Солнце заходило за горизонт. Сельские пенсионерки уже традиционно сидели на лавочке у дома бабы Клавы, расслабившись и вытянув ноги, делились новостями.
По дороге мимо пенсионерок промчались трое велосипедистов. Велосипедисты были незнакомые. Бабульки замолчали: само по себе появление незнакомых людей в селе вызывало вопросы. Село тупиковое, за ним только старое заброшенное село, вернее, развалины брошенных старых изб. Куда и зачем они умчались? Не прошло и часа, как заезжие велогонщики промчались по селу в обратном направлении. Пенсионерки поцокали языком, покачали головой «молодёжь нынче не то, что раньше» и забыли бы о них, если бы на следующий день они снова не появились в селе.
Утром велосипедисты остановились у сельского магазина. В магазине в ожидании привоза хлеба собралась свободная от работы, но активная часть сельчан. Молодые парни купили в магазине сладкую газировку и печенье и расположились на травке недалеко от магазина. Они громко разговаривали, смеялись, гремели музыкой «Бум! Бум! Бум! Тын! Тын! Тын!». Заезжие велогонщики похрустели печеньем, запили газировкой, выключили музыку и уехали снова в сторону заброшенного села. Даже если бы не было этой музыки «Бум! Бум! Бум! Тын! Тын! Тын!» для пересудов хватило бы просто вида заезжих: одеты они были в какие-то немыслимые для понимания сельчан одежды: широкие штаны с множеством карманов и железных деталей и куртки как с чужого плеча, кроссовки выпирали всеми частями подошвы во все стороны. За плечами у них были рюкзаки объёмные, которые также вызывали недоумение. И, что самое возмутительное, волосы у них были красные, синие и не понять какие. Именно так: у одного красные, у второго синие, а у третьего и вовсе отливали всеми цветами радуги. Что тут началось! «Молодёжь нынче некудышняя», «не понять то ли парень, то ли девка», «работать они не хотят, только развлекаются», «и музыка у них бесовская», «с такой молодёжью мы бы фашистов не одолели». Посудачили, хлеб купили и разошлись по домам. В послеобеденное время кто-то из сельчан видел опять этих парней выезжающих из села, и что характерно, рюкзаки их были заметно похудевшие. Беспокойство охватило село после того, как велосипедисты снова проехали по селу с загруженными рюкзаками и багажниками.
В конце рабочего дня в кабинет главы сельского поселения Григория Петровича ввалилась делегация из сельчан. Наперебой стали рассказывать о велосипедистах и о своих наблюдениях и догадках. «А может они там наркотики прячут! А может это террористы! Взрывчатку и оружие возят! Старые барские дома раскапывают! А может секту какую хотят создать!» Григорий Петрович попытался успокоить сельчан и посоветовал заняться делами, но понял, что уговоры бесперспективны. Пришлось позвонить участковому Николаю. Николай приехал. Григорий Петрович и двое сельчан – баба Клава и староста села Пётр Иванович разместились в машине участкового и поехали по дороге в сторону следования велосипедистов.
Ехали неспеша, приглядываясь по сторонам. Уже проехали брошенное село, но никого не заметили. Вдруг Пётр Иванович сказал: «Тихо! Слышите, где-то музыка играет». Остановились и прислушались: действительно где-то недалеко звучала знакомая всем мелодия «Катюши». Возле зарослей кустов увидели брошенные велосипеды, но их было четыре. Пётр Иванович воскликнул: «Так это же велик моего Ромки! Вот паршивец! И здесь он вляпался! Но он у меня получит!» Сын старосты Ромка примерным поведением не отличался, а вот в разных неприятных ситуациях оказывался часто и легко.
Яркие чубы мелькнули в зарослях кустов. Остановились, все спешно вышли из машины и кинулись в кусты. Когда подошли ближе, то все замолчали и остолбенели. Повисло плотное, как воздух перед грозой, молчание. Музыка гремела: на смену «Катюши» пришла «Землянка». Ребята уже заканчивали покраску памятника и оградки вокруг него. Памятник был отремонтирован, оградка стояла ровно. На памятнике была табличка: «Моим односельчанам, которые защитили Родину от фашистских захватчиков» и далее были фамилии и имена. Ребята заметили людей, убавили музыку и поздоровались: «Здрасти». Ромка в испачканной краской новой футболке стоял и виновато моргал глазами.
Первым опомнился Григорий Петрович:
- Пацаны, вы, наверное, голодные?
- Нам Рома пирожки привёз, мы поели, - ответил один из «цветных».
- Вам нужно помочь? – спросил Николай.
«Не надо. Мы уже заканчиваем», - наперебой ответили пацаны.
- Вот только мусор не знаем куда деть, - добавил один из них и показал на кучу мусора: банки от краски, мешки от цемента, старые и сухие ветки и цветы, и просто разный мусор, собранный вокруг памятника.
Взрослые сразу засуетились. Николай открыл багажник машины и скомандовал: «бросайте прямо в багажник, я увезу на свалку».
- Так, ребята, - командным тоном сказал Пётр Иванович, - как закончите, приезжайте к нам, Ромка покажет куда. Я вас жду.
Уже в машине после многозначительной паузы Григорий Петрович сказал:
- Стыдно как! Я недавно здесь живу, новый человек. А вы? Вы не знали про этот памятник? Баба Клава?!
Баба Клава молчала. Ответил Николай:
- Да знали, забыли. Мы свой-то памятник, который у нас в селе стоит, постоянно ремонтируем.
- Нет своих и чужих, все они наши… - со вздохом сказал Пётр Иванович.
Ребята приехали, а их уже ждала натопленная Петром Ивановичем баня. Баня была очень кстати, чтобы отмыться от пыли и краски. Пётр Иванович спросил: «А краска с волос не потечёт?». «Нет, она стойкая» - засмеялись ребята.
После бани ребят ждал сытно и по-деревенски накрытый стол. Кто-то принёс мёд, кто-то варенье, яйца, пирожки. Всё это нашло своё место в рюкзаках ребят: налегке им ехать не пришлось.
Яндекс.Картинки.