ней повествуется о материальном положении крестьянства в 1880-е годы и о деревенских свадьбах:
«Тихо на дороге,
Дремлет все кругом…
– Отчего, дядя Яков, не весел? Что головушку повесил? – спрашиваю я мужика, когда-то зажиточного домохозяина. – Хлеба что ли мало намолотил или конопля плохо уродилась, или хвороба какая к тебе пристала?
– Не то, сударь; не к тому дело клонит, – отвечает дядя Яков. – Год добрый, год урожайный, да только деньжонок нема.
– А куда же это, дядя Яков, деньги подевались? Еще так недавно в плохие и неурожайные годы ты свободно выплачивал повинности, а весною не на одну «красную» [десятирублевая ассигнация] ты покупал хлеба или корму, – куда деньги ушли?
– Надо полагать, сударь ты мой, что деньги по городам разбрелись, потому в деревнях их совсем мало.
– Но вот штука-то, друг мой Яков Степанович, ведь и в городах жалуются на безденежье.
– Ну, так значит, еще куда дальше ушли… За границу что ли… А впрочем, сударь, бес их знает, куда они подевались. Хотя и узнаешь, где они застряли, достать их все равно не достанешь.
Дядя Яков при этом выразил недоумение, что хотя нынешний год и урожайный, а народу живется тяжело.
– Попомни мое слово, сударь, нынешней осенью свадеб немного сыграют, – сказал он.
И действительно, прошедшей осенью в деревнях сыграно было самое ничтожное количество свадеб; свадебное деревенское дело немного оживилось лишь с открытия зимнего пути, уже после того, как крестьянам в некоторых местностях удалось что-нибудь заработать на извозе. Бывало, мясоедом, перед Филиповицами [Рождественский пост], то там, то здесь, или на работе по огородам, или во время пастьбы лошадей, часто слышишь обычную свадебную песню, начинающуюся словами:
Ель, сосна
С кореня
Росла;
Молода
(имя)
С терема
Ишла…
Но теперь высокотонная и однообразная песня эта, в которой слышится и сожаление об утрате девичьей свободы, и дума перед порогом новой и, по всей вероятности, суровой жизни, теперь песня эта одиноко вырвется в какой-нибудь зажиточной деревне; осенний ветер отмахнет ее в сторону и разнесет по оголенным полям и пожелтевшим паросникам. Эта песня всегда верно намечает, где в непродолжительном времени будет играться свадьба.
Как только состоялась помолвка или так называемся «сговоры», песня начинает гулять по деревне, переходит на поле, подростки-девчонки несут ее проселочной дорогой, лесной тропинкой, пустошами как бы извещая всех о предстоящем радостном празднестве. «Денег нема», – говорит дядя Яков. Можно и браги наварить, и пирогов напечь, и быка зарезать, да только не хватает тех «штучек», без которых люди могут обходиться, по-видимому, лишь в известном царстве Ивана-дурака, созданном оригинальной фантазией Льва Толстого [имеется в виду «Сказка об Иване-дураке и двух его братьях…»]. А «штучек» требуется на деревенскую свадьбу немало. Трата денег на этот предмет вызывается столь глубоко укоренившимся обычаем, что мужик, задумавший женить сына своего, скорее наделает долгов и подорвет года на два хозяйство свое, чем решится отдать себя людям на посмеяние и осуждение.
Я возьму в пример расходы на свадьбу крестьянина среднего состояния. Невесте отец жениха должен выдать деньгами не меньше 10 руб. серебром, на подарки невесте и гостям выйдет тоже 10 руб. серебром, за совершение таинства брака – 7 руб. 50 коп. (50 коп. на красное вино для причта), водки необходимо купить, по крайней мере, пять ведер по 5 руб. 60 коп., т.е. на 28 руб. серебром, хлеба и прочей провизии выйдет рублей на 12, всего, значит, крестьянин, справляющий свадьбу, издерживает не менее 68 руб. 50 коп. На эти деньги можно выстроить довольно приличную хату; чтобы достать эту сумму, нужно хорошему работнику пробыть целый год на отхожем промысле или иметь под руками выгодный зимний заработок. Сыгравши свадьбу и взявшись после недельного свадебного разгула за дело, мужик выглядит очень невесело, точно его обокрали или же у него упала дорогая скотина; а когда его потом начнет пилить старшина за неаккуратный платеж повинностей, он оправдывается указанием на сыгранную им свадьбу, словно на неотвратимое бедствие, упавшее на его голову.
Не в столь давнее время копейка на руках у крестьянина была гораздо вольнее. В 79-м году, когда куль ржи продавался по 15 руб., крестьяне покупали хлеб и по этой высокой цене; деньги находились, потому что во многих местах нашей губернии был тогда хороший зимний заработок: валили леса, возили на железную дорогу дрова, перекладывали и грузили на станциях швырок, доски, тес; бойко катилась копейка по деревням и селам и, точно фармазонский рубль [неразменный рубль, который, где бы им не рассчитывались, всегда возвращался к хозяину], бесследно куда-то исчезала. Съедали крестьянский заработок неурожайные годы; жирел и развивал на него свое благосостояние наш сельский кабак; набивал через крестьянский заработок свою мошну купец и уезжал обратно в город для новых спекуляций. Мужик остался жить без купца, своего «благодетеля и отца родного», и скоро должен был почувствовать эту тяжелую для него утрату; уехал в город купец, не стало в деревне и денег, не знает мужик, как и где достать себе копейку. Леса уже почти все посведены; кустарные промыслы и доныне пребывают во младенчестве; послать работника в отхожий промысел – лишнего человека нет; известная ярцевская фабрика тоже мало пользы приносит, оттуда рабочие что-то мало приносят денег домой. Сам «Иван Елкин» [образное обозначение кабака] остается очень недоволен холодным отношением к нему крестьян: пить меньше стали; дела не веселы; и невольно приходит на мысль, что деревню нашу словно какая-то неведомая сила отбросила назад лет на двадцать пять, когда тянулись по губернии дремучие леса, и о железной дороге и помину не было.
«Хлеб дешев – говядина дорога, чиновнику плохо», говорит г. А.Н. Энгельгардт в своих «Письмах из деревни»; но прошлой осенью хлеб был дешев (5 руб. за куль), говядина была дешева (5 коп. фунт), мужику было плохо, чиновнику было хорошо, – очевидно за последнее время получились в деревенской жизни такие явления, предугадать которые не в состоянии был почтенный автор помянутой книги.
Вследствие полного отсутствия местных заработков, несмотря на то, что корму было наготовлено достаточно, крестьяне нередко вынуждались продавать скот, чтобы покрыть домашние расходы и уплатить повинности. На ярмарке в г. Духовщине во время праздника Покрова можно было любую деревенскую корову купить за 10-12 руб. серебром, а в село Копыревщину того же уезда на осеннюю ярмарку явилось много крестьян с мешками ржи и овса и продавали мещанам свой хлеб по самым низким ценам, или же производили меновую торговлю, подобно предкам нашим, кривичам. Понятно, при таком положении вещей не вдруг решишься отдать дочку замуж или женить своего сына».
Источник: Деревенские обстоятельства // Смоленский вестник. 1887. 11 марта. №29. С. 2.; официальная группа научно-популярного журнала "Край Смоленский" https://vk.com/kraismol
Автор: Юрий Шорин
Если материал вам понравился, не забудьте поставить дружеский лайк.