Книг, написанных о врачах, в последние годы становится все больше. После выхода бестселлера Генри Марша «Не навреди» в России, как и по всему миру, начался воистину бум подобной литературы. Впрочем, зачастую такие книги оказываются далеки от художественного и напоминают больше сборник историй из практики, безусловно, эмоциональных, но все же биографических заметок. Задумывались ли мы о том, что по другую сторону стоит не только медицинский работник, стоящий на страже здоровья пациентов, но и человек с личной драмой? Предполагаю, что положительным ответ будет в весьма редких случаях. Нон-фикшн создал иллюзию вовлеченности в жизнь человека, но профессиональная деятельность – лишь одна из граней.
Книга молодого автора Константина Игнатова «На пороге ада» рассказывает о судьбе онколога Константина Реснички, кошмар которого тянется годами, а разрешается едва ли за несколько недель. Странные пациенты, не менее чудные коллеги, внезапная смерть отца, повышение на работе, подмена трупов – все это наполняет начало повествования ожиданием чего-то между детективом и триллером в развитии сюжета. Впрочем, буквально с 2 главы читатель сталкивается с пугающей естественностью монотонной жизни обычного человека. Детские психологические травмы, отголоски прошлого, разлетевшееся на тысячи осколков от утраты, любимой сердце – примерно таков набор главного героя. В ту же сумму стоит добавить очевидные проблемы с здравым восприятием реальности: Константину присущи черты людей с пограничным расстройством личности. Он идеализирует свою погибшую возлюбленную Милю.
Не хочется однозначно утверждать, однако на уровне имен героев присутствует влияние семантики языка. Миля (сокращённо от Эмилии, как мы узнаем из текста) на подсознательном уровне ассоциируется с чем-то легким, очаровательным, то есть буквально милым, что помогает посмотреть на персонажей глазами других персонажей на каком-то почти безусловном уровне. Константин невольно вызывает ассоциацию с неким глубинным, давно утраченным чувством. Трудно его категоризировать: не то отголоски линейности и строгости математики с ее константами дают о себе знать, не то просто набор звуков в имени достраивает картину в голове читателя самостоятельно. Фамилии – тоже звенящий привет классицистам и их драматическим произведениям (все же помнят про Молчалиных и Репетиловых?). Ресничка (именно так зовут центрального персонажа) созвучно с простыми мелочами, например, песчинка. Именно уменьшительный суффикс как бы намекает на мысль о незначительном размере места человека с его проблемами в системе Вселенной.
Сюжет строится по простой схеме: трагедия в прошлом- трагедия в настоящем – кратковременная вспышка счастья- еще больший рывок в бездну, в личный ад. Собственно, хочется провести и некоторую аналогию с дантовой «Божественной комедией». Вспомните, там герой, ведомый Вергилием, как раз сталкивается с ужасами на каждом из девяти кругов преисподней, периодически видя небольшие просветы (хотя бы иллюзию стабильности и не таких уж масштабных страданий по сравнению с прочими), например, на уровне вечной скорби. Технически страдание невозможно оценивать объективно – что для одного беспросветная боль и смерть, для другого – рутина. Константин внешне мог и не выражать своих эмоций, но внутри, чего большинство из окружающих не видит, он переживал даже не бурю, а полномасштабный апокалипсис души.
Несмотря на малый объем произведения, внутри него содержится несколько отдельных сюжетных линий, переплетенных в спутанный клубок линий судьбы, что как нельзя точно передает суть взаимоотношений людей в реальности. Романтика здесь представлена даже в двух интерпретациях – и разделенная, но трагическая в связи с гибелью, и взаимная, но болезненная из-за противоестественности чувств (ну и влиянию мамы девушки в том числе). Даже в некоторой степени извечная проблема бюрократических кретинов с широким спектром должностных полномочий получила должное раскрытие. Актуально, жизненно, злободневно. Читатель, особенно думающий, анализирующий, получит не столько сюжетную головоломку, а психологическую ленту Мебиуса, начало и конец которой и есть вечная река времени.
Один из ключевых парадоксов книги «На пороге ада» заключается в единстве восприятия произведения людьми из разных социально-культурных групп. Безусловно, мелкие штрихи мы воспринимаем в зависимости от фоновых знаний, но основная канва рисунка интуитивно ощущается достаточно однозначно, и это тот случай, когда подобное работает в плюс автору, а не наоборот. Представим следующее: перед вами картина из миллионов мелких штрихов, тысячи ярких цветов всего спектра, вблизи, при детальном рассмотрении в зависимости от угла обзора каждый увидит ограниченный объем деталей – только синие, например, но стоит отойти на пару шагов, чтобы увидеть все полотно целиком, и происходит магия. Эти два движения на отстранение едва ли не ключевое условие восприятия. Дьявол кроется в деталях, а здесь поэтический замысел прикрыт вуалью музы вдохновения, которая смогла создать не феникса из пепла или Франкенштейна из чужой плоти, а элегантную, возвышенную историю, эмоционально хрустальную, но такую полную по жизненным принципам.
Многие могут подумать, что говорить настолько откровенно о душевных терзаниях пусть не бессмысленно, но, как минимум, тяжело и для чтения, и для написания. Не берусь отвечать на претензии такого рода, но выдвину собственную гипотезу. Литература – отражение реальности, не всегда это подкрашенная водная гладь озера, в котором звездное небо колеблется в волнах. По мере развития течений и жанров (по сути теории литературы) поэты и писатели бросались из крайности в крайность. Античные Гомеры направляли софиты на героев и баталии (к слову, весьма плоско прописанные, без намека на психологизм), многие средневековые произведения вообще остались без авторов, классицисты во главе с Буало и Корнелем превозносило честь и государственные идеалы (какие уж тут простые люди?). Сентименталисты наконец вспомнили о чувствах, но только слишком сконцентрировались на них, романтики от Гете до Байрона попробовали показать исключительность. В итоге этой идеологической вакханалии появились реалисты, уж кто-кто, а они смогли придвинуться к наиболее здравому отражению жизни на бумаге (или на экране гаджета сейчас), но этого оказалось людям мало. И вновь завертелось кольцо искания. Однако как круг ни разверни, самый простой путь к сердцу читателя – не выдумывать сказки, а, подметив детали, умело построить зеркало, которое отразит с минимальным искажением. По сути при ознакомлении с книгой ты сталкиваешься не с примеркой чужого образа, а с наслоением персонажей на твое собственное «моральное лицо», где с пугающей точностью видишь сходства и облегчением – отличия.
Отдельного внимания стоят сцены снов главного героя. Константин создал себе проекцию идеального мира, который он видит лишь после погружения в собственное подсознание. Щемящая, почти наивная, до болезненной, но искренней улыбки история семьи (у ее членов опять-таки «говорящие имена», один Идди От чего стоит) буквально до рези в глазах заполняет светом все ментальное пространство сознания. Да, и там не без проблем, однако любовь гораздо сильнее всего суетного. Микро-фэнтези с фотографиями оценят читатели любого возраста (а подобную литературу можно, как наборы «Lego», пробовать от 0 до 99 и даже старше, ведь общие базовые идеи будут понятны почти всем).
Вставная глава «Пожиратель времени» про метания товарища Ильича (в миру – Ульянова-Ленина) поначалу ставит в ступор. Как можно увидеть человека в монстре? Как сквозь общественную маску люди разучились замечать глубину, а не только оболочку? Тонкий дуализм книги здесь достигает своего критического пика вместе с эмоциональными мольбами печально знаменитого мужчины в кепке: «Похороните же меня кто-нибудь!». Стоит посреди огромной страны пирамида, многоярусная, значительная, но только действительно ли так необходимо ли сохранение мумии давно умершего человека? Отличный совет для всех сомневающихся дает «подсознательная бабушка»: «Надо будет перечитать русскую историю...» Весьма полезное замечание, ведь не всегда уроки по данному предмету дают не бескорыстные учителя.
Финал у произведения неожиданный. Где-то в дальнем уголке мозга может и сидела мысль о такого рода трагической развязке: герой попадает на станцию метро, не отмеченную ни на одной из карт Москвы. «Лазаревская» (созвучно с именем Святого Лазаря, не находите?) стала последним пристанищем Константина. Картина в поистине сияющих красках: бронзовая собака, Богиня в золотом свечении, серебро снежинок, - создает ощущение светлой печали. Отчасти чувство напоминает день рождения, когда смешиваются два начала – счастье и тоска, только в случае главного героя это скорее день перерождения.
Что-то во внезапности итога прослеживается от поэтики Эдгара По. С ним созвучен и мотив двойничества. Константин во второй главе сталкивается с собственным отражением в зеркале, прямо как Вильям Вильсон из одноименного рассказа американца. Разница, конечно, есть: у По персонаж сопротивляется своей тени, он как бы антагонист к ней, а вот у Константина Игнатова альтер-эго тянется к герою. Впрочем, следы других писателей в литературном лесу мира «На пороге ада» тоже есть. Булгаковские мотивы слышны в отзвуках глав: так, в частности, есть прямые отсылки: «Сто лет прошло с момента посещения Москвы Воландом, а квартирный вопрос по-прежнему портил москвичей, а особенно лучших из них». Возраст Константина Реснички – 33 года, что нас отсылает и к Иисусу, и, как следствие, к образу Иешуа. Поклонники творчества Набокова с удивлением обнаружат почти «набоковские» метафоры в тексте: «стеклянные клетки уличных фонарей», «деревянное четырехногое чудище» (о столе), «разбитым яйцом тек мартовский проспект». Подобных жемчужин наберется с добрый десяток, поэтому не заметить подобное явление практически невозможно.
Словом, «На пороге ада» совершенно не соответствует первой мысли о ней, которая появляется при прочтении названия. Она в значительной степени превосходит ее, что еще раз доказывает верность высказывания «не суди книгу по обложке» (в данном случае – по заглавию). Есть и другое выражение, которое используют обычно для описания умений человека: «читать как открытую книгу». Здесь оно в некоторой степени трансформировалось до состояния «книга зеркально отражает вас, поэтому читайте в ней себя». Не стоит ожидать прямого попадания в указанные на сайтах плашки «любовь», «драма», «мистика»: книга из себя представляет весьма удачную комбинацию всех категорий, тот самый удачный рецепт, где соединились плохо сочетаемые, казалось бы, вещи. И все же, «На пороге ада», может трактоваться в зависимости от собственного восприятия. Материалисты будут уверены, что созданная история врача Константина Реснички вполне может показаться если не трагичной сказкой, то, как минимум, изрядной фантастикой. Другие люди увидят для себя что-то жизнеутверждающее. Отсюда напрашивается лишь один вывод – стоит прочитать, чтобы сделать самостоятельный вывод.
Ознакомиться с текстом книги можно по следующим ссылкам на платформы и социальные сети автора, Константина Игнатова:
Телеграм-канал: https://t.me/konstantin_ignatov
Ridero: https://ridero.ru/books/na_poroge_ada_1/
ЛитНет: https://litnet.com/ru/book/na-poroge-ada-b396228
#молодые авторы #современная проза #литературное творчество #литература #отечественные авторы #рецензия