Максима привели к нам уже двенадцати лет от роду. Очень сложно было, когда в детский дом поступали уже сформировавшиеся личности, причём не с самыми лучшими наклонностями. Те дети, которых мы растили с двух-трёх летнего возраста, даже самые тяжёлые по диагнозам, соблюдали режим, гигиену, выполняли требования воспитателей, занимались посильным трудом.
Максим же, живя в семье, был практически не к чему не приучен. Мальчик был неопрятен, грубо разговаривал с воспитателями, срывался на младших детей, ябедничал, истерил по любому поводу, учиться категорически отказывался. На фоне основного диагноза было ещё психопатоподобное состояние со склонностью к побегам и суициду.
Вот такое сокровище нам и досталось. Максим винил нас всех за то, что попал в детский дом. Он перечислял всех своих многочисленных родственников, которые завтра заберут его, особенно ждал дедушку...
Скажу сразу, что дедушка пришёл один единственный раз, принёс книгу. Больше никто из родни не приходил, не звонил и не интересовался судьбой Макса. Когда у деда спросили почему его внук в детском доме, он ответил, что не справляется с ним, характер у парня сложный...
Трудно приходилось воспитателям и няням, да и всему остальному персоналу нашего учреждения. Тут, конечно, большую роль играло то, что мальчики в его группе почти все росли у нас с малышей. Они помогали направлять Макса в правильное русло. Со временем ребёнок стал спокойнее, пытался выполнять требования воспитателей, соблюдать режим. Только хватало его совсем на короткое время, затем опять приступы. Бывали дни, когда я просто стояла у закрытой входной двери, чтобы Максим не сбежал и не причинил себе вреда. Иногда такие бдения длились по несколько часов. Мальчик стоял рядом и кричал, что хочет уйти к своим родным, что сейчас будет биться об стену головой или вскроет себе вены. В настоящее время вспоминаю и удивляюсь, как хватало мне терпения и спокойствия, чтобы общаться с Максимом и в то же время не дать ребенку навредить себе. Говорила просто, что как только дедушка приедет, то сразу отпущу его домой. Предлагала пойти в мед кабинет и позвонить деду, но нужно успокоиться, умыться, поправить одежду, подышать и т. д. Только когда Максим выполнял все мои требования, тогда мы шли в мед кабинет и набирали на домашний телефон деда ( сотовых телефонов не было тогда). И вот ребёнок сидел и слушал, почему его не заберут, почему он должен жить в детском доме. Тебя там будут лечить и учить, говорил ему горячо любимый дедушка...
Так вот и жили. Пару раз, во время обострения, пришлось госпитализировать Макса в детское отделение психиатрической клиники. После лечения, где-то полгода затишье было. Максим, взрослея, многое стал понимать. Поверил, что в детском доме никто ему зла не желает и не держит в заключении, просто пытаются помочь. Рос и воспитывался Макс у нас до совершеннолетия, потом отправился домой и стал ухаживать за своим престарелым дедом.
Несколько раз встречала уже взрослого Максима, только он сделал вид, что не знает меня...