«Карьера» японского новобранца в рядах Императорской армии начиналась с зачисления в учебную часть (Rusu Shidan), где бойцу выдавали его униформу и снаряжение. В идеале, рекрут должен был оставаться в «учебке» примерно 5 месяцев, но по мере эскалации военных действий эти сроки менялись.
Церемонии присяги, какой ее представляют себе европейцы, в японской армии не существовало. Вместо этого «салагам» зачитывался текст «Императорского наставления солдатам и матросам», принятого в 1884 году. Положениям этого наставления боец должен был строго подчиняться.
После этой первичной обработки новобранцы распределялись по учебным взводам (Han), численностью в 20-30 человек. Этот взвод становился для рекрута новой семьей на будущие 5 месяцев, а полк становился для него кланом.
Однако, отношения в армейской «семье» были далеки от радужных. С первого дня жизни в казарме рекруту ясно давали понять —вне зависимости от своего положения в гражданской жизни, в армии он никто. Его ценность не превышает стоимости «красной бумаги» на которой была отпечатана армейская повестка, а тягловая лошадь, таскающая на себе ящики с патронами имеет несоизмеримо большую важность для армии, чем зеленый новобранец. В доступной форме донести эту идею до бойца помогали старшие по званию — которым он должен подчиняться безоговорочно.
Казарменная иерархия простиралась далеко за рамки обычных званий и лычек на погонах. Она существовала даже среди рядовых — обычные рекруты, существовавшие на положении насекомых, рекруты прослужившие три месяца (до первой офицерской инспекции), отслужившие полгода, повышенные до звания рядового 1-го класса (Itto-Hei) и т.д. Каждая новая ступень в иерархии позволяла получать практически неограниченный контроль над теми, кто стоял в этой лестнице ниже. Старослужащие из числа рядовых всячески внушали «салагам» — над ними они обладают большей властью, чем сержанты и офицеры. В этом им помогал широкий арсенал внутриказарменных ритуалов, так называемых «Takotsuri» (»передразнивание осьминогов»). Классикой жанра считалось прогнать рекрута через «Min min zemi» — ритуал, по правилам которого боец карабкался на столб изображая звуки цикад. После того как новобранец два раза сказал слово "Min", ему разрешалось спрыгнуть вниз. Процедура повторялась до полного изнеможения. Обожали старослужащие и ритуал «Uguisu no tani-watari» (»Полет воробья над долиной»), когда новобранец должен был ползти на четвереньках под сдвинутыми столами, время от времени поднимая голову между ними и изображая воробья. Остальные новобранцы в это время кидались в него книгами, обувью и палками. В общем и целом, изощренность таких казарменных развлечений ограничивалась только фантазией солдат.
Конечно, «дедушки», могли показывать свою силу только в отсутствии командиров— офицеры относились к ним с не меньшей жестокостью, чем к новобранцам. Тем не менее, «рекрут-салага» , обязан был выполнять некоторые обязанности старослужащих, к примеру, чистить им форму.
Помимо жесточайшей иерархии новобранец должен был усвоить еще одну простую вещь — в Императорской армии приказы не обсуждаются, а выполнять их надо, если понадобится, ценой своей жизни. Любая ошибка, невнимательность, лень, проявления слабости воли наказывались немедленно — начиная от простой оплеухи, заканчивая заключением в карцер или военную тюрьму. Если ошибался один из бойцов, ответственность за это ложилась на все подразделение. Поэтому процесс "исправления" мог происходить и без вмешательства начальства - силами товарищей провинившегося бойца, которые в элементарной, но жесткой форме разъясняли ошибочность его линии поведения.
По мере того как новобранец усваивал две базовые вещи - реалии армейской иерархии, в которой он пребывал на самом дне и необходимость твердого подчинения приказам, его подготовка становилась все сложнее и интенсивнее.
В системе "закалки" бойца Императорской армии огромное внимание уделялось психологическому компоненту, а именно развитию силы духа (Seishin). Укреплять духовные силы бойца предполагалось через физические упражнения - излюбленным методом были марши на 30 и 40 километров и полевые выходы. Помимо закалки духа, они, конечно, прекрасно помогали довести новобранца до необходимого уровня физической готовности. После каждого марша офицер приказывал бойцам перевернуть фляжки с водой и вылить содержимое на землю. Тех у кого фляги оказывались пусты или тех у кого вода кончалась в числе первых, избивали и всячески унижали как слабаков - они проявили недостаточную силу воли. В зимнее время, как правило, в феврале, рекруты отправлялись на пятидневный "снежный марш", где учились выживать в условиях холодной погоды.
Помимо физической и психологической подготовки большое значение имело освоение личного оружия, которое требовалось поддерживать в идеальном состоянии. Огневая подготовка, в то же время делала акцент не на точности, а на плотности огня - среднестатистический японский рекрут заканчивал "учебку" лишь с достаточно умеренными навыками точной стрельбы. Помимо стрельбы, неоправданно большое значение придавалось овладению навыками рукопашного боя. Параллельно с огневой подготовкой велось ознакомление новобранцев с базовыми тактическими приемами. Подробное освоение тяжелого вооружения, как правило, происходило уже за пределами базовой подготовки.
После завершения пятимесячного базового курса, подготовка пехотинцев продолжалась до конца года, кульминацией ее были полковые или дивизионные маневры. На 6-7 месяц боец овладевал навыками обустройства полевых укреплений, обращения с тяжелыми пулеметами, минометами и гранатометами. Физическая нагрузка также возрастала - каждый день совершались марш-броски на 30 км.
Начиная с 8 месяца интенсифицировалась огневая подготовка, проводились батальонные стрельбы и маневры, занятия по плаванию. Марши становились все сложнее - стандартом был 40-км бросок в полной выкладке по сложной местности и в плохую погоду. И наконец, в завершение года пехотинцы доказывали свою состоятельность на крупных маневрах в условиях максимально приближенных к боевым.
Как видно даже из нашего небольшого исследования, система подготовки японского воина была экстремально сложной, жесткой и местами даже жестокой. Тем не менее, подавляющее большинство солдат воспринимали ее как должное - для них армия была лишь продолжением строго иерархичной и изрядно милитаризованной структуры японского общества. Они гордились принадлежностью к своему подразделению, которое со временем становилось для солдата расширенной семьей, за честь которой он отвечал своей жизнью. Конечно, были и те кто просто «плыл по течению», были и солдаты у которых воинствующий милитаризм и армейская муштра вызывали отвращение, которое было опасно выражать на публике и в присутствии офицеров. Но по сравнению с общей массой такие парни были все же в меньшинстве…
В контексте описания подготовки японского пехотинца нельзя не упомянуть и распространенный миф о том, что японский солдат, дескать, был прекрасно подготовлен к войне в джунглях, что выгодно отличало его от "изнеженных" европейцев, привыкших сражаться на открытых пространствах и в городах и уж тем более непривычных к тропическому климату.
В то же время, если взглянуть на ситуацию трезво, вышеприведенные утверждения, как минимум, имеют очень отдаленное отношение к реальности. Во первых, подавляющее большинство японских солдат являлось уроженцами деревень и городов, расположенных в зонах умеренно теплого, океанического и умеренно-континентального климата (с серьезным морским влиянием, естественно). Бойцы набранные на Северных территориях метрополии были привычны к достаточно холодным зимам, обильным снегопадам и прохладному лету. Те призывники, которые пополняли армию из более южных районов Страны восходящего солнца росли в климатических условиях теплого океанического климата, имевшего очевидные сходные черты с приморскими регионами США и Западной Европы. И лишь на самом юге метрополии, на островах Рюкю, господствовал субтропический климат.
Таким образом, тропические условия и уж тем более гнетущая атмосфера тамошних лесов, которые европейский человек не совсем корректно до сих пор величает термином "джунгли", были для среднестатистического японского солдата таким же чуждым и неизвестным местом, как и для британского парня из пригорода Манчестера, или американского морпеха детство и юность которого прошли на равнинах Среднего Запада. Более того, служившие в немалых количествах в британской армии уроженцы Индии, или голландские колонисты из войск Голландской-Ост-Индии были достаточно близко знакомы с реалиями тропиков, имея в этом плане преимущество над японцами.
Причины того, почему японцы достаточно быстро и успешно адаптировались к ведению боя в джунглях следует искать не в их "природных качествах", а в их общей и тактической подготовке. Система подготовки японского новобранца делала акцент на нескольких основных аспектах. Одним из главных было заставить солдата "стойко переносить все тяготы армейской службы", какими бы ужасными они не были. Через постоянные физические нагрузки, ограничения в еде и питье, садистские многокилометровые марши и даже избиения из хилого новобранца выковывался хладнокровный убийца, который привык не обращать внимания на капризы погоды. Неприхотливость в военном быту и феноменальная физическая выносливость, достигнутая изнурительными тренировками, позволили японским солдатам значительно быстрее привыкнуть к страшным условиям тропических лесов - духоте, жаре, нездоровой влажности и ордам кровососущих насекомых. В сочетании с рядом действенных тактических приемов эта подготовка дала результат, изменивший историю Азии, да и всего мира навсегда...
Статья написана специально для паблика Cat Cat — лучшего в ВК сообщества авторов
Автор - Александр Любомирский
#любомирскийкат