Как должно проходить принятие решений? В идеале, по учебнику, выявляется проблема, проводится экспертная оценка и предлагаются варианты решения. Человек отвечающий за принятие окончательного решения, соизмеряет предложения, соотносит их со своим видением проблемы, жизненным и профессиональным опытом, целесообразностью и так далее. И после этого принимает решение. Причем желательно, чтобы оно еще и несло в себе стратегические перспективы. Последним нашим министром, который так работал, был Геннадий Алексеевич Ягодин. После него, к сожалению, все стало по-другому.
Сейчас, не то что о стратегии, даже о тактике говорить не приходится. Вернее, не так. Не приходится говорить о стратегии и тактике развития системы образования. Можно говорить только о тактике удержания чиновника на своем посту, ну и зарабатывания себе денег, пока он на этом посту находится. Развитие образования, как системы, это последнее что его волнует. Поэтому решения принимаются исходя исключительно из распределения или перераспределения финансовых потоков. На уровне министра и его заместителей есть четкое разделение кто из какой кормушки питается.
Естественно все стараются обставить красивыми словами и лозунгами, но сути это не меняет. Кстати, тот, кто внимательно следит за очередным проектом Образование, может подтвердить, что не все выделяемые деньги – осваиваются. С чем это связано можно только гадать. То ли переварить такие суммы не получается, то ли ресурсов по освоению не хватает, но факт остается фактом. И он тоже показателен. Заложили кучу денег в реализацию, а реализовать не могут, надо же видимость приличия соблюдать. Вот как бы было хорошо – получили деньги и тут же себе на счета перевели. А приходится всякие схемы выдумывать... Беда...
Так вот, когда критикуют нынешнее руководство системы образования, в первую очередь это связанно с тем, что не видно перспектив результата их деятельности. Впрочем, сейчас не об этом.
Итак, давайте посмотрим на систему принятия решений в образовании на нескольких уровнях – высшем, среднем и низовом.
Уровень высший.
Мы все прекрасно понимаем, что все концептуальные решения у нас в стране принимает Президент. Для того чтобы готовить эти решения, у него существует институт помощников и советников. Именно они отвечают за то, что доходит до руководителя государства. В сфере образования на должности помощника Президента трудится Фурсенко А. А., как мы помним, в прошлом Министр образования и науки на протяжении 8 лет. Является активным сторонником ЕГЭ и ярым противником Советской системы образования, именно ему принадлежат слова: «недостатком советской системы образования была попытка формировать человека-творца, а сейчас задача заключается в том, чтобы взрастить квалифицированного потребителя, способного квалифицированно пользоваться результатами творчества других». Следующие в иерархической лестнице идут Министр просвещения Кравцов С.С. и руководитель Рособрнадзора Музаев А.А., про них долго говорить не буду. Если подходить совсем формально, то есть еще Голикова Т.А. как вице-премьер курирующая вопросы образования и министерство. Нельзя не упомянуть и о начальнике Управления Президента по научно-образовательной политике Биленкиной И.П., тоже, кстати, ни дня не проработавшей ни в школе, ни в системе высшего образования.
Государственную Думу и Совет Федерации я сейчас затрагивать не буду, хотя там, конечно, есть профильные комитеты.
Это все те, кто формально находится на самом высшем уровне принятия решений в сфере образования.
Совершенно понятно, что Президент не опирается только на ту информацию, которую ему доносят вышеозначенные персоны. При администрации Президента действует так же совет по Науке и Образованию. Весь состав совета я перечислять не буду, можете посмотреть сами. Отмечу только, что к образованию из 49 членов совета имеют отношение 14, причем к школьному только Пратусевич М.Я. директор «Президентского физико-математического лицея № 239».
Хочу подчеркнуть один момент, я не говорю, что данный совет должен состоять исключительно из педагогов, все же совет по науке и образованию, но как минимум несколько действующих учителей, пусть даже самых придворных, ради приличия в него включить могли бы (например, победителей конкурса Учитель Года). Но самое интересное другое – в этом совете достаточное количество весьма достойных людей, с несколькими я даже знаком лично. Только к сожалению, они ничего не понимают в системе школьного образования.
Теперь риторический вопрос – а откуда, Президент может получить реальную информацию о том, что происходит в системе на самом деле? Нет, конечно, еще есть уровни неформального общения, есть работа с обращениями, но по большому счету донести реальную информацию «с земли» просто некому. Причем у меня не поднимется рука кинуть в него камень, мол он сам подобрал этих людей. Это не совсем так. На его уровне количество внешних контактов – минимально. К тому же мы знаем, что не всегда люди из ближнего круга действуют на благо Государства. Можно пересмотреть заседание Совета безопасности перед принятием решения о специальной военной операции и заминки некоторых членов совета, когда Президент спрашивал их мнение. Можно посмотреть на ряд чиновников, достаточно высокого уровня, которые, скажем так, выступили против принятого решения. Мне кажется, что происходящие события являются хорошей лакмусовой бумажкой для осмысления того, кто его окружает. Больше того, не сомневаюсь, что последуют очень серьезные кадровые решения. Не резкие, но в его «византийском стиле».
Безусловно, все вышеописанное весьма схематично, но это совершенно не означает, что до первого лица нельзя донести информацию – можно, есть инструменты. Но о них я расскажу в последней статье этого цикла.
Продолжение следует.