В первый раз я читала «Илиаду», когда была еще слишком глупой, чтобы понять не только сюжет, но и всю ее гениальность, признанную миром. За первый семестр пришлось прочесть больше, чем за 11 школьных лет (не шучу). Было неприятно, но любой рост и совершенствование, особенно скачкообразные, болезненны. Я благодарна факультету за то, что меня там перекроили до основания, и я стала той, кто я есть.
Я вот думаю сейчас, чего же они от нас хотели на 1 курсе, когда ставили античную литературу? Осознанности? Желания читать? Способности оценить гениальные вещи, которые казались нам до смерти скучны?.. У меня все отлично было с языками, но не с литературой, как и у многих других. На тот момент мы до нее еще не доросли.
А потом в магистратуре я стала куратором 1 курса по античной литературе и принимала у всего потока экзамен по «Илиаде». В тот период я знала уже гораздо больше и чувствовала себя увереннее на своем месте. Я была жестким экзаменатором, валила практически всех. Было так стыдно, когда студент садится отвечать по произведению, в котором он не знает ни легендарных первых строк (гнев, богиня, воспой Ахиллеса, Пелеева сына...), ни даже главных действующих лиц (кто-то даже фильм глянуть не удосужился). Честно говоря, побывав один день на месте преподавателя, я потом долго задавалась вопросом, как они вообще терпят студентов, их непробиваемую лень и наглость. Но сейчас не об этом.
Работаю я совсем не по профессии, а по филфаку скучаю. В какой-то момент я загорелась идеей перечитать все самое интересное, что мы проходили. Так я и скачала себе «Илиаду» и «Одиссею», серьезно настроенная прочесть их теперь уж точно от корки до корки, ведь делаю это в свое удовольствие, а не ради экзамена, и никуда не тороплюсь (я и не думала тогда, какую цепную реакцию запустит это решение).
Какой же глупой и примитивной я была, когда считала Гомера скучным! Все говорят, что «Одиссея» более увлекательная и читать ее проще, но для меня это не так. «Илиада» покорила мое сердце. И я хочу как минимум поделиться впечатлениями.
Чем же меня впечатлила «Илиада»? Легкость и простота языка, живописность речи, чистота, мудрость, трогательность, понимание эмоций персонажей и искреннее сопереживание им, динамичный сюжет, развитие героев и самые лучшие описания доблестных сражений. Илиада – это самая чистая, ясная, прозрачная и вкусная вода, которую вы пили в жизни. Это Библия от художественной литературы предков, и это обязаны прочесть все.
Я скриншотила многие моменты, которые потрясали меня, переворачивали все внутри, поражали тем, как просто и прямо они написаны, каких эмоций добиваются у читателя при минимуме средств. Язык Гомера не похож ни на что другое. Благородный металл без примесей, из которого все, что угодно, куётся хорошо.
Раньше для меня главным источником жизненной мудрости была «Старшая Эдда», а именно – Речи Высокого (то есть Одина).
Но, когда читаешь «Илиаду», не устаешь поражаться тому, как легко устами персонажей говорит истинный дух той эпохи: остроумный, терпеливый, гуманный. И даже не верится, что много веков тому назад люди мыслили куда чище и рациональнее, нежели современники. К сожалению, деградация мысли и чувств слишком очевидна. Иногда кажется, что уровень ее обратно пропорционален техническому прогрессу.
Натыкаясь в «Илиаде» на очевидные истины, постигаешь их в совершенно новом, свежем ключе, и по кусочку словно бы перерождаешься, пересматриваешь свои ценности и приоритеты.
Высокодушный Тидид, для чего узнаешь ты о роде?
Сходны судьбой поколенья людей с поколеньями листьев:
Листья – одни по земле рассеваются ветром, другие
Зеленью снова леса одевают с пришедшей весною.
Так же и люди: одни нарождаются, гибнут другие
Разве не знаем мы с вами, что век человеческий короток, что все мы смертны? Конечно, знаем, как и многое другое, о чем говорит «Илиада». Но она предоставляет такой контекст, в котором известные нам слова и фразы перестают быть тусклыми и потертыми временем, наливаются смыслом и энергией, меняют нас.
Сразу, однако, всего не даруют бессмертные людям;
Юношей был я, теперь же мне спутницей сделалась старость.
Но и таким я пойду между конными, их направляя
Словом своим и советом: вот честь, что осталась для старцев,
– отвечает Агамемнону многомудрый Нестор, и для нас по-новому звучит обыденное поучение: всему свое место и свое время, жизнь течет без остановки, рожденные взрослеют, молодые стареют, старые умирают, и по-другому не будет никогда. И глуп тот, кто спорит с естественным ходом вещей.
Красота языка «Илиады», кажется мне, проистекает из простоты и ясности изложения, точности подбираемых слов, из отказа от высокопарных художественных средств.
...Густые ряды их сидели,
Шлемами, острыми жалами пик и щитами щетинясь.
Как от Зефира, – внезапно подувшего, частою рябью
Гладь покрывается моря и сразу становится черной, –
Так почернела равнина от севших троян и ахейцев
Довольно одного небольшого сравнения, чтобы картина не просто возникла перед глазами, словно я лично там нахожусь, но и поразила своим масштабом.
Или вот, замечательные строки, от которых приходишь в восторг:
Так же, как псы у овчарни овец стерегут в беспокойстве,
Смелого зверя услышав, который чрез горные дебри
По лесу к овцам подходит; тревога и шум неумолчный
Между собак и людей возникают, и сон пропадает;
Так же пропал усладительный сон и с ресниц у ахейцев
Сон, пропавший с ресниц! Встречая такой маленький нежный штрих среди повествований о смертельных сражениях, разве можно не умилиться, не изумиться его поразительной свежести?
Довольствуясь минимумом, «Илиада» выжимает из читателя максимум сопереживания событиям кровавой войны древности, лишь слабые отголоски которой достигли наших дней. Чего только стоит песнь о свидании Гектора и Андромахи, да и много в этой истории моментов, к которым невозможно остаться равнодушным, так они за сердце тебя берут и не отпускают.
Но да погибну и буду засыпан я перстью земною
Прежде, чем плен твой увижу и жалобный вопль твой услышу!»
Рек — и сына обнять устремился блистательный Гектор;
Но младенец назад, пышноризой кормилицы к лону
С криком припал, устрашася любезного отчего вида,
Яркою медью испуган и гребнем косматовласатым,
Видя ужасно его закачавшийся сверху шелома.
Сладко любезный родитель и нежная мать улыбнулись.
Шлем с головы немедля снимает божественный Гектор,
Наземь кладет его, пышноблестящий, и, на руки взявши
Милого сына, целует, качает его и, поднявши…
Что еще меня восхищает в греческом эпосе, так это то, как высокое и низкое в человеке подается в неразрывной связи, в естественном симбиозе. Трусость и отвага, веселье и скорбь отнюдь не взаимоисключают друг друга. Самый доблестный герой, на стороне которого сам Зевс, герой, не раз бывавший в сражениях, из которых выходил победителем, герой, снискавший славу по всему миру, может испытывать страх, от которого немеет тело. И это абсолютно нормально.
Так и огромный Аякс подвигался – защита ахейцев;
Грозным лицом усмехался, а по низу шагом широким
Крепко шагал, потрясая в руке длиннотенною пикой.
Все аргивяне, смотря на него, восхищались душою.
Трепет ужасный объял у троянца у каждого члены;
Даже у Гектора сердце в могучей груди задрожало
У Гектора! У Гектора сердце задрожало! При том мы ни на секунду не сомневаемся в его мужестве и смелости до самого конца, мы знаем Гектора, и моменты слабости лишь подчеркивают его воинскую доблесть и прочие достоинства.
Несмотря на эпический пафос и серьезность происходящего (война, смерть, потери) в «Илиаде» присутствует юмор, который, благодаря контексту, дает передышку и вызывает улыбку. К примеру, серьезные персонажи, к которым вожди обращаются за советом, вдруг вытворяют нечто, совсем им не подобающее, и это действительно очень смешит:
Многое Нестор, наездник геренский, вослед говорил им,
Каждому глазом мигал и усерднее всех – Одиссею,
Чтоб постарались они убедить Ахиллеса героя,
– так многоумный степенный старец подговаривает воинов пойти к Ахиллесу и любым путем уговорить его сражаться за ахеян. Подмигивающий Нестор – это что-то настолько же странное, как и дрожащий от страха Гектор, но в то же время и естественное.
Скажу еще пару слов о противоположностях в греческом эпосе, которые отлично уживаются в пределах одного человека или ситуации. Отношение древних воинов друг к другу на поле боя поражает воображение современного человека. Троянцы и ахейцы готовы растерзать друг друга самым жестоким образом, при этом во время битвы они до последней секунды УВАЖАЮТ ДРУГ ДРУГА и не стесняются это уважение проявить, зачастую восхищаясь доблестью друг друга (заметьте, речь не о соратниках!) Они готовы в любой момент отказаться от схватки из соображений чести, передумать убивать воина, которого ценят и чтят, даже если он из вражеского стана.
Сын Теламонов! Почтим же друг друга дарами на память,
Чтобы любой из ахейцев сказал и любой из троянцев:
Бились герои, пылая враждой, пожирающей сердце,
Но разлучились они, примиренные дружбой взаимной
Гектор и Аякс вроде бы сражались насмерть, но остановились и решили подарить друг другу доспехи (между прочим, чуть ли не высший знак уважения! Про ценность доспехов еще расскажу) Вот такие респекты они друг другу порой кидали, разве не удивительно?
И еще более любопытно, когда, весь день сражаясь, вражеские войска решают, что на сегодня хватит, надо прекратить, чтобы у обеих сторон было время собрать и похоронить погибших. Вражда останавливалась ради павших, и договоренность никто не смел нарушить:
Каждого мужа узнать было трудно, чужой ли он, свой ли.
Лишь от запекшейся крови обмывши водой, различали
И на повозки их клали, роняя горячие слезы.
Громко плакать Приам запретил. И безмолвно троянцы
Мертвых своих на костер возлагали, печаляся в сердце,
После ж, предавши огню, в Илион возвращались священный.
Также, с другой стороны, и ахейцы в красивых поножах
Мертвых своих на костер возлагали, печаляся в сердце,
После ж, предавши огню, возвращались к судам изогнутым
Этот эпизод – жуткая демонстрация того, что, несмотря на полное понимание единства и равенства людей перед смертью, понимание, что троянцы и ахейцы по факту вынужденные враги, а в действительности им незачем воевать, война все равно продолжится, и славные мужи будут бесконечно и бессмысленно гибнуть страшной смертью.
Невозможно не влюбиться в главного воина Трои, Гектора, основные эпитеты которого – шлемоблещущий и могучий.
Гектор же грозный носился вокруг на конях пышногривых,
Взором подобный Горгоне иль мужеубийце Аресу
Гомер так ясно описывает его внешний вид, жесты, движения, улыбки, возгласы, удары, что я вижу его перед собой, наблюдаю с замиранием сердца, как сын Трои воодушевляет своих не отступать и подает лучший пример доблести:
Так говоря, возбудил он и силу, и мужество в каждом.
Как белозубыми псами охотник какой-нибудь травит
Где-нибудь мощного льва или дикого вепря лесного,
Так крепкодушных троян на ахейцев натравливал Гектор,
Силою равный Аресу, кровавому людоубийце.
Сам же он в первых рядах находился, пылая душою,
В свалку повсюду врезаясь стремительным вихрем, который,
Сверху ударив, вздымает фиалково-темное море
Как заявляли мы гордо, что нет нас на свете храбрее!
Мясо быков пряморогих в обилии там поедая,
Чаши до дна выпивая, вином до краев налитые,
На сто, на двести троян, говорили вы, каждый из наших
Выступит смело на бой. А теперь одного мы не стоим
Гектора! Скоро огнем уже наши суда подожжет он!
– стыдит Агамемнон ахейцев, тем самым описывая нам Гектора как бы со стороны, устами врага обнаруживая его лучшие качества. А уж если о воине даже враг отзывается хорошо, это говорит многое.
И еще немного насладимся величием Приамида:
Гектор ходил впереди со щитом, во все стороны равным.
Как приносящая гибель звезда – то, меж туч появляясь,
Ярко сияет, то в тучах тенистых опять исчезает,
Так же и Гектор – то в первых рядах появлялся внезапно,
То отдавал приказанья средь задних. И пламенной медью
Весь он светился, как молния Зевса отца-Эгиоха
А сколь красиво, точно и художественно описаны отдельные локальные битвы за Трою, от которых не успеваешь устать, хотя только об этом вся история! Мы буквально стоим в гуще сражения, аидим, как белая пыль оседает на лицах, слышим звон доспехов и осязаем мрак, напускаемый Аресом. Вот оно все, перед нами, лишь руку протяни:
Так же, как ветер разносит при веяньи хлеба мякину
Всюду по гумнам священным, когда золотая Деметра
Под дуновеньем ветров от мякины зерно отделяет,
И от мякины все бело вокруг, – так тогда и ахейцы
Белыми стали от пыли, которую между бойцами
До многомедного неба вздымали копытами кони,
Перемешавшись друг с другом. Ворочали в бой их возницы.
Воины рук своих силу несли на врагов. Непроглядный
Сумрак разлил над сраженьем Apec...
Длинные сравнительные обороты, читая которые, успеваешь чуть-чуть забыть ход сюжета, резко возвращают тебя в него в момент, когда сравнение становится очевидным. И сразу как-то все на своих местах: белые лица, доспехи в крови, густой опускающийся сумрак; и атмосфера становится полноценной, завершенной. Заметили, как, благодаря сравнению пыли битвы с пшеничной мукой, ожила ВСЯ картина, стали живыми и прочие смежные детали? Это сравнение сделало пыль более явственной для нашей фантазии, наделило ее оттенком, весом, консистенцией, плотностью. Как и все, чего она касается.
Детальные описания гибели героев тоже заслуживают отдельного разговора. Кого, куда, как и чем поразили, вплоть до жестких физиологических подробностей... Это придает битве особый вкус:
Так же, как маковый цвет поникает средь сада головкой,
И семенною коробкой, и вешним дождем отягченной,
Так же поникнул и он головой, отягченною шлемом
Сравнить погибшего воина, склонившего голову под тяжестью смерти, с поникшим маком... В такие моменты теряешь дар речи. Описания поля битвы, динамики сражения, документирование, кто кого и каким образом умертвил, что случилось с телом после момента смерти – это вообще нечто за границами впечатляющего.
Тот мускулистой рукой за его подбородок схватился
И собирался молить. Но мечом Диомед размахнулся,
Прямо по шее ударил и оба рассек сухожилья.
В пыль голова покатилась, еще бормотать продолжая...
Ощутили молниеносность удара? Даже мозг понять не успел, что голову отсекли, и продолжил подавать сигнал к губам говорившего.
...Его Агамемнон ударил
Пикою в лоб. Не сдержал ее шлем его меднотяжелый, –
Шлем пронизала и череп атридова пика, и с кровью
Мозг Оилея смешала, смиривши его в нападеньи,
– кстати, был обязательный обычай снимать доспехи с убитого противника, и Гомер документирует это буквально после каждой смерти. Это к замечанию о ценности доспехов как главных трофеев – их количеством и качеством соизмерялась слава отдельного воина, их дарили друг другу в знак признания и уважения.
Их-то теперь Агамемнон Атрид, повелитель народов, –
Первого в грудь над соском поразил длиннотенною пикой,
В ухо ударил второго мечом и низверг с колесницы,
К мертвым тотчас поспешил и прекрасные снял с них доспехи
Еще сильный момент:
Падали головы так под рукою могучей Атрида
В бег обращенных троянцев. И много коней крутошеих
С грохотом мчало в прорывы меж войск колесницы пустые,
Жадно томясь по возницам. А те по равнине лежали,
Больше для коршунов, чем для супруг своих милые видом,
– трупы славных воинов лежат на поле брани, и падальщики рады им больше, чем любимые женщины! Как жалко становится в этот момент сотни вдов, еще не знающих, что они вдовы...
Мне очень понравился эпизод, в котором ахейцы приходят к Ахиллесу, чтобы уговорить того встать на их сторону, потому что без его помощи они 100% проиграют. Ахиллес отказывается, потому что, во-первых, его оскорбил царь Агамемнон, и сражаться за него Ахилл не желает (с этой ссоры начинается Илиада), а во-вторых, он знает, что если примет участие в битве, обязательно погибнет, это ему боги предсказали и вообще без вариантов. Между героями происходит интересный разговор, в котором читатель понимает и поддерживает обе стороны (что характерно для Гомера и эпоса в целом). Я покажу несколько цитат.
Встань же, Пелид, если хочешь жестоко теснимых ахейцев,
Хоть бы и поздно, избавить от ярости воинств троянских.
После ведь сам же ты будешь жалеть. Но когда совершится
Зло, то исправить его нелегко. Подумай-ка лучше,
Как заране погибельный день отвратить от данайцев,
– уговаривает Одиссей, и как не согласиться с ним в том, что предотвратить беду гораздо проще, чем исправлять уже свершенную. Ахиллеса призывают забыть об обиде и не быть равнодушным, так как гибнут лучшие их ахеян, и надо им помочь хотя бы ради друзей, а не ради царя, и обещают богатые дары за помощь. Но у Ахиллеса свои взгляды на ситуацию:
С жизнью, по мне, не сравнится ничто, – ни богатства, какими
Троя, по слухам, владела, – прекрасно отстроенный город, –
В прежние мирные дни, до нашествия рати ахейской, –
Или богатства, какие за каменным держит порогом
Храм Аполлона, метателя стрел, на Пифоне скалистом.
Можно, что хочешь, добыть, – и коров, и овец густорунных,
Можно купить золотые треноги, коней златогривых, –
Жизнь же назад получить невозможно; ее не добудешь
И не поймаешь, когда чрез ограду зубов улетела
Жизнь, покидающая тело «чрез ограду зубов», – сильный образ. Ахиллес в равной степени силен и красноречив:
Мне ненавистен настолько ж, насколько ворота Аида,
Тот, кто в душе своей прячет одно, говорит же другое
Так он промолвил. Молчанье глубокое все сохраняли.
Речь его их потрясла. Говорил он сурово и грозно,
– после эмоциональной речи Ахилла я и сама сидела под впечатлением.
Однако переговорщики упорствуют, пользуясь правилом – чем дольше поговоришь с несогласным, чем живее опишешь ситуацию, тем больше вероятность склонить его к соглашению. Они ему и притчи, и аллегории, и примеры из жизни транслировали:
...С просьбой смиренной к тебе посылает мужей наилучших,
Выбранных в целом народе ахейском, тебе самому здесь
Меж аргивян наиболе приятных. Ни речи, ни ног их
Не осрами. Сердиться ты право имел только раньше,
И о героях, мужах стародавних, приходится слышать,
Как их, случалось, охватывал гнев, не имевший предела.
Все же однако дары их смягчали, слова убеждали
К сожалению, Ахилл так и не пойдет воевать за ахейцев, пока его ближайшего друга не убьют.
Мне нравится эпос своим всеобъемлющим «обжорством», космическим голодом к стремлению запечатлеть буквально ВСЁ. Ничем не гнушаясь, он впитывает каждую деталь, чтобы спустя века поведать ее нам с вами. Несколько страниц описывать доспехи и оружие Агамемнона? А почему нет?! Несколько лет назад я бы просто пропустила эти страницы (как и список кораблей), ибо читать бесконечные перечисления – скука смертная. А сейчас испытываю подлинное наслаждение, потому что, во-первых, доспехи действительно красивые, и ныне у меня хватает воображения представить их и изумиться, во-вторых, облачение Агамемнона в доспехи – очевидный психологический прием, благодаря которому мы проникаемся настроением и волнениями царя, которому все же сопереживаем (хоть он и не славный Гектор).
А теперь закройте глаза и представьте тебе сильный снегопад, крупные хлопья снега падают так плотно, что ничего не видно уже на расстоянии полуметра.
...Как во время метели
Под завывающим ветром, гонящим тенистые тучи,
Сыплются снежные хлопья на землю, кормилицу многих, –
Так же из рук и троян и ахейцев летели каменья,
Копья и стрелы в одних и в других. Под ударами глухо
Медные шлемы гудели и круги щитов многобляшных
Гомер обожает находить неочевидные параллели между свирепыми моментами войны и бытовыми эпизодами из мирной жизни. Пыль от копыт, оседающая на лица воинов, сравнивается с мукой при молотьбе пшеницы; камни и стрелы, затмившие небо – со снежными хлопьями; тревога воинов перед новым сражением – с трепетом псов в овчарне, почуявших крупного хищника... И так далее, и так далее.
Сколько бы раз я ни читала описание чьей-либо гибели, даже если этот персонаж появился впервые, мне не надоедает и я сопереживаю, не знаю, в чем тут секрет, но я искренне проникаюсь смертью каждого героя.
Мрамором острым, огромным его он ударил, лежавшим
Сверху на бруствере сзади стены. Его лишь с усильем
Мог бы в руках удержать человек, и цветущий годами,
Нам современный. Но тот высоко его поднял и бросил.
Четырехгребенный шлем раздробил на Епикле тот камень,
Череп разбил целиком. И Епикл, водолазу подобный,
С башни высокой свалился, и дух его кости оставил
Но самый пик сопереживания пронзил меня в эпизоде решающей битвы между Ахиллесом и Гектором. Что они говорили друг другу и как действовали... это надо просто читать, чтобы прочувствовать. Гектор умолял Ахилла в случае поражения вернуть его тело родителям для нормального погребения, а Пелид в ответ гневно описывал ему, как его после смерти будут терзать собаки, и никакими сокровищами мира никто не выкупит его тело для захоронения. Нет, эти эмоции не описать никакими словами. Я живо помню, как заплакала в автобусе, читая их диалог. Я понимала их обоих и болела за них обоих. В этом вся и соль.
В заключение скажу: «Илиада» – это искренняя, волнующая душу и в то же время простая история, в которой все понятно: все поступки, все слова и размышления героев, все сюжетные повороты логичны и естественны даже с позиции современного человека, спустя столько сотен лет! Это делает Илиаду вечной классикой. Сюжеты и ситуации, темы и этические вопросы в ней никогда не устареют, пока существует род человеческий.
Я читала по дороге на работу и с работы, на обеде средь гомона коллег, перед сном и за завтраком. Остановиться было выше моих сил. Как так бывает, что вещи, кажущиеся нам пустыми и ненужными, через время становятся средоточием красоты, таланта, мудрости и гениальности, с первых строк завоевывают восхищение? Нрав человеческий, видимо, из пластилина. Помните об этом, когда будете говорить кому-то, что Вы не понимаете или не любите какую-то книгу/фильм. Просто дайте времени решить это.
Ведь, как говорил Один в "Речах Высокого":
сменится ветер
не раз за пять дней,
несчетно – за месяц.
Спасибо за прочтение!
я в телеграм: t.me/kupriyanovaya
я в вк: https://vk.com/kupriyanovayaya
я в инстаграм: https://www.instagram.com/kupriyanovaya_/
#книги #писатель #писательский блог #писательское мастерство #читайтекниги #чтение #литература #современная проза #современный роман #книжныйчервь