Герасим гнал лошадь во весь опор. Степан тихо лежал в санях, практически не двигаясь. Наконец показалась больница. Лесник выпрыгнул с саней, вбежал в калитку и стал кричать, чтоб открыли ворота. Кто-то кухни проходил мимо, подбежал и отпер засов. Вотора открылись и Степана подвезли к приёмному покою. На крик выскочила санитарка баба Варя. Увидев Степана, лежащего в санях в луже крови, она начала охать и побежала за доктором.
Глеб Никифорович был поблизости: беседовал в это время с родственником одной бабушки, лежащей на втором этаже. По испуганному и растерянному виду санитарки, её сбивчивому объяснению и жестикуляции он понял, что случилось что-то страшное. Быстро вышел на улицу, где у саней собрались люди и пытались достать потерявшего сознание почтаря.
Баба Варя вынесла простынь. Мужики уложили Степана на неё и быстро понесли в приёмный покой. Но Глеб Никифорович, услышав от медсестры приёмного покоя, что у пациента отсутствует пульс и давление - провёл реанимационные мероприятия и приказал срочно вести пациента на каталке в операционную.
Полтора часа шла операция по остановке наружного кровотечения, перевязке сосудов на протяжении, ушивании множественных рваных скальпированных ран. На середине операции, после определения группы крови, стали искать донора для прямого переливания, так как запасов консервированной крови в больнице не было. Никто толком не знал свою группу. Пелагея Ивановна брала кровь у всего персонала больницы и срочно определяла на принадлежность к группе и совместимость.
На счастье, одного донора нашли. Осуществили прямое переливание. Во время операции у Степана снова остановилось сердце. И когда его всё же удалось запустить, реаниматолог Фёдор Ильич радостно засмеялся и сказал:
-Ну всё, Степану жить! Не может он после этого умереть!
Глеб Никифорович радовался более осторожно. Он посмотрел на реаниматолога и произнёс:
-Дай-то Бог...
Степана перевели в реанимацию. Глеб Никифорович, весь взмокший, спустился вниз и хотел пройти в свой кабинет, но его обступил растерянный народ. Все интересовались исходом операции и прогнозом. Врач не стал никого обнадёживать и ограничился коротким: "Посмотрим." В группе людей он увидел одного невысокого мужчину с бородой, в тулупе и валенках, со светлыми, какими-то лучистыми, с искринкой смеха, глазами. Этот мужчина держал в руках, перемазанных кровью, два ружья: своё и почтаря Степана...
Глеб Никифорович внимательно посмотрел на него, а затем спросил:
-А вы, видимо, Герасим Потапович?
-Да, Глеб Никифорович, он самый... - лесник смущённо улыбался, перетаптываясь с ноги на ногу.
-А у меня до вас, Герасим Потапович, есть разговор. Может, пройдёмте ко мне в кабинет?
Мужчины удалились, а баба Варя, доставая из саней так и не переданную посылку леснику, перепачканную кровью, качала головой и вздыхала:
-Вот в какое время живём... Одолели супостаты, прям на нашу голову. Конечно: народ безбожный, посты не соблюдают, нет уже той веры и порядку... Не иначе, как антихрист скоро подойдёт, батюшки святы...
Глеб Никифорович, пригласив гостя сесть, первым начал разговор. Он всё ещё находился под впечатлением увиденного. Много раз слыша от Пелагеи Ивановны рассказы о том, как оборотни убивают людей, воочию с последствиями их нападения хирург столкнулся впервые.
-Что будем делать, Герасим Потапович, как вы считаете? Я думаю - так оставлять нельзя. Нам нужно что-то решить и прекратить трагические смерти людей.
-Да конечно, Глеб Никифорович, я давно народу говорю: сколько можно терпеть? Ну родственники ваши там, ушедшие прежде в Нелюдимку. Ну а толку-то? Что, пожалеют при встрече? Да этим зверям никого не жаль. Уж я-то их знаю, столького в лесу навидался, рассказывать страшно. Их со зверьми даже сравнивать нельзя. Ничего святого! Нечисть - она и есть нечисть. Я их, когда в лесу вижу, стреляю без разбора. Нападают - не нападают - как увидел -прицелился и выстрел.
Мне, помню, ходили из деревень, что-то предъявляли, укоряли... Людям одно время жаль их было. Родная кровь, понятно... А я им всегда говорил: "Подождите, пока их мало - вы о них не слышите. Как только размножатся - житья вам не дадут." Вот, никто не верил, а пожалуйста! - и Герасим красноречиво указал рукой в сторону кровавых саней Степана.
-Так что значит, Герасим Потапович, идти на них в лес и отстреливать, как волков?
-Да, Глеб Никифорович, по другому я выхода не вижу. Может, и жестоко, но людям они давно житья не дают. Никогда мы с ними не договоримся. Им нужна наша кровь и плоть. Ну, и ещё души. До сих пор ведь пытаются совратить и переманить на свою сторону. Вон, недавно только слышал: девка молодая со свадьбы убежала с упырём в лес! Никто ей не нужен: ни родители, ни муж молодой... Это что же произошло? Когда они успели её обработать? Кончать с ними надо, Глеб Никифорович - это моё слово. Я их стрелял и стрелять буду. И капканы хочу закупить, на полянах расставить, где они по ночам собираются. Но мне нужна подмога. Один я не осилю. Тем более, они вот на Степана сегодня напали, но следом буду я. Хоть и хранит меня Бог молитвами отца Василия, доброго ему здоровья, но чувствую: что-то они измышляют и против меня... Не нравится мне последнее время, что происходит в моей сторожке. и амулеты какие-то нахожу, и коконы прядильные с иглами, чего только нет. Колдуют эти нелюди, следующим хотят меня на тот свет отправить.
Глеб Никифорович посмотрел на мужественного уставшего лесника и произнёс:
-Нет, Герасим Потапович. Я обещаю: вас мы в обиду не дадим. Давайте, оставайтесь сегодня у нас в больнице, мы вас накормим, отдохнёте, переночуете. А завтра посмотрим, сколько у нас денег, кинем клич по деревням и накупим капканов.
-Да нет, Глеб Никифорович, спасибо вам, пойду я... Лошадь Степана в его двор отгоню и снова к себе. Я их не боюсь, не думайте. Это уж я так... А с капканами если поможете - большое вам от меня человеческое спасибо и поклон. Неоценимая помощь будет. Стрелять-то их на месте всё удобнее, чем меж стволов деревьев. Спасибо, Глеб Никифорович. Даст Бог - увидимся ещё. А я поеду к Степану, сообщу, что в больнице. Пусть родственники навестят, да, может, службу за здравие закажут...
