Мой вопрос решился в тот же день. И почти в тот же час. Выйдя в коридор за секретаршей, и пройдя двадцать шагов по мягкой дорожке, я увидел на огромной двери большую табличку, на которой золотыми буквами написано: первый секретарь обкома партии товарищ Потапов. В первый раз я почему то не обратил на нее внимание. А вот сейчас решение принял мгновенно, как в бою. И в следующую секунду шагнул за эту дубовую дверь.
В большой и светлой приемной квадратов на тридцать, два громадных стола с телефонами, за которыми две красивые женщины – секретарши разбираются с бумагами. Около одной из них полноватый мужчина в белой рубашке, при галстуке, без пиджака. Что то объясняет одной из женщин, склонившись почти к ее уху. Он первым удивленно поднимает на меня глаза, увеличенные стеклами очков. Они кажутся проницательными. Я нутром понял. Это тот и есть, к кому мне надо. Хорошо что не успел надеть пальто, и мундир сверкает наградами очень кстати. Десантная форма, да еще вся пестрая от медалей и значков, придает мне особую значимость. Без нее я просто один из тысячи себе подобных. И для людей из этого учреждения фактически никто. Народ он и есть народ. Его много, его тьма. А вот при полной геройской фактуре я сам по себе. Личность, с которой считаются, на которую обращают внимание. Я выделился из серой массы. Отделился от нее. И этот вальяжный мужик смотрит не на меня, а на мои геройские отличия. Сзади за рукав тянет не сильно, но очень настойчиво моя сопровождающая. Коротким рывком прерываю ее бесполезные попытки. И не теряя драгоценных секунд, четко и громко рапортую.
«Товарищ первый секретарь обкома, разрешите обратиться по личному вопросу? Старшина ВДВ Боровиков.» – и делаю три шага в его сторону, подальше от двери.
«Откуда ты появился так резко, старшина Боровиков? Свалился прямо, как снег на голову. Точно десантник.» – сейчас главное сопли не размазывать. Говорить только по сути.
«Месяц не могу попасть к вам на прием. А те, к кому попадаю, не могут или не хотят решить мой в общем то совсем не сложный вопрос.»
«А у кого ты уже успел побывать?»
«У секретарей по общим вопросам и идеологии.»
«И какой – такой у тебя вопрос сложный, что они не смогли решить? Квартиру наверное просишь?»
«Ни как нет. В десять раз проще. Мне машина нужна. «Жигули» шестой модели. Как кавалеру «Боевой Красной Звезды» и двух боевых медалей, прошу выделить легковушку без очереди.»
«Почему без очереди понятно. А почему именно шестую модель?»
«Самая надежная. Она распределяется в основном на обкомы и горкомы. На начальство одним словом. А это уже само за себя говорит.»
«Очень интересно. Заходи старшина в кабинет, разберемся с твоей просьбой. Галина Сергеевна, организуйте кофе.» – иду за самым главным человеком в области в его кабинет, который оказался просто громадным. Места хватало и столам для заседаний, выставленных классически буквой П. И для мягкого уголка из пяти кресел и очень красивого резного столика, наверное из дуба. А больше всего впечатлила карта области на всю стену. Это самое настоящее произведение искусства. Мигающие разноцветными лампочками города. Пульсирующие нити железных дорог и автострад. Долго любоваться этим чудом нет время. Приглашающий жест хозяина в сторону мягкого уголка. Ноги утопают в пушистом ковре.
«Располагайся, герой, сейчас кофе принесут.» – тон снисходительный. Мол кто ты и кто я. – «А пока расскажи как ко мне пробился?»
«Месяц ходил на запись, как на работу. А заметили, как только в форме и при наградах появился. Сначала разговор был с секретарем по идеологии, через три дня с секретарем по общим вопросам. Отправили погулять еще на недельку. За это время обещали изучить вопрос. Шел по коридору, увидел ваш кабинет и зашел. Сразу на вас попал.»
«Все понятно. Расскажи где служил? За что награды?»
«Призвался здесь, в родном городе. Учебку прошел в ЗАБВО, в спецподразделении ВДВ. Тридцать семь прыжков. Отслужил два с лишним года. Двадцать месяцев в Афганистане. Последние полгода на должности командира взвода разведки. Из сорока семи ребят, с кем в учебке был, с кем в Афган прибыл, вернулись живыми и полностью здоровыми четверо.» - вру напропалую. Нас ведь всего семнадцать в Афган загремело. Но как говорится, кашу маслом не испортишь. –«ранен и контужен. Орден за вывод взвода из глубокого тыла противника в условиях горной местности. И спасение раненного командира. Вот в общем то и все.»
«Молодец, хорошо говоришь. Коротко и понятно. А почему так много погибших из вашего подразделения?»
«Мы считались разведчиками. Крутыми специалистами. Это конечно на бумаге. Чему можно научить за четыре месяца. Вот и толкали ребят на основании этой бумаги в самые горячие точки. Да и на войне, на линии огня выжить сложно. Молодые, горячие, лезут куда не просят. Вот и результат. Думать начинают, когда ноги оторвет или покалечит. Про наихудший вариант уже не говорю. Хотя без ног куда же хуже.» - смотрит на меня уже вроде бы как с уважением. И тему меняет. Кому охота слушать про грязь, кровь и калек.
«Чем на гражданке будете заниматься?» - ого, главный партиец на вы перешел. Зауважал значит.
« С первого декабря в политех, на подготовительное отделение.»
«Все понятно. Что это нам кофе задерживают? – и в ту же секунду вошла одна из секретарш с подносом в руках. Быстро расставила чашечки, кофейник и вазу с печеньем. А женщина то вблизи и совсем не пацанка, где за тридцать. Но красива и изящна, просто девочка. Глянула на меня мельком, но как то по особому. По - женски что ли? На секунду забыл зачем я тут. А в следующую забыл про нее. Аромат свежезаваренного кофе и я не заставляю себя упрашивать. Пусть смотрит на голодного, советского человека. А я и на самом деле голодный. Половина чашечки кофе, половина сливок. Жаль что кружечки довольно маленькие. Придется еще два раза повторять. Запах кофе просто одуряющий. В Кандагаре, в торговых рядах так пахнет. Напробовался его в той чужой стране. При первой возможности заходил в кофейни. Нравилось мне тянуть не спеша ароматный и крепкий напиток, наблюдать жизнь. Местные все свободное время проводят в этих самых кофейнях. Они по совместительству и опиум – курильни. Любой кайф в них найдешь – достанешь. Нас поначалу очень удивляло свободное употребление наркоты. Многие не только удивлялись, но пристрастились к этой напасти. На горе себе и родным. Вкусный кофе и такое же вкусное печенье. Потапов не торопит и я наливаю вторую чашку. И вопрос задал, когда я с ней разделался. Деликатный человек. Но не настолько, чтобы не задать вопрос в лоб и снова на ты. Вспомнил что я всего – на всего проситель.
«А почему ты решил, что здесь машины без очереди распределяют? – от этого ты меня немного коробит.
«Знакомый офицер ГАИ рассказал, что треть всех поступающих в город «Жигулей» идет в обком и горком. Это самые крупные получатели. В том же автомагазине очередь на годы. Там своя очередь из льготников еще Отечественной войны. В общем мне по нормальному не светит машину купить. Одна надежда на вас.»
«Говоришь очередь из ветеранов. А ты без очереди хочешь?» – опять началась дешевая прессовка. Старая песня на новый лад. Как это достало. Но и мне терять нечего, с этими партийцами детей не крестить.
«Да, я хочу сразу и за полную стоимость. За свои личные деньги. Я не хочу обходить ветеранов – стариков. Выделите машину из своего обкомовского фонда.»
«А ты уверен, что обком получает машин столько сколько ты назвал? Треть от всех поставок – это очень много.»
«Это минимум.» – видно существует какая то у него связь с секретаршей. Может где кнопка какая. Ведь она появилась на с того не с сего.
«Никитина ко мне срочно.» – пока ждали неведомого мне Никитина, первый задавал мне вопросы. Из которых я понял, он жизнь настоящую в городе не представляет. И что он может знать о благах, которые его работники получают. Не говоря уже о их количестве. На вопрос о продуктах в магазине, ответил честно, шаром покати. Правда в это время еще на карточки не перешли. Но дело к тому шло по полной. Колбасы, мяса и масла в помине нет. Чтобы купить молоко, надо быть у магазина, в очереди в семь утра. А тот открывается в девять. И все разбирают ровно за час. За два года, что я отсутствовал, с этим стало гораздо хуже.
«А вы не сгущаете краски, молодой человек?»
«К сожалению нет. Мясо только на рынке, и то не всегда хорошее выберешь. Надо в очереди стоять с утра пораньше. Цена что на мякоть, что на кости одна и та же.» –не очень приятную для партийца тему прервал вошедший, как я понял, Никитин. Мужик лет за сорок. Среднего роста, плотный. С лица прост. Вроде как и на рабочего смахивает, но лоб высок и благороден. Русые. короткие волосы абсолютно без седины. Они и фамилия говорят о русском происхождении товарища. Он единственный, из всех кого я встречал здесь, в костюме без галстука. Но ослепительно – белая рубашка присутствует. Вид уверенного в себе человека, ни какой суеты перед высоким начальством. А в его взгляде, но это могло мне показаться, даже светило легкое пренебрежение. Отношение к нему первого уважительное.
«Проходи Валерий Петрович, взбодрись кофейком. Правда он наверное уже остыл. Ответь на пару вопросов, и как можно точнее. Проясни так сказать ситуацию в подведомственном мне учреждении партии.»
«Что вас интересует конкретно, товарищ первый секретарь?» – мужик не суетясь уселся в кресло, налил черный кофе, не разбавил его не сливками, ни сахаром. Не притронулся и к печенью. Обкомовский, не голодный не в пример мне.
«Сколько машин марки « Жигули» ежемесячно получают наши работники?» – Никитин ответил не задумываясь.
«Мы получаем раз в квартал. В месяц выходит где то десять – двенадцать машин. Всегда по разному. Но ниже десяти никогда. За четвертый квартал «Жигули» уже поступают. В декабре полностью все будут на месте.»
«А кому эти машины распределены?»
«Вот это я как раз и не знаю. Не моя компетенция.»
«А кто знает на данный момент? Так сказать без недельной проработки вопроса.»
«Списки есть у всех секретарей обкома и горкома. В общем то многие в курсе этого вопроса. Он так сказать животрепещущий. Один из главных для наших работников.»
«Даже так. И по какому принципу идет распределение?»
«Я не знаю.»
«Понятно. Но тогда еще один вопрос. Вот я решил лично выделить автомобиль марки «Жигули» шестой модели вот этому молодому человеку. Кстати, кавалеру боевых наград. Кому мне отдать приказ? Кто главный в этой цепочке?»
«Абсолютно никому. Товарищ пишет заявление на ваше имя. Вы его подписываете и отдаете мне. Я с этим молодым человеком иду в наш обкомовский гараж и отдаю ему его шестерку. Правда до этого он должен расплатиться за нее в нашей кассе. Вот и вся процедура.
«Получается, что через час товарищ Боровиков может уехать домой на своей машине.»
«Совершенно верно.»
«А кого мы обидим? Кому конкретно не достанется машина?»
«Никого. Две машины из каждой партии идут вне очереди. Резерв так сказать. Они рассчитаны как раз на такие вот случаи. Но и они уже правда распределены. Обычная практика.» - Потапов встал, молча и тяжело заходил по кабинету. Видно много нового и не очень приятного узнал сегодня. Через пять минут наконец остановился перед нами. Никитин поднялся, и я последовал его примеру. Нельзя сидеть, когда большое начальство стоит.
«Решено. Через час ты уезжаешь на своей машине, старшина. Пиши заявление, товарищ Боровиков.»
«Товарищ первый секретарь, ему писать ничего не надо. У вашей секретарши есть фирменные бланки. Туда надо только его фамилию внести, завизировать вашей подписью и печатью.» – через минуту я уже диктовал секретарше свои данные. А еще через пять минут готовая бумага лежала перед первым секретарем обкома. Он уже хотел было черкануть роспись, как вновь вмешался Никитин.
«Минуточку, товарищ первый секретарь. Можно я сделаю звонок в облвоенкомат. Узнаю, как они этот вопрос решали.» – я понял этого Никитина. Хочет убедиться, что перед ним человек заслуживающий машину вне очереди. Все в общем то правильно: доверяй, но проверяй. А первый мог сходу влепить подпись. Он даже в мыслях не держит, что его могут обмануть. Хотя не в курсе самых обычных бытовых дел. Оно и понятно, товарищ живет уже при коммунизме. И наверняка уверен, что таких в стране большинство. Через минуту, переговорив с военкоматом, Никитин удовлетворительно хмыкнул:
«Все в порядке, товарищ первый секретарь.» – и самый главный человек в области подписал мое заявление, которое я еще лично не держал в руках. И где еще не стояло моей подписи. Все, наконец то свершилось. Двадцать пятого октября я стал владельцем личного авто. Лучшей машине из имеющихся в Союзе. Счастливый я и думать не думал, что через каких то пятнадцать лет страна наполнится японскими машинами, а родные «Жигули» будут оттеснены в самый конец автомобильного ряда. Как и не знал еще, что этот день перевернет всю мою жизнь. Прощаясь, не удержался и чутка схохмил. Взял из вазочки пять печенюшек:
«Возьму про запас. Никогда таких вкусных не ел.» – если верить Штирлицу, то именно этот мой жесть запомнит Потапов и мои слова. И будет вспоминать героя – десантника, который приходил к нему на прием попить кофе с печеньем. На лице Никитина я заметил усмешку, товарищ кажется меня понял. И мой поступок кажется одобрил. Что поразило меня в этом главном здании, так это монументальная тишина и неторопливость бытия. Пока шел разговор с главным партийцем, его никто не отвлекал. Телефоны не звонили и секретарши не прибегали с глазами по чайнику. Мол что то срочное и важное. Страна катится в пропасть.Это хорошо видно даже на моем уровне, а в руководящих структурах страны тишь и благодать. Чувством, сродни звериному, выработанному на войне, я понимал, вернее чувствовал, что конец этим деятелям близко. Ну не может же все это так бесконечно долго продолжаться. Вполне возможно, что и сам главный партийный начальник никому не нужен. Все крутится – вертится в сторону краха уже само по себе. А этот деятель в роли свадебного генерала.
Продолжение следует... -----> Жми сюда
С уважением к читателям и подписчикам,
Виктор Бондарчук