А жизнь по договору,
Заключённому самою
Смертью о рождении,
Не оставила надежды
В облаке волнения.
И пришлось сокрыть мне душу.
Никто/ничто/никому/ни к чему/не смеет призывать и/или оскорблять.
Драма Ибсена в русской литературе открыла новую область опрелеления человеческой души в действительности реальной жизни. Теперь авторы всё чаще начали обращаться не только к теме макабризма, но и к "бытовым" ментальным проявлениям упадка человеческой нравственности и разложения разума до категорий: "Что будет с миром без меня, и нужен ли я окружающим так сильно, как они мне?"
Творчество Леонида Андреева оставалось ярчайшим проявлением "литературы около смерти".
Его малая проза: "Покой", "Рассказ о Сергее Петровиче", "Стена", "Жили-были", определяется человеческой тягой к систематизации возможного прекращения существования на земле.
На разных ступенях осознания явления разложения находятся герои. Кто-то уже там, некоторым только предстоит жить, но мысль о важности личности туманит разум героев.
Прочитав несколько произведений подряд без остановок на анализ, Вам сразу же станет понятна позиция автора. Все люди едины в массе и индивидуальны в проявлениях. Пересказывать тексты в статье я не буду, потому что настоятельно рекомендую их для ознакомления. Очень странно, что такого автора как Андреев очень мало преподают в школах.
Тема человека в обществе, не размышляющего над вопросом исчезновения души из поля человеческой действительности, в большинстве случаев сводится к полному прекращению функциональности здравомыслия. Переход к чувственной реальности происходит постепенно. Даже для рассказа-постфактум "Мысль" Андреев ввёл линию исчезновения в представленных автором записках аргументации начитанного доктора к cyмacшeдшим выходкам "животного-автора", изливающего остатки своей учёности для возможного перекраивания мышления читающего.
Другим примером "разложения" служит фильм Ингмара Бергмана "Седьмая печать", где средневековое разрозненное общество начинает своё размышление о судьбе отдельных слоёв и элементов их феодального строя.
Я их вижу! Вижу! Там, в бурном, грозном небе. Они там все вместе. Кузнец, и Лиза, и Рыцарь, и Равал, и Йонс, и Скат. И грозный Повелитель — Смерть — их приглашает на танец.
Начало всякой мысли о смерти–страх.
Итог всему существующему в–гибель от чумы.
Но болезнь эта–не только физическое проявление, но и упадок ментального здоровья.
Осознающий начало и конец своей судьбы не может справиться с потоком возникающих мыслей о прекращении существования. Человек всегда ищет утешение. В непоколебимости собственной правоты, в заботе о близких, в собственном уничтожении. Для "философов о собственной смерти" Данте Алигьери выделил отдельный круг. Седьмой.
Спасибо за прочтение.
Ваша подписка поможет автору статьи.
#культура #искусство #кино #литература #философия