Мне снова девять лет. В моих руках весь мир! Вернее, весь Нижний Шолдынер. А если быть точнее, то не только в моих, а в наших с сестрой. Мы с Настей погодки, всё своё время и пространство делим поровну.
Любимое наше занятие – это поход. Мы за неделю обговариваем, куда пойдём и что с собой возьмём. В условленный день бабушка отварит яиц, нарежет хлеб. Из огорода мы принесём огурцы и нежные, чуть горьковатые перья лука. В бутылку из-под лимонада нальём квас или компот. Вершина блаженства – килька в томатном соусе. И да, не забыть открывашку, ложки и соль. Ещё головные уборы, газеты, пакеты под мусор, какую-нибудь игру и плед, чтобы удобно разложиться. Как правило, до места мы доходим быстро, разворачиваем поляну, уминаем за обе щеки и вприпрыжку домой – на всё про всё полчаса, не больше. Бабушка не успевает даже прибрать кухню после всей нашей возни.
Летом нас ожидает пастух и сенокос. По шкале нелюбимых занятий они занимают одинаковую позицию. Почему? Потому что жара, каникулы, хочется отдохнуть и по-настоящему ощутить вкус лета. На деле же приходится стоять и отгонять назойливых паутов, которые кусают до зуда. Солнце печёт. Вот бы прождать зной в тени... А ещё так хочется прохладной родниковой воды. В бутылке лишь противная тёплая жидкость, которая уже и не пьётся. Высокая трава больно колет ноги, в нос забивается мошкара. Всё тело чешется от укусов. Вечером страдаешь от огненного загара, избежать которого редко когда удаётся. Бежишь в душ с нагретой за день водой, после щедро обмазываешь лицо, руки и ноги сметаной. И проваливаешься в глубокий сон до самого утра.
Вот только это самое утро наступает слишком рано. Не успеешь положить голову на подушку, как уже нужно вставать. А так хочется понежиться в объятиях одеяла, вспомнить сны, которых не было. Да просто помечтать хочется. А какой я буду, когда вырасту? Смогу ли я просыпаться во столько, во сколько захочу? Чем буду заниматься? Наверное, я буду делать только то, что мне действительно хочется. Думаю, здорово быть взрослым. Кажется, я готова мечтать бесконечно, но уже слышатся шаги бабушки.
– Песяй, ну дай ещё немного поспать! - просим мы бабушку.
– Всему своё время, идите собирать малину, зимой малина не растёт, - говорит она.
Верно, малиновое варенье мы любим, а выспаться досыта можно и зимой. Вот только в школу рано вставать. Но до этого ещё далеко...
Умылись, позавтракали, оделись по условиям колючего малинника – длинные рубахи и штаны. Малина мелкая, но сладкая. Намаялись, пока ведро наполняли. Половина урожая засело в животах и начинает пьянить.
До обеда время есть, можно прогуляться до речки, окунуть руки в ледяную струю родника. А потом холодный, обжигающий глоток прохлады. Наслаждение.
Обратно идём по речке – неглубоко. Пугаясь наших ног, быстро проплывают стайки маленьких рыбок. Хочется перехитрить и поймать хотя бы одну, но в руках остаётся лишь поднятый со дна песок. Не удалось. Впрочем, а зачем мне их ловить? Вот и Настя не знает и поэтому зовёт меня скорее к тому месту, где есть голубая глина. Можно помутить воду, и тогда получится «молочная речка» – белая-белая вода быстро уносится в сторону Арборки.
Из нескольких кусков глины мы пытаемся слепить чашку и кувшин. Получается не очень красиво, но мы стараемся. Сырые изделия украшаем ярко-жёлтыми цветами и узкими полосками травинок. Наши творения остаются высыхать тут же на берегу – на такую «красоту» вряд ли кто покусится, разве что соседские гуси.
Близится обед, торопимся домой – бабушка обещала приготовить нимыри (картофельное пюре с ячкой). И точно, уже с порога чувствуется аромат картофеля. Живот взбодрился и настроился на вкусный обед. Босые ноги по инерции выписывают шаги по воде, но уже под столом.
Пройдёт три года, мы переедем из этих мест в шумные дома пригорода. Нижний Шолдынер постепенно перестанет жить. Каждое лето мы будем приезжать и с грустью смотреть, как зарастает двор бурьяном, как огородные грядки превращаются в непролазную поляну, и лишь местами «выживший» ещё забор будет напоминать о былой заботе человеческих рук. Растущий недалеко от дома тополь отрастит ветки и немного зловеще будет смотреть на нас в сумерках, словно упрекая в том, что мы его покинули, предали.
Мы не оправдываемся и не упрекаем, всё сложилось так, как сложилось. В наших воспоминаниях и снах по-прежнему живёт наш Шолдынер – яркий, солнечный, зелёный. А мы для него навсегда останемся шолдынерскими девочками.
