"Рисовая" каша из редьки. Пареная морковь. Хлеб по карточкам... Плачу. Стыдно. Не заметила, как съела мамин ужин – кусочек хлеба..."
Это воспоминания военного детства Полины Новиковой. Полина Андреевна родилась в 1932 году в бедной крестьянской семье в селе Лобаново Тюменской области. Рассказывает, что с ее именем и с датой рождения всю жизнь происходили метаморфозы. Девочка появилась на свет 10 ноября, а документы выписали только 28-го. В детстве с Днем Ангела ее поздравляли 10-го. А потом, когда получила паспорт, начала отмечать уже по документам - 28 ноября.
«Имя мне давали по святцам. В святцах было два имени - Зинаида и Прасковья. Но Зинаидой звали мамину сестру, мне дали имя Прасковья. Помягче называли Паня»,– рассказывает Полина Андреевна Новикова.
Окончательно Прасковьей ее перестали называть, когда она пришла работать на Томское областное радио. Показалось, что это имя звучит не очень красиво. Так Прасковья стала Полиной Новиковой - и под этим именем ее хорошо знали все радиослушатели.
На фото: коллектив Томского областного радио
Но вернемся в детство нашей героини. Перед войной семья переехала в Кемеровскую область в глухой посёлок Шалым Таштагольского района. Там 8-летняя Паня пошла в первый класс.
«Учеников немного. Вы думаете, парты были? Нет, столы и табуретки. В одном помещении учились два класса, по 4-5 человек, и одна учительница была. Помню, у нас вела настоящая учительница, Федосья Афанасьевна. А так, девчонки, у кого 7-8 классов есть, уже считались учителями. Сначала учительница объяснит все одному классу, мы пишем. А она объясняет второму»,– так вспоминает Полина Андреевна школьные годы.
Книг в доме не было, заниматься с Паней было некому. Мать даже толком расписываться не умела, а отец закончил два класса церковно-приходской школы. Но учиться девочка любила, и учеба ей давалась легко. Уроки успевала выучить засветло, и, как другие, с керосинкой не сидела. В будущем школу она закончит с отличием и получит заветную медаль. Кроме учебы, уже с четвертого класса, Паня успевала работать.
«Заканчивались уроки, и мы шли в другой барак - лесопромышленный комбинат. Большой барак, там делали ящики для патронов, для ружей, для автоматов. Когда мы приходили, весь пол был завален опилками, стружками, щепками. Нам давали метлу, лопаты, и мы вычищали весь барак. На носилках мусор выносили на улицу»,– рассказывает Полина Новикова.
Начало войны она не запомнила. Но помнит, что отцу приходили повестки.
«Отец работал на лесоповале. Ему приходило три повестки. Он у меня здоровый, красивый, сильный мужчина был. И когда приходила повестка, отец приходил к директору, директор повестку рвал. Имел право, потому что отец был незаменим на лесоповале»,– говорит Полина Андреевна.
Одно из ярких воспоминаний военных лет - история про рисовую кашу.
«Напарит мама моркови в чугунке, в русской печке. Натрет редьки, промоет ее, заливает молоком и ставит в печку. "Это, Паня, рисовая каша". У нас из западных областей эвакуированные были. Федосья Афанасьевна, учительница, она тоже откуда-то с Запада. Как-то мы с мамой пришли к ним, они обедали. Меня посадили с ребятишками. И дали рисовой каши. Я начала есть, вкуснятина необыкновенная. Спрашиваю: "Из чего каша?" "Из риса". "А что такое рис?" "Это такая крупа". Я больше ничего не стала выяснять, съела все, тарелку вылизала. Идем домой, спрашиваю: "Мама, а что это за рисовая каша из крупы, она же должна быть из редьки? А мама мне серьезно так отвечает: "Кто как делает. Кто-то из редьки, а кто-то из крупы". И я осталась довольна»,– рассказывает Полина Новикова.
Запомнился из военного детства и поход в столовую.
«Как-то повела мама меня в столовую. Купила тарелку лапши, видимо, с маслом. Вкуснятина! Родители потом долго вспоминали, как я сказала: "Мама, когда я вырасту, пойду работать в столовую и буду тарелки облизывать". Как мы жили - картошка, овощи. Слава Богу, была корова. Но налоги были. Мы масла никогда не видели, сметану только попробовать, но оставалось немного молока»,– вспоминает Полина Андреевна.
Хлеб тогда выдавался по карточкам.
«Давали сколько граммов хлеба - не помню, но мало. Давали на день. Мама резала кусочки. Отцу побольше, Паньке поменьше. Кусочки на обед и на вечер оставляли. Однажды я пришла из школы голодная очень, взяла свой кусочек. Щипала, щипала и съела. И ничего не наелась. Тогда взяла мамин кусочек, тоже щипала, щипала и съела... Мама пришла с работы вечером, а кусочка ее нет. Она спрашивает: "Паня, а где мой хлеб?" Я заплакала. Она поняла, что это я его съела. Мама тогда села рядом со мной и тоже заплакала. Я до сих пор помню, как мы сели вдвоем и плачем. Я плачу от стыда, что съела чужой хлеб, а мама плачет не потому, что я съела ее хлеб. Она плачет, что ребенок голодный, а она, кроме пареной моркови и картошки, ничего дать не может. Это война...»,– рассказывает сегодня наша героиня.
Но не только тяжелые и грустные моменты остались в памяти. Даже в военное время были минуты и беззаботного детства.
«Мы ходили за колбой, за грибами, за ягодами. Еще есть растение такое, называется хвощ. На макушечке такая шишечка. Мы называли это пестик. Мы горстями набирали этого пестика и съедали, нам казалось, это так вкусно!»,– вспоминает Полина Андреевна.
Купить игрушки в те годы было невозможно. Но выручала детская фантазия. Игрушки делали сами из подручных средств.
«Играли в мяч, в лапту. Откуда мяч? Весной коровы линяют, их вычесывают. Из этой шерсти и делали мячи. Еще что-нибудь делали из щепочек, досточек. Кукол мама шила»,– рассказывает наша героиня.
Не только игрушек не было - не было одежды, обуви. Так, у Полины и ее мамы были одни валенки на двоих. Вместо шампуня и мыла, говорит она, использовали золу. Ее насыпали в ведро, заливали кипятком и настаивали. Воду потом сливали и кипятили, этим раствором и мылись.
Навсегда запомнилось Полине Андреевне, как и в поселок пришла радостная весть о Победе.
«К нам эвакуировали училище из западной части страны. Одних девчонок, парни все были на фронте. Девчонки в лесокомбинате работали. Когда пришла весть о Победе, все побежали на так называемую площадь. Барак-комбинат, небольшой барак - школа наша, магазин - это место и была площадь. Большой репродуктор на столб повесили, играла музыка. Я тогда не понимала, почему все плачут. Радость же, победа, кончилась война! А девчонки из училища рыдали, поняли, что наконец-то поедут домой. Пусть там разрушено все, но домой! Женщины плакали, потому что у многих уже никто не вернется с фронта. А день был солнечный-солнечный! Вот это и запомнилось: солнце, музыка и слезы»,– рассказывает она сегодня.