Первые дни дома.
Доброго времени, дорогие читатели! Кто не читал начала всей истории, добро пожаловать сюда. Начало про Алешу тут. Про Аришку начало тут. Начало про ещё одного мальчика, которого мне пришлось вернуть, тут.
Первые 4 дня с Алешей не было особых проблем. Было много моментов, когда он начинал плакать, но почти все было объяснимо.
Еда.
Например, при нем нельзя было заходить на кухню и достать продукты. Стоило начать готовить еду или достать что-то из продуктов, у ребенка начиналась страшная истерика. Его невозможно было отвлечь или увести с кухни добровольно. Было принято решение не подкармливать истерику кусочками. Пока я или мама готовили пищу и накрывали на стол, другая из нас закрывались с Алешей в комнате, садились спиной к двери и пережидали истерику. Конечно, готовили тогда то, что готовится быстро. Или начинали готовить, пока он спал. Подобное продолжалось около 2 недель. Потом он, как кошка, вертелся около стола. Он по-прежнему с жадностью ел все, что ему дают, но уже без истерики мог дождаться, пока перед ним поставят тарелку.
Неожиданная проблема.
Неожиданностью для нас стала невозможность выкупать Алешу. Оказалось, что он панически боится воды. Он спокойно давал вымыть руки и лицо, но мыть п-пу после больших дел приходилось за 10 секунд, т к он заходился в истерике. Его трясло от ужаса. А о том, чтобы посадить его в ванну или в тазик с водой речи быть не могло. Так мы промучались около месяца, пока мне не пришло в голову самой, прямо в одежде у Лешки на глазах залезть в ванну начать веселиться. Пару минут он смотрел на меня, потом подошёл ближе и разрешил взять себя на руки. Ванная у нас обложена кирпичом и покрыта кафелем, так что в изножье получилась отличная полочка. Там я и сидела с ним на коленях, опустив ноги в воду. Мину через 5 Алешка уже весело играл в воде. Мыть его в этот раз мыть его я не стала. В следующий раз мы уже смогли помыться целиком, даже голову. Скандалить Алешка начал, когда пришло время выходить из воды)))!
Сон.
Уложить спать поначалу было не просто. Алёша привык к тому, что его клали в кровать с прутьями и оставляли одного. В своей же новой кровати он не лежал. На руках лежать не умел. Приходилось против воли держать его какое-то время. Вскоре он начал прислушиваться к колыбельным и попевкам, перестал брыкаться и засыпал.
Перед сном у нас появилась традиция читать книжки и рассматривать картинки.
Страхи и Вредные привычки.
Боялся Алешка всего: воды, кошки, мягких игрушек и... цветов.
Ещё одной проблемой оказалось сосание пальчика. Как только Алёша оставался один или начинал скучать, одна рука тут же тянулась ко рту, а другая к ушку. Отвлечь его было можно, но при первом же случае, палец снова оказывался во рту. Тяжелее было ночью. Без пальца он не засыпал ни на руках, никак. По квартире раздавались громкое чавканье. Когда палец изо рта вытаскивали, начинался рев. Я подолгу сидела рядом, периодически вытаскивая палец изо рта, качала на руках, зашивали рукава пижамы. Он начинал сосать палец с рукавом или одеяло. Теребить ухо он перестал через несколько месяцев. Сосать палец перестал только года в 4.
Острый период адаптации.
Адаптация была у всех, кроме дедушки, моего отца. Он с первого же дня принял Алешу и переживал, когда что-то шло не так.
Примерно на 4й день Алешка начал на любой раздражитель реагировать истошными воплями. Орал он дней 10-14 с перерывами на еду и сон. Видит еду - крик. Еда закончилась - крик. Ложиться спать - крик. Одеваться - крик. Садиться в санки - крик. Вставать с них - крик. Раздеваться - крик и т д. Надо добавить, что каждая истерика сопровождалась неизменным падением на пол и ударами головой об пол, порог, дверь или косяк. Эти дни были одни из самых тяжёлых в моей жизни... Я ревела белугой вместе с Алешкой, думая о том, что испортила жизнь и ребёнку, и себе. Что ему, наверно лучше было в ДР, там ему не приходилось, наверно, столько плакать, как у меня.
Бабушка неожиданно осознала, что ей неприятно, когда её называют бабушкой и просила, чтобы при Алешке её называли по имени.
По истечении примерно двух недель острый период стал подходить к концу. Но появился другой, болезненный для меня вопрос, о котором я расскажу завтра.