Моего деда звали Румянцев Дмитрий Иванович.
Он не дожил до Победы.
А начиналось все почти сказочно.
За голубоглазую Марию посватался статный Иван, да вот беда: женихом в деревне мог считаться только тот, кто имел настоящее «городское» пальто и настоящие «городские» кожаные со скрипом сапоги.
Жених попросил немного обождать, пока родители не справят ему к осени обнову.
Все бы сложилось, если бы крепкий крестьянин, всеми уважаемый церковный староста Иван Афанасьевич Румянцев, расстарался, снарядив своего сына Дмитрия этими нехитрыми нарядами раньше Ивана, которому Маруся нравилась не меньше. Родители молодых решили: свадьбе быть!
Так началась история моей семьи, ведь это были мои дедушка Дмитрий и бабушка Мария.
Дед Иван Афанасьевич, имея четверых сыновей и двух дочерей, сурово соблюдал христианские заповеди, лишив одного из сыновей своей фамилии за пьянство, а трем другим, женив, поставил по избе, так что жили в нашей деревне почти одни родственники.
Уже имея четверых детей, провожала Мария своего Дмитрия на Войну.
Когда прадеда призвали на фронт, моей маме было всего три года, она была младшая.
С фронта пришло всего два письма. Уходя, дед пообещал ставить крестик в послании тогда, когда будет страшно.
Во втором письме стоял крестик.
Больше писем не было.
Это была великая битва под Москвой.
