Мимо нас горделиво прошествовали девочки из хора в легких белоснежных платьях и, возвращаясь мыслями в тот солнечный осенний день, теперь я понимаю, что именно тогда близящаяся катастрофа стала неизбежной. К своему неловкому возгласу восторга сейчас я отношусь критически, потому что Алиса как-то по-недоброму взглянула на меня из-под бровей, и моя судьба была решена. Порешена. Но обо всем по-порядку.
Летом у бабушки я всерьез увлекся рыбалкой, но поскольку дедушки у меня в деревне нет, то увлечение осталось на зачаточном уровне, что я решил немедленно исправить, едва понял, что наш обмен с Макаром-Терминатором, свершится.
Терминатором его назвали не потому, что он крупный и его до ужаса боятся зубрилы, а потому что он уже третий раз возвращался на второй год. Есть подозрение, что и в этот раз он скажет "I’ll be back" седьмому классу.
Я отдавал мега-хлопушку под честное слово – что использовать в стенах школы он ее не будет. Макар как-то по-недоброму взглянул на школу, и мне бы догадаться, но невербальные сигналы до сих пор для меня терра инкогнито, если вы понимаете, о чем я. Мне же Макар принес удочку со снастями, на старом ржавом крючке красовались живописные присохшие кишки червяков. Сама удочка была дважды героически сломана и обмотана скотчем крепко, но не эстетично.
– Теперь ясно, почему он согласился, – изрекла Алиса скептически оглядывая мой улов, простите за калабмур. – Это же просто мусор, ты никогда не сможешь на нее ничего поймать.
И этот вызов стал третьим звоночком, на который я в силу молодости и пылкости характера не обратил внимания. Вот тут-то и осененные солнечными лучами восходящего света, на первой перемене, как стайка белых лилий, перед нами проплыли участницы школьного хора по пути в столовку.
– Чего вырядились? – недовольно спросила Алиса одну из них, захлопнув мою отвалившуюся челюсть.
– Сегодня закрытый концерт для комиссии, ты что, забыла? – едва улепетывая кинула испуганная девочка, покосившись на видавшие виды удочку. Мою Алису слегка побаиваются, сам не знаю, почему, говорят, она водится с самым большим хулиганом школы, но я, если честно, никогда не видел ее в дурной компании, а ведь мы мы всегда вместе, так сложилась судьба.
– Комиссия! – закатила глаза Алиса.
– Комиссия! – закатил глаза я.
И если бы вы учились в нашей школе, то тоже закатили бы глаза, потому что Андрей Леонидович по кличке “Лимон”, зам по воспитательной работе, не останавливаясь, два месяца подряд только и говорил про эту комиссию. Мне даже предлагали взять больничный на этот день, но я же не болею, и мама отказалась сидеть со мной дома. Настаивать Лимон не стал, но скривил лицо, как будто – да-да, именно потому у него такая кличка – как будто съел лимон.
Комиссия из престарелых дам, во главе которых Алла Ивановна Духовникова, распределяла средства из Фонда помощи одаренным детям, наша школа из кожи вон лезла, если так можно сказать про школу, чтобы заполучить грант – вот вам хор, вот кружок художников, балетная студия, класс искусствоведения. Но Алла Ивановна все равно оставалась недовольна. Видимо, это была женщина с очень тяжелыми щеками – по крайней мере, никто из нас никогда не видел, чтобы она улыбалась, уголки губ неподвижно застыли в скорбном падении вниз. В библиотеку даже закупили 10 экземпляров энциклопедии по воспитанию школьников ее покойного мужа, профессора Духовникова, но это скучнейшее сочинение даже я не осилил, а я не слишком разборчив в литературе и поглощаю все подряд.
Сегодня решалась судьба для всех, и то, что внушительная фигура заместителя директора замаячила в коридоре, надвигаясь на нас как грозовой фронт – меня не удивило. Удочка ловко исчезла за спиной, я передал ее Алисе и та скрылась в туманности перехода из учебной части в столовую, я встретил беду грудью, словом, настоящий герой.
– Виктор, – как-то даже заискивающе начал Лимон, – присядем? – он указал на скамейку, я опасливо согласился. Что он мне сделает прямо перед всеми? Но раздался звонок, и школьный коридор опустел.
– Я знаю, что ты очень умный мальчик.
Ага, так всегда начинают взрослые, когда хотят что-то попросить. Я не против контактов с администрацией и вмиг стал самым внимательным на свете человеком, преисполненным сострадания, так как вид у заместителя директора по воспитательной работе был страдающий.
– Я искал тебя и Макара, но он куда-то исчез. Сейчас, – он взглянул на часы. – Сейчас прибудет комиссия, Алла Ивановна отправится на мини-фуршет в столовой, там девочки исполнят свои лучшие песни в своих лучших платьях. Наши вундеркинды расскажут ей о успехах на олимпиадах, а затем мы прогуляемся по школе, и если все пройдет гладко и ей понравится у нас – подпишем документы, благодаря которым детям станет лучше учиться, а учителям – отдыхать.
– Какая моя роль в вашем сценарии?
– Я все это тебе рассказываю, потому что, как только в школе происходит нечто фатальное, ты потом объясняешь, что чего-то не знал, не понимал и вообще не причем. Теперь ты знаешь все, это важно, – он подчеркнул это потрясая внушительным указательным пальцем. – Важно. Твоя роль взять свою Алису и сидеть очень-очень тихо два урока, постараться изо всех сил не попадаться нам на глаза. За это я найду способ вас премировать, отпустить с последних уроков, например?
– По рукам!
Я предложил скрепить клятву кровью, но Андрей Леонидович почему-то отказался. Он отправился дальше в своих трудах и заботах, забыв обо мне, для предотвращения трагедии ему нужно было найти еще и Макара. Но тучи над ним уже сгустились, тогда я об этом даже не догадывался, судьба его была предрешена.
***
По следам своей доброй подруги Алисы я добрался до столовой, конечно, я зашел с запасного входа, увидел ее в буфете. Мне требовалось не только сопроводить подругу на урок, но и, не сочтите меня меркантильным собственником, забрать свою удочку.
В столовой было людно, за накрытым столом сидели девочки из хора, впервые я увидел как красиво здесь смотрится белоснежная скатерть. Учителя стояли у стола, томились в ожидании гостей, поближе к угощениям возвышалась над всеми кудрявой головой учительница физкультуры. Мария Вадимовна обладала не только недюжим ростом, широкими плечами и хорошим аппетитом (видели бы вы, как она смотрит на накрытый скатертью стол), но и завидной копной белоснежных волос. Завороженный я прошел мимо хористок, они хихикали, глядя на меня, а я неловко улыбался.
– Хватит с ними заигрывать, – возмутилась Алиса, распутывая леску, – тебе никого не поймать на удочку, тем более на эту, ты просто зря сменял хлопушку. Вон, кстати, она.
– Господи, что здесь делает Макар?
– Я рассказала ему из истории, что гостей всегда встречают салютом, – пожала плечами девочка.
На другой стороне столовой, у раздачи, выпрашивал еду Макар – вечно голодный здоровяк за километр чувствовал угощения, фуршет стал местом притяжения и он искал способ поучаствовать в празднике. Он уверял повара, что тоже одаренный ребенок, как и эти дохлики за столом. Дохлики за столом нервно жались друг к другу, опасаясь Макара.
– Я собираюсь обеспечить эффектный прием гостей, – басил Терминатор, – коронный залп царь-пушки. – И он указал на новогоднюю хлопушку.
Пока я цеплялся за надежду, что он шутит, Алиса закинула удочку высоко к потолку, крючок взвился вверх, затем очень быстро канул в волосы Марии Вадимовны. Я вытаращил глаза не в силах понять, куда мне бежать – отбирать у Алисы удочку или у Макара хлопушку.
Сердце, конечно, подсказало верный вариант, я кинулся к Алисе, слава богу физручка не почувствовала, что ей на голову упал крючок, мне бы насторожиться тогда, но я только выдохнул, забрал удочку, потянул ее на себя, закрутился бабан забирая леску и я пожалел, что никогда не читал инструкции к удочкам.
Сейчас эта сцена помнится, как в замедленном действии, но в свое оправдание скажу – все произошло довольно быстро, парик с учительницы соскочил и белокурые кудри стартовав с ее головы, по диагонали вверх, бодро проплыли в воздухе за моей удочкой. Мария Вадимовна почувствовав, что кто-то тянет ее за волосы назад схватилась за стол, но стол оказался не так прост и отдал падающей вниз лишь часть себя – скатерть. Со стола вслед за ней на белые подолы полетели стаканы с клюквенным морсом и кремовые пирожные. У хористок, как водится, сильные голоса, вот и орали они от души. В этот момент центральные двери гостеприимно раскрылись и в столовую вошел Андрей Леонидович.
Почему-то мне показалось, что вовсе не это он рассчитывал увидеть: учителя метались в поисках тряпок, кто-то падал, запнувшись о стаканы и размазывая пирожные по полу, хористки кричали в грязных платьях, а кто-то истерично смеялся (кажется, Мария Вадимовна без парика). Один Макар оставался спокоен – он понял, что комиссия уже входит, вот он – его звездный час, он дал залп “царь-пушкой” с утробным рыком “Урра!” в знак приветствия. Раздался грохот, повалил дым и повсюду закружился серпантин. Олимпиадники-вундеркинды со страху с олимпийским размахом бросились в рассыпную, ломая по пути стулья и перепрыгивая через столы. Увидев налитые кровью глаза Андрея Леонидовича, Макар попятился из столовой, попутно захватив парик, я выбежал за ним, Алиса остановилась в дверях, чтобы сфотографировать на телефон хористок и их перепачканные белые платья, вид у нее был удовлетворенный, затем она пошла на урок.
***
Я долго не мог найти Макара и едва догнал его на выходе из школы, он признался, что случайно забрал парик - “по инерции”, но когда понял, что это улика, избавился от него – закинул на шкаф в раздевалке, там его никто не найдет, доверительно сказал он и наклонился ближе ко мне:
– Прости, брат, меня повязали дежурные, и я сказал Лимону, что это ты дал мне хлопушку. Наш парень в ярости, обещал, что тебя выгонят, не дожидаясь педсовета. Он еще допытывался, чья удочка. Ну, получается, что тоже твоя.
Как ни странно, но горесть от того, что я покину любимую школу, Алису, разобью сердце матери и отправлюсь работать на завод, как обещает обычно отец в таких случаях, была несравненно меньше жалости к Марии Вадимовне. Именно поэтому я и пытался достать парик минут десять, но безуспешно – не удавалось дотянуться, а все стулья в раздевалке пропали, их забрали в актовый зал для концерта. Как же Мария Вадимовна сейчас скучает без своих волос, сокрушался я. А поскольку, смекалка - главная черта русских, как говорят на истории, я отправился в библиотеку. Там меня хорошо знали и не удивились, когда я взял шесть энциклопедий и “Войну и мир”. Нагруженный толстенными фолиантами, на которые рассчитывал бессовестно встать, чтобы достать парик, я лоб в лоб наткнулся на комиссию.
Как ни странно, Алла Ивановна не выглядела расстроенной, ей предложили экскурсию пока заново накрывались столы, рядом шел Андрей Леонидович, лишь по съехавшему влево галстуку и нервному тику глаза можно было догадаться, что в школе пошло что-то не так. При виде меня обычно желтый цвет его лица сменился на ярко-красный, он хотел раздаться фирменным ором, но Алла Ивановна благосклонно остановилась подле меня и погладила по голове.
– Какой умный мальчик, как тебя зовут?
– Виктор, мужское русское личное имя латинского происхождения, происходит от латинского Victor “победитель”.
– Это прекрасно, – она оглядела комиссию. – Столько у тебя книг, что это? Справочник биолога, о, Толстой. И энциклопедия моего мужа “Традиционное воспитание школьников в современном мире”, надо же. Тебе все это задали прочитать?
– Никак нет-с, – неловко ответил я зачем-то приседая в реверансе. – Я уже читал Толстого и решил воскресить в памяти дивные образы, нарисованные рукой мастера, – я покосился на Андрея Леонидовича, который замер как карась в холодильнике. – А энциклопедия вашего мужа мне нужна, чтобы достать некий объект, который находится слишком высоко.
– Слишком высоко для твоего понимания? – оживленно переспросила Алла Ивановна.
– Можно и так сказать, – из-за спины выпала удочка, которую я отчаянно прятал.
Алла Ивановна наклонилась и подняла ее, залилась смехом.
– Какая вы многосторонне развитая личность, молодой человек, увлекаетесь рыбалкой?
После неоднозначного кивка, говорить под взглядом Лимона я больше не мог, Алла Ивановна рассказала, что ее покойный муж был заядлым рыбаком и это при его недюжем таланте и выдающемся уме, он неделями пропадал на речке и приезжал с огромным уловом.
– Именно ради таких детей, как ты, мы и основали наш фонд, Верочка, – обратилась она к ассистентке. – Сфотографируй нас с молодым человеком и удочкой. Конечно, по части организации вашему руководству есть куда стремиться, – она неодобрительно поджала губы глядя в глаза Лимону, – совершенно невоспитанные дети были в столовой, а еще, говорят, победители олимпиад! Они бегали, кричали, девочки плакали. Какая несдержанность! Но вот такие, как ты, Виктор, нужны нашей стране, вы не выпячиваетесь, а тихо несете книги из библиотеки, как настоящие труженики, вы любите природу, – она кивнула на удочку, – и являете собой пример для всех, таким, как вы, надо помогать, и мы предоставим грант этой школе.
Все захлопали, комиссия двинулась дальше, Алла Ивановна оживленно рассказывала про мужа, в ее памяти проплывали, как рыбы, дни молодости, а я бросился за париком. Нести ответственность за свои поступки всегда было главной чертой моего характера, ведь Толстой писал: “Человек сам отвечает за свою судьбу”, а еще “береги честь смолоду” и что-то там про платья. Да, во всем были виноваты эти белые платья. Я зашел в спортзал, Мария Вадимовна могла прихлопнуть меня любым из 30-ти мячей, но добрая женщина приняла извинения.
– Да я давно хотела ходить с короткими волосами, – призналась она, – но раз уж начнешь носить парик, так потом его и не снимешь, 20 лет одно и то же. Теперь он мне не нужен. Я новый человек!
Затем я попрощался с Алисой, она поклялась никогда не забывать меня и тут же ускакала играть в резиночки. А я сам отправился на казнь – постучал к Лимону, как ни странно, меня впустили, он сидел в полутемном кабинете, раскинувшись в кресле один и пил из стакана что-то по цвету напоминающее крепкий чай.
– Я слышал, вы собираетесь меня отчислить. Что ж “счастлив тот, кто счастлив у себя дома”, перейду на дистанционку?
– Ты не представляешь, мальчик, как я был бы счастлив, если бы ты "был счастлив у себя дома" и ушел на дистанционку, но теперь ты, к сожалению, лицо этой школы и программы “Одаренный ребенок”.
Он показал мне в телефоне официальное объявление о предоставлении гранта в профиле Фонда “Одаренный ребенок”, Вера уже обновила соцсети – везде мы с Аллой Ивановной, на фото: женщина, улыбнувшаяся впервые за сорок лет, и мальчик, очаровательно напуганный до смерти. Собственное лицо Андрея Леонидовича снова приобрело кислое выражение.
– Тогда у меня последний вопрос, – сказал я. – Наша сделка в силе, и нас отпустят с последних уроков?
Я не понял смеется заместитель директора или рыдает, долго его голос разносился за моей спиной, пока я бежал по коридору, чтобы сообщить Алисе, кто теперь тут “одаренный ребенок”.
96zdCj1baVMcSbLHFCkPrF
- Первый рассказ - Добрый мальчик
- Второй - Умный мальчик