Роберт Браунинг (7 мая 1812 – 12 декабря 1889) - английский поэт и драматург, чьи драматические монологи поставили его высоко среди викторианских поэтов. Его стихи были отмечены иронией, характеристикой, мрачным видением мира.
Meeting At Night
I.
The grey sea and the long black land;
And the yellow half-moon large and low;
And the startled little waves that leap
In fiery ringlets from their sleep,
As I gain the cove with pushing prow,
And quench its speed i' the slushy sand.
II.
Then a mile of warm sea-scented beach;
Three fields to cross till a farm appears;
A tap at the pane, the quick sharp scratch
And blue spurt of a lighted match,
And a voice less loud, thro' its joys and fears,
Than the two hearts beating each to each
Встреча Ночью Роберт Браунинг
1
Вдоль серого моря, чернеет песок;
Большой полумесяц желтеет всё ниже;
Пугливые волны, резвясь за кормой,
Горят, отражённой в кудряшках звездой.
Вот бухты достиг, берег ближе и ближе,
Уткнувшись в песок, замирает челнок.
II.
Затем тёплый пляж, запах моря и луга;
Три поля прошёл, вот и дом, сбавил шаг;
Стучу по стеклу и скребусь по привычке,
Синеет огонь ярко вспыхнувшей спички,
И голос чуть слышный, в нём радость и страх,
Он тише, чем бьются сердца друг для друга!
Parting At Morning
Round the cape of a sudden came the sea,
And the sun looked over the mountain’s rim;
And straight was a path of gold for him,
And the need of a world of men for me.
Расставание На Рассвете
Вмиг море всплыло из бездонных глубин,
Как только лучи засверкали над ним;
Он вышел из дома, путь был золотым,
Так в мире моём не осталось мужчин.
Можно было предположить, что “фиксация на матери” (именно так это называется) сделает Роберта Браунинга неспособным полюбить другую женщину, однако случилось иначе. Опубликовав свои первые, прекрасные и непонятные, поэмы — “Полину” и “Парацельса”, — он стал отдаляться от родителей, но не столько в бытовом, сколько в духовном плане. Ему было приятно сознавать, что Камберуэлл остается для него надежным убежищем, что там есть сад с цветущими розами и любящие отец и мать. Однако людей, способных его понять, он искал в другом месте.
В этот период жизнь Браунинга походила на жизнь его кумира Шелли. Некий прогрессивный журналист Бенджамин Флауэр приближает к себе Роберта, как в свое время Годвин приблизил к себе Шелли; последний влюбился в дочь учителя, Браунинг — в красивую и талантливую Элизу Флауэр, столь хрупкую и одновременно пылкую, что друзья прозвали ее Ариэль. Разница лишь в том, что мужественного Шелли влекло к девушкам совсем молоденьким, которых он мог бы “обратить в свою веру”, в то время как Браунинг в каждой женщине искал сходство с собственной матерью и не мог отделить любовь от почтительного преклонения. Поэтому он был счастлив, что Элиза оказалась на девять лет страше его. “Любовь всегда идет снизу, любящий видит в любимом существо возвышенное... О, сколько счастья в обожании и подчинении!”
У Элизы имелась сестра — Сара Флауэр. И обе были достойны любви. Но влюбиться в Браунинга надлежало скорее младшей. Его красивое лицо, длинные, ниспадавшие на плечи волосы — все это, на взгляд Сары, добавляло убедительности идеям Шелли о пользе вегетарианства и вреде “такого христианского предрассудка, как фанатичное целомудрие”. Однако чувствам не прикажешь: по мнению Браунинга, Саре недоставало привлекательности, какую дает более зрелый возраст, а также властности, отличавшей ее сестру. После некоторых колебаний Сара, вопреки идеям Шелли и Браунинга, все-таки выбрала путь вечного целомудрия. Погрузившись в религиозные переживания, она впоследствии начала сочинять псалмы, один из которых — “Ближе к Тебе, Господи!” — стал в Англии очень популярен.
В 1829 году Бенджамин Флауэр умер, и обе его дочери нашли приют в семье друга отца — пастора У. Дж. Фокса. Его дом посещали литераторы, и юный Браунинг встретил там многих известных писателей и издателей. Но напечатать его стихи было нелегко: они казались совершенно непонятными — результат сильнейшей концентрации мысли, — так что влиятельный критик Харриет Мартино, читая их, задавалась вопросом: что, она так глупа или просто сошла с ума? Но стихам трудно не быть темными, если поэт вступает в конфликт одновременно и со своим временем, и с самим собой. В Браунинге соединились элементы байроновского бунта и атеизма Шелли; он вышел из семьи, где почитались домашние добродетели, и жил в эпоху, когда созревало викторианство. Быть непонятым — в этом крылось особое достоинство.
