-Бабушка, почему ты мне никогда не давала играть с куклой, сидящей на комоде?
- Потому что, радость моя,это не игрушка и даже не сувенир. Это что-то вроде памятника, а с памятниками не играют.
-Разве такая красивая кукла может быть памятником?
-Да, если это памятник первой любви.
***
1941 год... Шли первые месяцы войны...
- Сегодня через село проходили наши солдаты. Ты видел? Отступление... - чуть слышно проговорила девушка
- Да,видел... Но это не отступление. Не верю, не хочу верить, что мы отдаём свою территорию врагу, - также тихо, но твёрдо, проговорил парень - Они просто шли на переформирование. Знаешь, я обратился к командиру с просьбой взять меня с собой, на фронт, а он отказал… Молод, говорит, чтобы воевать. А сам! Грунь, он такой молодой, чуть старше 20-ти на вид... А уже успел повоевать.
- Да, молодой - задумчиво приговорила девушка. - Там люди разного возраста были. Но и молодых много. Моя мама догнала одного из них, худенького такого, сунула в руки узелок с хлебом и варёной картошкой. А он узелок-то принял и заплакал…. Представляешь? Мамку свою, наверно, вспомнил. Лёш, а ты что ж, с ними уйти хотел? А как же я? - девушка заглянула ему в глаза.
-Так я же Родину защищать хочу... И тебя. Я так люблю тебя, Грунька, что никому не дам в обиду! Ты помни об этом всегда, ладно? - Алексей нежно поцеловал девушку и ещё крепче прижал к себе. - Тебе не холодно?
Аграфена , Груня, Грушка-хохотушка, как любил называть её Лёша, ничего не ответила, только поуютнее спрятала лицо в вороте тулупа любимого.
Молодые люди сидели в саду, на бревне, под старой яблоней, тесно обнявшись. Была поздняя осень, заканчивался октябрь. Шла война. Уже вдалеке была слышна канонада, а им всё ещё не верилось, что их планы на будущее разрушены в пух и прах.
- Лёш, ты помнишь наш выпускной вечер? Танцы под патефон… Помнишь «Цветущий май»…? - девушка с лёгким прищуром смотрела вдаль, будто пыталась разглядеть недавнее прошлое. - Ты пригласил, и мы первые пошли танцевать…. Все на нас смотрели... И учителя, и родители и это было как …
- Как наша помолвка….
- Да, именно так! А потом с пластинки пел Леонид Утесов.. «Тайна»... Какой чудесный был вечер!!!
- Груня, ты где? Иди домой, поздно уже! – раздалось из-за деревьев.
- Ну, вот , мама зовёт . Пора. Пойду я, Лёшка. До завтра.
Груня встала и, поправив платок, побежала из оврага, в котором находился сад.
А уже через неделю это село, пытавшееся спрятаться от войны в лесах и оврагах Курской области, заняли войска вермахта. Это были не только немцы, но и их союзники венгры и румыны. Они сразу повели себя по-хозяйски, заняв лучшие дома под постой и установив свой порядок.
Семья Аграфены, состоявшая на тот момент из самой Груни, её матери, ставшей вдовой за год до войны, брата- подростка и двух малолетних сестёр, тоже вынуждена была перебраться в погреб, притулившийся за хатой. В доме поселился немецкий офицер. Он оказался спокойным человеком и особо не притеснял семью, освободившую ему жилплощадь. Возможно, это было оттого, что младшая сестра Груни, Катя, маленькая болезненная девочка, напоминала ему дочь,оставленную в Германии.
А вот семье Алексея повезло меньше. В его доме поселились мадьяры- венгры.
Слухи об их зверствах докатились до деревни ещё до их появления. Поэтому, семья Алексея, в первые дни оккупации ушла в партизаны.
Перед уходом, тёмным ноябрьским вечером, Алексей незаметно проскочил в погреб, где жила семья любимой.
-Груша, пойдём с нами! Говорят, немцы всю молодёжь угоняют в Германию, на работу. Тебя могут забрать.
- Лёш, я не могу бросить маму и ребят. Увидев, что меня нет, их расстреляют. И с ними вместе уйти мы не можем - Катюха совсем хворая, не выживет она в лесах-то. Иди любимый и знай – я о тебе помню.
Несколько раз, Алексей, будучи связным в отряде, хотел повидаться с Груней, но так и не решился. Слишком высока была опасность. Ведь за связь с партизанами грозил расстрел. Несколько жителей села по этой причине закончили свой земной путь в сельском овраге, выбранном фашистами как место для проведения казней.
После разгрома фашистских войск под Сталинградом Красная армия перешла к активному наступлению. В феврале 1943 года началось освобождение родного села Груни и Алексея. Ох, как тяжела была битва за каждый клочок земли.
Зарывшиеся в траншеи, окружившие себя минными полями и проволочными заграждениями, фашисты сначала яростно отражали атаки, однако сопротивление было сломлено и они, погрузившись на подводы, бежали из села через неубранное поле, оставляя за собой кукурузный след. Дальнобойная артиллерия Красной Армии точными попаданиями подгоняла отступление.
Во время боя семья Аграфены из погреба не вылезала. Но даже там, за земляными стенами, была слышна пулемётная стрельба и жуткий грохот артиллерийских орудий. Пару раз мины разрывались совсем рядом, но к счастью всё обошлось.
После 3-х дней боёв село было освобождено.
Услышав долгую тишину, Груня с матерью осторожно вышли на воздух. Двор был пуст. Дом, не считая выбитых стёкол и сорванной с петель двери, почти не пострадал. Но радости не было. Слишком уж долго жили в постоянном напряжении. Да и пасмурный февральский день только усугублял ощущение опустошения в душе…
Утром другого дня Груня пошла за водой к колодцу, расположенному под горой.
Наполнив вёдра, она подцепила их на коромысло и, привычно разместив его на одном плече, медленно пошла домой. Вдруг позади себя она услышала шаги. Кто-то подбежал и подхватил её ношу.
- Грунька моя, любимая!
Девушка неловко развернулась и упала. Алексей, а это был он, поставив вёдра на снежный наст, бросился к подруге. Поднял, крепко обнял.
- Лёшка, чумовой, остановись! Дай хоть поглядеть на тебя! Со вчерашнего дня высматриваю! - увёртываясь о жарких поцелуев, проговорила Груня.- Ах, какой ты взрослый, Лёшка, и какой красавец!
Алексей действительно возмужал, повзрослел за то время, что они не виделись. Одетый в армейский полушубок и шапку-ушанку со звездой, он выглядел геройски.
- Пойдём скорее к нам. Поешь, голодный, небось, о себе расскажешь.
- Некогда, Груня. Я ведь мимоходом. Мать с младшими проводил домой и вот к тебе понаведаться поспешил. Я ведь в армии теперь, солдат. Уходим мы, Грунь, дальше, на запад, фрица гнать. Ты уж береги себя, а я тебе при каждой возможности письма писать буду. Ты теперь в безопасности, я спокоен. Обо мне же не беспокойся, ничего со мной не случится. Я обязательно вернусь!
Они стояли, обнявшись, не в силах расцепить рук. Потом, молча, отстранились друг от друга. Алексей взял вёдра с водой, успевшей по кромке подёрнуться лёгким ледком, Груня взяла коромысло и они пошли в гору.
Прощаясь, Алексей долго смотрел в серые глаза подруги, потом медленно провёл кончиками пальцев по лицу, губам застывшей Аграфены, резко развернулся и побежал через сад, не оглядываясь, будто боясь, что любой лёгкий поворот головы может изменить направление движения.
***
Алексею довелось служить в гвардейском мотострелковом полку, разведчиком.
Разведчиком он был хорошим, видно сказался опыт нахождения в партизанском отряде.
Где-то в 44-ом Груня узнала, что он теперь гвардии сержант. Как и обещал, он регулярно писал ей письма. Писал, как разговаривал, мыслями возвращаясь к своей любимой.
В начале апреля 1945 года стрелковый полк Алексея, в составе 1-го Белорусского фронта, с боями пройдя Польшу, разбив гитлеровскую группировку в западной части Восточной Померании, вышел к реке Одер. После небольшой передышки этот рубеж предстояло преодолеть.
- Любимая моя, мы стали ещё ближе друг к другу. Как интересно получается, отдаляясь от тебя физически, мы потихоньку приближаем нашу встречу, - писал Алексей перед очередным заданием.
Предстояла крупная военная операция .
Разведчикам, среди которых был Алексей, нужно было переправиться на другую сторону реки и захватить «языка»
Поздним вечером группа из 5 человек вышла на берег. В месте, где река имела небольшой изгиб, в сухих прошлогодних камышах, был спрятан плот. Бойцы погрузились на него и стараясь не издавать лишних звуков, отправились в тыл врага.
Двигаясь по течению, регулируя движение шестом, группа причалила к противоположному берегу. Несколько не в том месте, где предполагалось, но к счастью незамеченными противником. Разведчики вскарабкались по крутому глинистому обрыву и осмотрелись. Вроде всё как надо... Мелкими перебежками, стараясь не подниматься высоко от земли, отправились в сторону врага. Вскоре наткнулись на блиндаж... Послышалась немецкая речь. Ребята прыгнули в окоп. Завязалась короткая, но жестокая, битва. К счастью, превосходство было на стороне разведчиков и им удалось взять языка.
Собираясь уходить, Алексей открыл дверь блиндажа, чтобы бросить туда гранату, и наткнулся на испуганный взгляд серых глаз. Юная девушка, непонятным образом оказавшаяся там, судорожно вжималась в противоположную стенку.
- Нет, нет, - по-немецки прошептала она. Её руки судорожно сжали рот, подавив крик отчаянья. Но глаза... В них жуткий страх... И что-то беззащитно-знакомое, что резко переменило намерение солдата.
-Тихо, не кричи, - оглядев помещение, проговорил Алексей по-немецки. -Живи, - сказал он и вышел, плотно притворив за собой дверь.
-Всё, уходим, - разведчики с «языком» побежали к реке.
Погрузившись на плот, они благополучно добрались до своих. «Язык» оказался ценным и за эту операцию Алексей со товарищами был награждён орденом Красной Звезды.
С боями, с огромным трудом форсировав Одер, взяли расположенный недалеко от него маленький городок. После жестокой битвы городок горел.
Алексей с тремя друзьями , держа автомат наготове, обходил дома и дворы в поисках врага.
Из одного полуразрушенного горевшего дома мужчины услышали детский крик о помощи. Дверь дома снаружи подпирала упавшая балка. Ребята бросились к ней и кое-как отодвинули. Из-за открывшейся двери, буквально им под ноги, выпала девушка. Она была почти без чувств. Алексей попытался привести её в себя, брызнув в лицо водой.
Девушка с трудом подняла веки и он увидел уже знакомые по блиндажу глаза, испуганные глаза ребёнка. Нет, глаза его Грушки-хохотушки, когда та чего-либо боялась или когда злилась. Большие, серые, глубокие-глубокие....
- Не бойся, мы тебя не обидим. С тобой всё хорошо? - спросил он.
Девушка утвердительно кивнула головой.
- Как тебя зовут?
- Герти, Гертруда, - ответила она еле слышно.
- Тебе есть куда идти? Родственники живы?
- Да, бабушка, в квартале отсюда.
- Мы тебя проводим, сейчас одной ходить небезопасно.
Гертруда , ранее до ужаса боявшаяся советских солдат, поверила этому высокому широкоплечему парню с закопчённым, усталым лицом. Она его помнила. Он не убил её в блиндаже, хотя мог бы, значит и сейчас его незачем бояться. Его товарищи тоже не выражали агрессии. И она согласилась.
Однако она очень напугала бабушку, появившись с солдатами на пороге дома. Сбивчиво объяснив в чём дело, Гертруде так и не удалось её успокоить. Вызывающее поведение хозяйки дома заставило ребят заподозрить, что в доме мог кто-то скрываться. Они без разрешения вошли внутрь,но никого не найдя, успокоились.
В одной из комнат дома находился большой камин. В нём уютно трещали дрова. А на улице, несмотря на апрель месяц, было холодно.
Алексей подошел к камину, протянул руки к огню... Тепло... Вспомнился дом и простая русская печка. И Груня...
Подняв глаза, он увидел куклу в красивом шелковом платье с фарфоровой головой. Поверх платья располагалась светло-русая коса, а из под кудряшек смеялись серые глаза. Нет, кукла не была похожа на Груню, но она появилась в поле зрения в тот момент, когда в мыслях была его девушка.
Вот так сложились зрительный и мысленный образы, заворожив парня.
- Тебе она понравилась?- спросила Герти, проследив пристальный взгляд Алексея.
- Да, она напоминает мне мою любимую, - смущаясь сказал Алексей.
- Тогда, возьми её себе,- Герти сняла куклу с камина и протянула молодому человеку.- Ты хорошо говоришь по-немецки. Откуда это?
- Просто в школе у меня это был любимый предмет. Единственная отличная оценка в аттестате - по нему. Нет, ещё по физкультуре и пению. А вот моя Груня почти отличница.
- Груня- это имя твоей невесты? - спросила Герти. Алексей кивнул.
И сам не заметил, как стал рассказывать о ней. Говорил, говорил, мешая немецкие слова с русскими, и не мог остановиться. Ему так это нравилось... Нравилось произносить вслух её имя. Груня, Грушка... Грушка-игрушка... Простой деревенский мальчик Алёшка, 21 года от роду, закалённый войной, но с не огрубевшей душой, радовался любой возможности окунуться в прошлое.
Остановившись, Алексей заметил, что суровая бабушка по имени Берта, уже накрыла на стол и его спутники, по сути такие же мальчишки как и он, уже сидели за ним, боясь коснуться чашек из тонкого фарфора.
- Перед тем как вы покинете наш дом, прошу вас выпить чаю. Только вот не с чем,- произнесла Берта.
Алексей развязал свой вещмешок и достал оттуда половину буханки серого хлеба и два куска сахара.
- Хлеб всем, а сахар -дамам, - произнёс он по- русски.
Но, кажется, дамы его поняли- суровые губы Берты чуть тронула улыбка.
Уже сидя за столом, Алексей попросил Гертруду рассказать о себе и о том, что она делала в блиндаже.
Девушка рассказала, что ей 17 лет, и она сейчас живёт с бабушкой. Её отец умер ещё до войны, а мама - полгода назад. Кроме бабушки у неё оставался друг, любимый человек - Курт, которого она знала с самого детства. И вот, не так давно, Курта призвали на фронт. Он не хотел идти и очень боялся.
Нет не за себя, а за неё. Но пошел, так как мобилизация была полной. И по ужасной случайности им не удалось попрощаться. А тут ей подруга сказала, что новобранцы расположились недалеко, у Одера. Вот Герти, под покровом ночи, пока бабушка спала, и отправилась туда. Очень хотела повидаться с Куртом. Но его там не оказалось, теперь она понимает, что к счастью...
Тогда же она так расстроилась, что с ней случилась истерика, задержавшая в блиндаже. Тут-то её и застали русские разведчики. Герти потом не помнила как пришла домой и сутки пролежала в беспамятстве. Когда же очнулась, начался штурм города, и она решила побежать в дом родителей, чтобы забрать что-то на память о них. Вернуться назад ей помешала рухнувшая балка.
- Так твой Курт мог в нас стрелять! - негодуя, сказал один из солдат.
- Да. Он в вас, вы в него...- медленно проговорила Герти, печально глядя в глаза юноши. - Сейчас от осознания этого мне ещё страшнее. Но, поймите, я не виновата в этой войне и он не виноват. Мы только заканчивали школу, и единственное, что хотели - поскорее пожениться. Нас всё устраивало!
- И Гитлер? - не унимался солдат
- Да не думали мы о Гитлере!!! Вообще о политике не думали. Наверно это плохо, но для нас мир заключался только в нас двоих. Мы хотели иметь большую семью и жить этим. Гертруда расплакалась.
-Ладно, перестань нападать на девушку, - по-братски приобняв Герти, сказал Алексей, -Давайте не будем сейчас спорить, оставим это на потом, а сейчас… Сейчас нам пора идти в часть.
Сказав это, он встал из-за стола, аккуратно положил в вещмешок подаренную куклу и направился было к дверям, но Герти его остановила.
- Подожди. Вряд ли мы когда-либо встретимся, поэтому именно сейчас я хочу подарить твоей девушке этот браслет,- Она сняла с запястья серебряный жгутик с маленькими бусинками. – Пусть ваша любовь будет крепкой.
Следующий день в городке был спокойным, таким, что казалось, война закончилась. Солдаты отдыхали, писали письма, отсылали домой посылки. С конца декабря 1944 года, согласно вышедшему приказу, разрешалось отсылать посылки от красноармейцев действующих фронтов в тыл страны. Многие этим пользовались. Вот и Алексей решил отправить любимой подарок. В найденную случайно коробку он положил принесённое сослуживцем из разбитого магазина нежно-кремовое платье, и куклу, завёрнутую в красивый шерстяной платок. Так и отправил вместе с письмом. Подаренный же Гертрудой браслет решил отдать при личной встрече.
Далее ожидался штурм Берлина.
В ходе наступательной операции надо было форсировать хорошо обороняемые реки и каналы как на подступах, так и в самом городе.
В самом конце апреля полк Алексея подошел к фосс-каналу. Канал был нешироким и достаточно мелким, но с высокими крутыми, выложенными камнем, берегами. Все подступы к нему перекрывались плотным пулемётным огнём. Рота Алексея пробралась к каналу по широкой водосточной трубе и пыталась преодолеть водную преграду вплавь. Но не все добрались до прооположного берега. В том числе и Алексей. Пуля снайпера угодила ему прямо в сердце.
Был месяц май.... Да, можно сказать, что он был, так как его последние деньки уже готовились стать историей.
Груша сидела в саду одна, на том бревне, где когда-то они сидели с Лёшей. Тогда с Лёшей, а теперь одна, совсем одна - с того момента, как Алёшина мама получила на него "похоронку".
А как хорошо начиналась эта весна! Все ждали победу, и она пришла, наградив радостью и надеждой на скорое возвращение любимых.
А тут... Вместо привычного солдатского треугольника, казённый конверт с сухой фразой - "погиб при взятии Берлина". И вот одна эта фраза зачеркнула и победу, и весну, и саму жизнь.
Груня сидела на бревне и никого не было рядом. Казалось, что подруги сторонились её. Конечно, у них праздник, а она... Ей уже ни чем не поможешь....
- Груня, Грушенька иди скорее! Тут тебя почтальонша спрашивает - прокричала мама.
Груня нехотя поднялась и медленно пошла в гору.
У дома, рядом с мамой, стояла молодая девочка-почтальон и держала в руках бумажку.
- Аграфена,- несколько официально сказала она, - тебе извещение на посылку. Можешь получить в сельсовете.
Груня недоумённо посмотрела на мать. С начала войны никто в их деревне посылок не получал.
В сельсовете ей выдали небольшую коробку. Груня посмотрела на адрес и обомлела - он был написан рукой Алёши. Его быстрый почерк она узнала бы из тысячи, ведь недаром они все школьные годы просидели за одной партой.
Схватив коробку, Груня стремглав побежала домой.
- Мама, мама, посмотри!!! Что это!? Родная, посмотри, что это!!!- в нервном возбуждении она вложила посылку в руки матери. Та, положив её на стол, взяла ножницы и аккуратно открыла.
Сверху лежало письмо. Груня схватила его и побежала к окну, читать.
"Здравствуй моя любимая Грунечка, моя Грушка-хохотушка.
Как же я соскучился по тебе, как же я хочу услышать твой звонкий смех. Рад, что это уже скоро случится, ведь наша встреча уже близка. Пишу тебе это письмо перед боем. Остался последний рывок. Враг будет повержен, и мы наконец-то встретимся.
Груша, шлю тебе небольшую посылочку. Эта кукла так похожа на тебя. По приезду я расскажу тебе как она у меня появилась. Платок, пожалуйста, передай моей маме, а платье... Я бы хотел, чтобы в день моего возвращения ты была в нём, так как этот день будет днём нашей свадьбы. А ведь невеста должна быть одета красиво, особенно, такая как ты. Я люблю тебя, Грушенька, очень! И буду любить всегда. До встречи, любимая"
Груша, с мокрым от слёз лицом, подошла к столу. Её мама держала в руках немецкую куклу с русским обликом.
Груня достала платье и долго, казалось безразлично, рассматривала его. Потом, скинув старые юбку и кофту, надела его и, не глядя в зеркало, причесалась. Мать как зачарованная глядела на дочь. А та, несмотря на неласковый ветер, быстро пошла на околицу села.
- Груша, ты куда, дочка!?- упавшим голосом прохрипела мать.
- Лёшу встречать.
Всё лето, каждый день, Груня выходила за околицу и стояла на дороге, ведущей в районный центр. Она стояла среди сначала зеленеющих, а потом желтеющих хлебных полей и, когда тихо, а когда и во весь голос, звала своего любимого.
- Лёшка, Лёшенька, где же ты?! Что же ты не едешь? Иль забыл меня?! А я... Я тебя помню!!!
***
Прошло 7 лет. Жизнь после войны потихоньку налаживалась. Груня, закончив медицинский техникум, стала работать фельдшером. Однажды она оказывала помощь столичному историку, собиравшему материал на военную тему. Он влюбился в её печальные глаза, в добрую душу и увёз Груню в Москву. С собой она взяла куклу и светло-кремовое платье, которое никогда больше не надевала.
*****
Возможно вам будет интересны другие публикации канала
Открытка с историей, или Всегда верь в лучшее
Как снег на голову, или Вещий сон Леры Сокольниковой
Поездка, или Привет из прошлого