Собственноручные показания группенфюрера СС и генерал-лейтенанта полиции Г. Баура. 19–22 декабря 1945 г.

...
Несмотря на серьезность положения мы еще 28 и 29 не знали окончательных намерений Гитлера. Только 30 апреля во второй половине дня он меня вызвал вместе с моим адъютантом полковником Бетц. Гитлер встретил меня в передней и провел к себе в комнату. Он подал мне руку и сказал: «Бауер, я хочу с Вами проститься, я хочу поблагодарить Вас за все годы службы. Этот портрет на стене короля Фридриха нарисованный Рембрандом я дарю Вам на память. Это мой самый любимый портрет. Постарайтесь выбраться отсюда. Где Ваши самолеты?».
«Очевидно еще в Рехлине, мой фюрер, Вы не можете этого сделать, ибо тогда все развалится через несколько часов».
«Я назначил гроссадмирала ДЕНИЦ своим преемником. Он окончит войну. Мои солдаты не могут и не хотят больше держаться. Я больше не могу этого выносить».
Далее он заговорил, что русские находятся на Подсдамской площади и применив усыпляющий газ могут захватить его живым.
«Я распорядился, чтобы мой труп и труп моей жены были немедленно сожжены, иначе они с ним еще будут делать, что либо подобное, как с Муссолини...»
Его они повесили всем напоказ. Когда-нибудь, впоследствии придется написать на моей могильной плите: «Он пал жертвой своих генералов...»
Я и Бетц молча пожали Гитлеру руку и вышли. Его жену я уже больше не видел.
За последнее время Гитлер почти совершенно не выходил из своего помещения. Военную обстановку ему докладывал генерал ВЕЙДЛИНГ в присутствии Геббельса, Бормана и адъютантов. Иногда присутствовал бригадефюрер МОНКЕ, рейхсюгенфюрер АКСМАН, генералы РАУХ и БЕРЕНФЕНГЕР.
Он очень постарел и осунулся. Руки его дрожали, для меня было ясно, что им принято окончательное решение покончить с собой.
После посещения Гитлера, я с Бетцем пошли уничтожать свои бумаги и готовится к немедленному уходу из имперской канцелярии. В этот день была еще возможность выхода из Берлина в западном направлении. Я достал себе маскировочный халат и рюкзак. Уложив свои вещи через 2 часа после разговора с Гитлером, вернулся в бомбоубежище Гитлера, для того, чтобы получить у штурмбанфюрера ЛИНГЕ обещанный мне портрет.
В передней личных комнат было сильно накурено. Несколько человек из охраны СС возбужденно бегали взад и вперед. Я спросил «Все кончено?». «Да». «Где трупы?». «Их завернули в одеяла, облили бензином и они уже горят наверху в саду имперской канцелярии». Далее мне сказали, что Гитлер застрелился из армейского пистолета «08» (калибра 9 мм). Кто-то сказал, «надо вытереть лужи крови...».
Из присутствовавших в помещении в это время я запомнил следующих: ГЕББЕЛЬС, БОРМАН, РАТТЕНХУБЕР, посол ХЕВЕЛЬ, некоторые лица из СД. Я был чрезвычайно потрясен случившимся. У меня не осталось ни малейшего сомнения в том, что все кончено и Гитлера уже нет в живых.
Когда я прощался с Гитлером, было 6-7 часов вечера. Вновь вернулся я в убежище в 9 часов. ЛИНГЕ снял портрет и мы вынули его из рамки. Двор канцелярии находился в это время под сильным артобстрелом и я не пошел наверх.
Борман распорядился мне подождать с уходом. Был срочно вызван генерал РАУХ – командующий обороной западных районов города.
в 11 часов вечера генерал БЕЙДЛИНГ доложил Геббельсу обстановку. Затем доложили о положении АКСМАН, НАУМАН и МОНКЕ. Обсуждался план прорыва на запад при поддержке танков группы МОНКЕ. После прорыва предполагалось на моих самолетах из г. Рехлин вылететь в г. Фленсбург к Деницу. Выступать предполагалось вечером 1 мая.
Перед смертью Гитлер дал Борману письменные или устные указания о дальнейшем продолжении борьбы. ГЕББЕЛЬС также дал указания Борману и он мне сказал, что бои будут идти до тех пор, пока не кончатся переговоры.
Посол ХЕВЕЛЬ 1 мая сообщил мне, что якобы имперской канцелярии был русский парламентер, но Геббельс не согласился на капитуляцию.
Около середины дня были получены сведения, что русская артиллерия заняла позиции в Тиргартене и отход на запад был отрезан.
Для отхода был выбран северный маршрут по туннелям метро до Фридрихштрассе, а затем на Шейнгаузераллее и дальше к г. Ораниенбург к танковой дивизии СС ШТЕЙНЕРА.
Мне посол ХЕВЕЛЬ заявил: «если мне не удастся прорваться вместе с Вами, то я застрелюсь, т.к. русские будут из меня все выжимать, как из лимона. Хотя я сам во многом был не согласен с Риббентропом, во избежание допросов я должен застрелиться...». Как мне сообщили в лагере ХЕВЕЛЬ застрелился 2 мая в одной из пивных на Шенхаузераллее.
Начальник управления личного состава армии генерал БУРДОРФ на мой вопрос пойдет ли он с нами, сказал мне, что это не имеет смысла – у него больные ного и он уверен, что русские его убьют. Уж лучше он сам это сделает и как я впоследствии узнал, он застрелился в имперской канцелярии.
Группенфюрер СС МЮЛЛЕР еще 30 апреля, после смерти Гитлера, сказал мне, что и он вместе с еще 2 сотрудниками СД застрелится. «Для тебя Бауер уйти отсюда имеет смысл, как пилоту, тебе не приходилось никого арестовывать или расстреливать, а я вел следствия по делу заговора 20 июля и делал еще кое-что, о чем я не имею права тебе говорить... Если встретишь Гиммлера, то скажи ему, что мы были ему верны до последнего вздоха...» В плену от монтера ХЕНШЕЛЯ я узнал, что МЮЛЛЕР и еще 2 его сотрудника застрелились в имперской канцелярии.
Вечером 1-го мая в 8 часов я со своим адъютантом БЕТЦЕМ явились к Геббельсу, чтобы проститься с ним. Он мне сказал: «Бауер, будет очень трудно выбраться отсюда... Если Вы встретите гросс-адмирала, то скажите ему, что мы умели не только бороться за жизнь, но и сумели умереть...». Жена Геббельса стояла при этом совершенно подавленная и бледная.
Все находившиеся в имперской канцелярии были разбиты на боевые группы, которые с 9 вечера стали незаметно для русских покидать убежище. Меня включили в группу генерала РАТТЕНХУБЕРА. Мы вышли в 10 часов вечера через служебный ход на Фоссштрассе и спустились в туннель метро на станции Кайзергоф. В темноте мы заблудились и вышли к станции Жандарменмаркт вместо станции Фридрихштраосе. По горящим улицам дошли до вокзала Фридрихштрассе. Выйдя к противотанковым заграждениям на Вайденаммбрюкке, мы встретились с Борманом и Науманом. Вокзал Фридрихштрассе находился под сильным артобстрелом.
Нас сильно обстреливали из пулеметов, которые русские расположили в здании министерства финансов. Недалеко также находились русские противотанковые орудия. На углу, Фридрихштрассе и Цигельштрассе огонь был совершенно дикий. На моих глазах был убит правительственный советник ХЕГЕЛЬ. Доложив Борману, что без танков пройти нельзя я остался около него, т.к. он мне запретил ходить в разведку «Вы мне еще нужны, как пилот...»
Около полуночи подошли танки. Они обстреляли министерство финансов, но безрезультатно, русские продолжали огонь. Часть танков ушла вперед и больше не вернулась.
В половине второго ночи Борман, Науман, д-р Штумпфеггер (врач лазарета) и я начали пробираться к Цигельштрассе. Добрались до угла Фридрихштрассе. Но дальше из-за обстрела двигаться было невозможно. Мы пустили в ход пулеметы, но огонь русских не ослаб. В 3 часа Науман заявил, что пробиться надо до рассвета. Д-р Штумпфеггер заявил, что все зависит от хладнокровия. Вскоре они решили и Науман, за ним Борман, а затем Штумпфеггер свернули за угол на Цигельштрассе. Я тоже стал пробираться за ними, но началась жуткая стрельба и я укрылся в подъезде. Так в последний раз я видел Бормана. Что с ним стало дальше, не знаю, но предполагаю, что он убит, т.к. обстрел в этом участке был очень сильный. Подошедшие новые танки картину не изменили, прорваться нам не удалось.
Наступил день 2-го мая. Мы двигались в направлении Шарите. Из-за обстрела нам пришлось свернуть к Штеттинскому вокзалу. Нас обстреливали из здания Рейхстага и клиник Шарите. Близ Штеттинского вокзала и был ранен в 11-12 часов утра, а в 16 часов был найден русским патрулем и взят в плен.
Находясь в лазарете в г. Познань я узнал, что мой адъютант полковник БЕТЦ был ранен в голову и умер. От генерале Раттенхубера я уже в плену узнал, что им удалось пробиться через главную линию боев подвалами здании и они достигли Шейнхаузераллее, где и были взяты в плен. Ни Наумана, ни Бормана и Штумпфеггера среди достигнувших Шейнхаузераллее не оказалось.
Из обслуживающего персонала имперской канцелярии в лазарете военнопленных в г. Познани я лично видел работников СД – инспекторов БЕРГМЮЛЛЕРА, ХОФБЕКА, ХЕНШЕЛЯ, штурмбанфюрера ЛИНГЕ, электромеханика имперской канцелярии ХЕНШЕЛЯ и одного официанта из канцелярии, фамилия которого мне не известна.
Заведующий хозяйством Гитлера КАННЕНБЕРГ в плен не попал, так как, насколько мне известно, он ухе в апреле мес. в имперской канцелярии не был, а занимался вывозом дорогих вин и серебра, принадлежащих Гитлеру в Дрезден, а затем переправлял эти драгоценности в г. Мюнхен (в Оберзальцберг?).

Обергруппенфюрер СС и полиции
БАУЕР Ганс.

19-22 декабря 1945 года

ДОПРОС ПРОИЗВЕЛ:

Ст. Оперуполномоченный 1 отделения
ОУ ГУПВИ НКВД СССР Савельев.