В моей семье есть реликвия — блокадная карточка. Я в ней написала свое имя и своей старшей сестры, мелкая была.
Вообще воспоминания моих родных о блокаде можно назвать скорее семейно-милыми. Наверное потому что мне рассказывали в детстве, частично щадили, частично я так детским умом запомнила.
Рассказывали, что семья наша жила в доме на ул. Огородников (где-то в районе пл. Репина). Однажды они обедали супом, прабабушка Пелагея делала суп из сныди - сорняк такой есть. Они обедали, когда где-то рядом что-то взорвалось, окно на кухне разбилось, и осколки полетели в суп. Бабушка Лида очень расстроилась. Не из-за окна, а из-за того, что суп нельзя было доесть.
Прабабушка Пелагея вшивала мужу — прадедушке Ивану молитву «Живые помощи» — это Псалом 90. Он говорил, что пули пролетали мимо него «Падут подле тебя тысяча и десять тысяч.. одесную тебя». Он вернулся, в отличии от братьев прабабушки Пелагеи.
Как-то раз прабабушка напекла кукурузных лепёшек и положила их в кухонный шкаф, может чтобы дети сразу не съели. Бабушка Валя, моя родная бабушка — нашла их, она тогда совсем маленькая была, лет 5. Она их нашла и все-все съела, а в этом шкафу так и заснула от сытости. Мама со старшей сестрой долго не могли её найти, страшно перепугались, а потом открыли шкаф, чтобы поесть и нашли.
Они до последнего были в Ленинграде. Пелагея боялась, что муж их не найдёт как вернётся, если они уедут. Но у старшей Лиды — моей двоюродной бабушки, любимой и единственной по сути, потому что Валентина умерла за пару лет до моего рождения. У Лиды начали отказывать от голода ноги. Открыли дорогу жизни, и она решилась ехать с детьми в Рязань — на родину свою и мужа. Жили они там в крохотной сторожке, что-то вполовину меньшее нашей современной строительной бытовки. Там их Иван и нашел и забрал обратно в Ленинград.
Рубрика #спонтанныеоткровения