оглавление канала
начало здесь
Мы возвращались домой в гробовом молчании. Только завывания бурана за стеклами машины, да гудение двигателя. После того, как Сергеич объяснил Игорю, кого он узнал и как, обсуждать, собственно, стало уже нечего. Всем и все было понятно. Только вот непонятно, что дальше с этим знанием делать. Я сидела позади мужчин и лихорадочно перебирала в голове всевозможные варианты, которые могли бы последовать в будущем. Как-то так выходило, что особых событий и не ожидалось. По крайней мере, от Сергеича они должны были отстать, это уж точно. Его разумное «ничего не знаю, ничего не помню», сослужило хорошую службу. Так что, думаю, он вполне может дальше спокойно работать и жить. А вот с Игорем складывалась неувязочка. Им сейчас до зарезу нужно знать, где он вошел в подземелье, а главное, как он вышел, и кто ему помог. Но, сейчас, я думаю, они активных действий предпринимать не будут. Уж очень они много ненужного внимания к себе привлекли с Сергеичем. Напортачили, грязно сработали. За что, думаю, и пострадал тот мужик, которого мы нашли в карьере. То, что этот мужик был убит, у меня сомнений не вызывало. Иначе, просто картинка не складывалась. Уж не такое у нас «проходное» место, особенно, в такое время года. Называется, «хвосты зачищали». В общем, назвать, как угодно можно. Они сейчас должны затихариться, чтобы все страсти вокруг Рябиновой долины потихоньку улеглись, и милиция про это место забыла. Не нужно им это самое внимание сейчас. Поэтому, Игоря они пока не тронут. Вот это «пока» мне и не давало покоя.
Я очнулась от своих мыслей только тогда, когда машина остановилась. За окном, кроме белой кипящей, как в котле, пелены не было видно ничего. Порывы ветра раскачивали машину, словно лодку посреди бурного океана. Игорь потер руками лицо, и уставшим голосом, проговорил:
- Приехали…
Борясь с порывами злого холодного ветра, мы вылезли из машины. Заслоняя лицо от колючего, как битое стекло, снега, и, стараясь не упасть под напорами бурана, мы добрались до дверей дома Игоря, и тяжело отфыркиваясь, ввалились всей гурьбой внутрь. Вытирая мокрое лицо ладонью, Сергеич ворчливо произнес:
- Ну, и погодка… Точно, сроки завалим.
Я про себя усмехнулась: «Кому что, а вшивому – баня». Как будто, следуя молчаливому уговору, мы старались не касаться больной темы. Я кинулась готовить обед, отказавшись от помощи мужчин, Сергеич развернул на журнальном столике свои бумаги, Игорь подошел к нему, и они принялись что -то бурно обсуждать. Ну, хоть отвлекутся немного от всех событий, и то ладно. Мне же, работа на кухне никак не мешала думать, и это было плохо. Потому как, думы все были не веселые. А, главное, я не видела приемлемого выхода из этой ситуации. И это меня очень напрягало.
Через полтора часа, в печи уютно потрескивали дрова, на столе, источая ароматы, стоял борщ, а мы сидели за столом, делая вид, что ничего не случилось, мерно махали ложками. Мужчины нахваливали мои хозяйственные и кулинарные способности, а я пыталась протолкнуть в себя очередную ложку борща, угрюмо наблюдая за этим фарсом, под названием «семейный обед».
Наконец, все поели, я убрала посуду со стола, а Игорь принес самовар, растопленный в честь нового, и слегка неожиданного, начала зимы. Ничего нет уютнее, чем пышущий жаром самовар на столе, когда за окном свирепствует метель. Вот за чаем и начался наш дискус. Игорь пытал Сергеича на предмет, «а точно ли запомнил тот самый рисунок на руке». Сергеич вяло отбрехивался. Я молчала, наблюдая за всем этим цирком. Потом мои нервы не выдержали, и я, отодвинув решительно свой стул, заявила, что мне нужно идти на корабль. Погода испортилась, отопление надо включать, и нашлось еще масса разных дел, из-за которых мне просто жизненно необходимо было отправится в родную гавань, так сказать. Игорь вызвался меня проводить, опасаясь, наверное, что я в таком буране, когда земля с небом перемешались, словно в одном котле, могу сбиться с дороги, и проскочить мимо корабля. На сей раз, я не стала его отговаривать. Мне просто необходимо было с ним поговорить без присутствия Сергея Сергеича. Нет, это не потому, что я не доверяла нашему другу! Вовсе нет! Просто, наш доблестный прораб был не в курсе наших приключений в подземельях, и пусть это и дальше так остается.
На улице творилось что-то невообразимое. Зима решила напоследок показать, на что она способна. Действительно, землю от неба было нельзя различить в этой бешеной круговерти. Чтобы хоть что-то увидеть, нужно было низко наклонить голову, иначе снег залеплял глаза, ослепляя и оглушая. Нечего было и думать, чтобы завести какие-либо разговоры по дороге. Утробные завывания стихии глушили любые звуки. Даже возьмись я сейчас орать во всю глотку, боюсь, Игорь вряд ли мог меня услышать. Порывы ветра были иногда такие сильные, что просто валили с ног. Мы, как двое слепцов, цепляясь друг за друга, брели в этом потерянном среди снегов и ветров, мире. Наконец, из снежной круговерти на нас темной громадой выплыл форштевень корабля. Его крутые бока бортов вздымались над головами, будто вынырнувшие из пенных пучин разбушевавшегося океана. Мачты скрипели под напором ветра, будто жалуясь на свою нелегкую судьбу. Только вот, матросов на палубе не было видно, да и капитан не стоял на мостике, отдавая приказы команде.
Заскочив внутрь, мы принялись отряхивать с себя налипший снег. Чтобы сделать это на улице, не могло быть и речи. Я опасалась, что дверь просто может выломать из петель, если я сейчас попытаюсь ее открыть. На гладкий пол в коридоре с нас уже натекли целые лужи талой воды. Я кинулась вытирать, а Игорь стоял и смущенно смотрел на меня, будто чувствуя себя в чем-то виноватым.
Чаю уже не хотелось. Хотя, после такой прогулки было просто необходимо глотнуть чего-нибудь горячего. Я подумала, пускай это будет кофе, а для «сугреву» немного коньяка, точно, будет не лишним. Быстро приготовила ароматный напиток и принесла в гостиную.