"Какая же я дрянь! Мерзкая подлая дрянь!" Эта мысль каждый раз хлещет, как плеть, стоит только мне закрыть за ним дверь. Но самое страшное, что осознание своей сущности, никак не помогает мне исправить вросшую в мою жизнь и беспощадно паразитирующую на ней реальность.
Я любовница. Любовница человека, у которого есть не только добропорядочная, ничего не подозревающая жена, но и трое премилых дочек, двое из которых появились на свет, когда я уже существовала в его жизни. "Гадкая похотливая стерва!" Все остальные эпитеты, которыми я себя называю после того, как за ним закрывается дверь, можно произносить только про себя. Бумага их вряд ли стерпит.
Но уже через минуту я начинаю ждать его возвращения. Лезу на стену, вою, как от нестерпимой боли, и жду, жду, жду...
Я всегда осуждала таких, как я. Разве нельзя взять себя в руки, сказать: "Нет!" ему, а главное себе.
Почему Создатель не может взять всех женщин и мужчин, поставить их напротив друг друга и каждому определить свою пару?! Почему одним судьбой отмерено всю жизнь прозябать в одиночестве, а другим - в состоянии лихорадки любовного треугольника?! И почему именно меня угораздило в него вляпаться?! Да так сильно завязнуть, в этой трясине, что даже, если на помощь мне протянется не то, что спасительная соломинка, а целое бревно, то и оно не осилит вытянуть меня из этого грязного вонючего болота.
Как же я ей завидую. Той, у которой есть все права на него. Той, с которой он, не таясь, ходит в банальный магазин и в гости к друзьям. Той, которая, имеет от него детей. Боже! Какая же она счастливая!..
В дверь позвонили. Вздрогнув от неожиданности, я с радостью заспешила открыть. Это он! Ведь больше я никого не ждала...
- Впустишь? - на пороге прислонившись к дверному косяку, как будто, стоять без опоры у нее не было абсолютно никаких сил, я увидела ту, ненависть и... зависть к которой несколько мгновений назад доводили меня до умопомрачения.
Я мысленно вся напряглась, ожидая даже не неприятного разговора, а чуть ли не физической расплаты, но все же сделала шаг в сторону, пропуская её в квартиру.
Сложив руки крест на крест на груди, она ходила по моей квартире, а я, виновато потупив голову, ходила следом и молчала. Впрочем, она тоже не произносила ни слова. Только пренебрежительно хмыкнула один раз, взяв в руки фотографию в рамочке, стоящую на комоде в спальне. На ней я и он, премило улыбались, делая селфи, на живописном мосту над тихой речушкой в пригороде во время одной из наших далеко не многочисленных совместных поездок, когда та, которая, сейчас брезгливо лицезрела нашу парочку, лежала в роддоме на сохранении. Её последняя беременность протекала непросто.
- Ничего не хочешь мне сказать? - наконец, нарушила она молчание, дойдя до кухни и усевшись на высокий барный стул около выдвижного столика с висящими над ним перевернутыми винными бокалами.
Я молчала и действительно ничего не хотела ей сказать, но признаться в этом смелости мне не хватало. А она в это время нервно барабанила по столу пальцами с изысканным маникюром пастельного тона.
- Ну хоть выпить у тебя есть? - по-хозяйски сняв два бокала с крючков, все тем же тоном, не терпящим возражений, спросила моя нежданная гостья.
Я молча вынула из холодильника бутылку Хванчкары и, стараясь не смотреть ей в глаза, поставила вино на стол. Потом, помедлив несколько секунд, захлопотала, ища штопор и вынимая все из того же холодильника фрукты. Получилось немного заискивающе.
Когда импровизированный стол был накрыт, а вино разлито по бокалам, я скромно села на край второго стула.
- За то единственное, что есть у нас общего, - подняла она бокал и засмеялась, но вышло как-то неестественно и немного истерично.
Я машинально потянулась к ее бокалу своим, чтобы чокнуться. Но она, проигнорировав мой жест, залпом выпила полный бокал, со звоном поставила его на стол и отвернулась.
А потом произошло невероятное. Та, которая казалась мне эталоном достоинства и самоуверенности, обернулась ко мне, посмотрела жалостно глазами полными слез и положила свои руки поверх моих.
- Женечка, милая, я прошу Вас, оставьте в покое моего мужа! У нас же дети. Пожалейте хотя бы их! - больше она ничего сказать не смогла, спрятала лицо в ладони и заплакала.
Боже! Я представляла её всесильным бесчувственным монстром и хотя бы от этого испытывала облегчение, позволяющее на самый мизер, но все же уменьшить мои самобичевания, а оказалось, что она премилая женщина, ещё более несчастливая, чем я...
Мы разговаривали, пили и плакали до поздней ночи. Она ушла от меня успокоенная и, считая меня, если не подругой, то уж точно союзницей...
На утро хмель прошёл. И я опять очутилась один на один со своей жизнью. Но почему?! Почему мне не хватило этого банального женского счастья?! Я даже не могу за него бороться! С кем?! С ним?! Он же сразу расставил все точки над "i", сказав, что никогда не уйдёт от жены, и мне придётся довольствоваться лишь этой мерзкой ролью любовницы. Но самое страшное, что наши псевдоотношения длятся так долго, и я настолько глубоко проросла в него, что вырвать меня, оторвать от него, для меня равносильно гибели!
В дверь позвонили. Нет. Я не бросилась открывать. Еле волоча ноги, подошла и посмотрела в глазок. Это был он. Только мне известно, чего мне это стоило. Я не открыла дверь. Сползла по ней и уселась на корточки. А по моим щекам в этом время беззвучно текли горькие соленые слезы...