В свои 27 лет петербурженка — лауреат кинофестиваля в Оберхаузене, участница London Short Film Festival, пишет стихи и попала в список Forbes.
Фото: globallookpress.com
В Петербурге 3—9 мая проходит первый международный кинофестиваль символических искусств ISAAF: в «Англетере» показывают картины из России, Германии, Латвии, Италии, Новой Зеландии и других стран — свыше 20 короткометражных работ и два полнометражных фильма. Они объединены в тематические секции: Синергия, Одиночество, Безумие, Символизм, Манифест. Открылось мероприятие российской премьерой картины «Трэп» петербургского режиссёра Анастасии Вебер, получившей с 20-минутной работой «Золотого Медведя» на Берлинском фестивале в феврале этого года.
78.ru обсудил с Анастасией её победы, поражения, проблемы независимого кино и закрытые санкциями дороги в карьере.
«Пробивать стену любовью к кино»
— Анастасия, это ваш первый российский кинофестиваль?
— Получается, что так, да.
— Как так получилось?
— Просто у нас больше нет в России кинофестивалей, поэтому вот так и получилось. Насколько я знаю, этот фестиваль делает группа молодых независимых и прекрасных энтузиастов, и это просто суперзамечательно. Мне кажется, что сейчас как раз время для того, чтобы как-то катализироваться, активироваться и начать действовать. Какие-то создавать свои инициативы и пробивать эту стену своей любовью к кино. Наверно, так.
— Кино становится рупором для несения актуальной повестки?
— Не могу отвечать за всё кино, за российское кино и даже за петербургское кино, я могу только сказать про опыт своего фильма.
— Откуда этот опыт? Почему ваши фильмы — всегда с серьёзным, с актуальным посылом?
— В принципе существует некоторый контекст тем, которые мне интересны, которые я хотела бы изучать в творчестве, но, конечно, я не пытаюсь манифестировать какие-то темы. Всё-таки мы занимаемся искусством, и, наверное, главное в искусстве — это — для меня, по крайней мере, — исследование, эксперимент. Исследование и эксперимент всегда предполагают гипотезы и другие способы размышлений.
— А с чего всё начиналось? Помните свой первый фильм?
— Недавно, где-то год назад, мне посчастливилось проявить детскую кассету одну, где друг нашей семьи снимал нас, и в какой-то момент я увидела, что родители дают мне камеру в руки и говорят: «Держи ровно, вот так плавно веди, вот так приближай — на маму, на бабулю». И я просто увидела первые кадры, наверное, которые я в жизни только сняла. Я думаю: вот прикол, вот классно! Наверно, это первый фильм в каком-то смысле, хроника документальная.
«Я в Forbes. Где мои деньги?»
— Вы попали в лонг-лист перспективных молодых людей «30 до 30» по версии Forbes. Что дала эта победа?
— В какой-то момент мне в директ в инсте* пишет подписчица: «Вот, я нашла тебя в Forbes». Я такая: чего? Я вообще не очень была в курсе всего этого. Просто было приятно. В какой-то момент я подумала: блин, если я в списке Forbes, значит, наверное, я перспективный кинематографист. А где ж мои деньги? Почему я всё ещё нищий кинематографист в Петербурге? Наверно, мне это поможет как-то быть более уверенной в своих продюсерских силах и просить деньги на проекты. Потому что, к сожалению, у нас не принято поддерживать молодых независимых кинематографистов, какими регалиями они бы ни блестели. У нас нет культуры меценатства такого широкого. Вот сегодня на показе будут 75 человек, где-то 30 из тех, кого я пригласила, это суперталантливые люди, которые нуждаются в финансовой поддержке. Но их никто не поддерживает. Меня Господь в лобик поцеловал с этой премией. Я бы очень хотела в будущем, если мне удастся самой найти финансирование, помогать остальным художникам, потому что — ну невыносимо работать без финансирования.
— Даже победа на Берлинском кинофестивале не открыла дороги?
— Было сложно психологически. С одной стороны — мне эта победа дала всё. Вообще всё. Сразу после победы посыпались предложения, я лежала в отеле в Берлине и умирала, был стресс, и параллельно сыпались предложения. Потом наступило 24 февраля, и все предложения оказались на стопе. Естественно, в России сейчас тоже никто не знает, что делать, индустрия развалилась полностью, и в целом довольно печальные у всех настроения. Но независимым кинематографистам не привыкать: мы просто берём камеру в руки и идём снимать то, что видим.
— «Трэп» снимался несколько лет — в том числе поэтому?
— Потому что не было денег — в том числе, да. Мне приходилось занимать по 10 тыс. рублей у друзей, проводить смену, через полмесяца ещё одну смену, ещё одну смену. Было довольно тяжело. Почти все деньги, вложенные в фильм, — это деньги мои, которые я где-то заработала как-то, работая фрилансером тем же самым на съёмках, монтажом коммерческим.
— Это несправедливо или неправильно?
— Несправедливо, конечно. И нужно что-то менять. Но мне это даёт много классной спортивной злости продолжать действовать и бороться, и как-то придумывать мощные, сильные идеи, которые концептуально смогут эту всю историю поменять. Чем больше мощных авторов будут заявлять о себе своими мощными картинами и собирать в группу каких-то энтузиастов, тем успешнее мы сможем выжить. Я думаю, что мы выживем.
— А какими режиссёрами вдохновляетесь? Или лучше не замыливать глаз чужими работами?
— Это долгий процесс обучения. Ты насматриваешь фильмы, насматриваешь, насматриваешь, в какой-то момент перестаёшь это делать, пытаешься черпать вдохновение из просто того, что у тебя в жизни происходит, из окружения. У меня есть просто мои любимые режиссёры — как у человека, не как у профессионала. Я очень люблю Леоса Каракоса, Майка Ли, Карлос Регадос — это наше всё. В основном это режиссёры, которых мы смотрели в Петербургской школе нового кино (ПШНК), у нас канон фильмов, и мы высматривали их, изучали, как режиссёры строят мизансцены, как работают с актёрами — в общем, очень интересно.
«Я сама формирую ураган»
— Я знаю, что вы любите заниматься сразу несколькими направлениями — танцами, стихами, музыкой. Сейчас над чем работаете?
— Был «Трэп», а сейчас просто придумываю какую-то новую вселенную, новое состояние, и уже из него буду формировать проекты, полнометражные фильмы, экспериментальные работы, тексты поэтические. Всё в каком-то таком комплексе идёт у меня.
— Были надежды изначально на предложения из-за границы?
— Я даже представить себе не могла, что такое произойдёт. Поэтому надежд особо и не было — не успели сформироваться никак мои надежды. Это всегда так после побед — всегда победителям предлагают много чего, потом отсекается часть, в моём случае отсеклось почти всё. Но ничего, всё будет хорошо. Предложения были отовсюду, со всего мира. Это нормально, это как процесс переговоров. Мало ли кто, чего, кому предложил. Надо же ещё и как-то поработать, поговорить.
— И сейчас штиль?
Не могу сказать, что штиль, но самое важное — я не сдаюсь. Я сама формирую какой-то ураган, поэтому штиля у меня никогда не будет.
*Соцсеть Instagram запрещена в России, она принадлежит корпорации Meta, которая признана в РФ экстремистской.
