ПРЕДУВЕДОМЛЕНИЕ
Как россияне мечтали о дальних плаваниях и готовились к ним, со времен Петра I? Как освоили путь вокруг Африки? Что рассказывали бывальцы: моряки кораблей, плывших из Кронштадта и Ревеля на Камчатку и в Русскую Америку, торговые люди, беглецы и крамольники?
Давняя истина: если хочешь понять человека, погляди, как сложились у него отношения с другими людьми. Точно также — если хочешь лучше понять страну, надо знать историю ее отношений с другими странами. Почему и как у нее возникал интерес к другим? И в чем он выразился? Не случайно сейчас и у нас и по всему миру выходит все больше и больше книг о том, как Европа узнавала Америку и Восток, или как Япония открывала для себя Европу Такие книги нужны Ведь теперь планета становится обозримой: страны будто придвинулись друг к другу, зависят друг от друга куда больше, чем раньше Хочешь не хочешь — надо понимать друг друга Избавляться от вековых предубеждений и небылиц, что есть в южной стороне султан Махнут Турецкий да султан Махнут Персицкий.
…Меня, вслед за многими нашими прадедами, с детства и юности влекла не только наша далекая старина, но и ее связь с дальними от нас краями Земли Какое нагромождение загадок! C чего началось? В конце 1940-х Ленинград, где я жил, еще не отошел от страшных блокадных лет А вокруг буйствуют кампании «борьбы против космополитизма», против «низкопоклонства перед Западом»… Аресты, ссылки, увольнения… И бесконечные позорные собрания, где интеллигентных людей принуждали в чем-то каяться или, еще отвратительней, клеветать друг на друга Вовлекали во все это и нас, студентов, — чтобы мы были свидетелями, а то и участниками.
Что было делать мне? Писать свои студенческие работы на, как говорили тогда, жгуче актуальные темы? Тут уже неизбежно окажешься в круговороте этого безумия.
И я зарылся в старинные книги, документы, разглядывал стародавние лубочные карты Теперь-то многое можно найти в интернете — тогда интернета не было. Но если б и был — может он передать ощущение, запах, аромат давних рукописей, карт, книг!
А язык тех документов, рассказов о путешествиях! Слова, словосочетания, фразы тех времен — так и хочется ввести их в свою речь.
Далекие, далекие времена… Как при свете электричества разглядеть тех людей, кто жили при лучине — когда и керосиновая-то лампа давным-давно забыта? Как понять наших прапрадедов, хоть чуть-чуть? Сколько о них говорено и писано! И всё же то и дело слышишь: Россия — страна с непредсказуемым прошлым.
Что ж, ведь даже свое личное прошлое порой не помнишь — минувшие годы скрыты напластованиями позднейших переживаний. Как уж судить о далекой старине! Вспомнишь слова великого Гёте:
Не трогайте далекой старины Нам не сломить ее семи печатей А то, что духом времени зовут,
Есть дух профессоров и их понятий, Который эти господа некстати
За истинную древность выдают
И всё же, сказав так саркастично о непознаваемости старины, Гёте ведь, как все мы, вновь и вновь обращался к ней, хотел проникать в ее тайны.
…Мне хотелось хоть немного понять — как же у нас в давние времена представляли себе дальние земли, и как эти представления менялись. Всмотреться хотя бы в одну из далеких стран, понять, как ее облик медленно, веками возникал в сознании людей нашей страны. Как ее очертания вставали из смутных далей с началом русских кругосветных плаваний, а до того — с мечтами об этих плаваниях и с рассказами людей, которых лихая судьба забросила за тридевять земель.
Какой край выбрать? С детства любил Николая Гумилева, запрещенного тогда строго-настрого. Его путешествия, его стихи. Заразился его увлечением Африкой. Его — «С нетерпением жду Африки!»
Захотелось вглядеться, с чего же начиналось знакомство нашей страны с «Черной Африкой». А началось оно с ее дальнего края, с мыса Доброй Надежды. С ним связано начало кругосветных плаваний русского флота. Взгляды русских моряков, купцов и политиков — еще задолго до начала этих плаваний.
Почему было такое внимание?
В XVIII веке было трудно попасть из одного конца России в другой — на Камчатку, в «землицу Чукоцкую», на острова «моря северо-востошного» или в Русскую Америку. Грузы из Петербурга везли к берегам Тихого океана на телегах и на санях Беринг на лошадях проехал восемь тысяч верст сухопутьем, чтобы встать на капитанский мостик.
Как тут не мечтать о водном пути — вокруг Африки!
А важнейшая стоянка на том пути — на стыке двух океанов, у мыса, который первые португальские мореплаватели в ужасе назвали мысом Бурь, но потом суеверный страх вынудил их окрестить его мысом Доброй Надежды. Чьи только шкиперы ни крестились, когда удавалось дойти и передохнуть в «морской таверне», в «городе на мысе». Голландцы называли его Капстадом, англичане — Кейптауном, русские Капштадтом, на немецкий манер Или попросту Капом.
Русские корабли пошли этим путем в начале позапрошлого века и долгое время, вплоть до открытия Суэцкого канала, у мыса Доброй Надежды проходила постоянная связь запада России с ее востоком.
…В студенческие годы я только начал. Потом — еще немало лет. Ни в какие официальные планы и отчеты в студенческие годы, да и потом, я эту тему не вносил, никакому начальству не докладывал. Историк, говорилось тогда, — «боец идеологического фронта». А тут — ни борьбы, ни разоблачения «идеологических противников», врагов, внешних и внутренних. Так что для меня эта тема была не для отчетов, не для того, чтобы рапортовать кому-то. А просто для души.
Постепенно, без спешки, как-то между делом собирал свидетельства о путешествиях.
Разыскивал старинные книги, по которым когда-то лепились бытующие представления. Особенно — географии. Ведь долгое время считалось, что изучение далеких земель — монополия географов.
Там находишь и на удивление ясные оценки. А порой, и такие, что трудно удержаться от улыбки «Вся Африка наполнена слонами, львами, барсами, верблюдами, обезьянами, змиями, драконами, страусами, казуриями и многими другими лютыми и редкими зверьями, которые не токмо проезжим, но и жителям самим наскучили». Да еще «великие жары и суши». «Ежели вообще о всей Африке рассуждать, то она таких как Европа или Азия не имеет преимуществ. Хотя оные золотом, серебром, драгоценными камнями или другими дорогими вещами ее и не превосходят, однако она такие имеет неспособности, что жители по большей части сокровищ своих так употреблять не могут, как то чинится в других землях».
Такой видел Африку архивариус Академии наук Иван Стафенгаген. «Географию» 1753 года ему «сочинить изволил приказать ясновельможный Гетман и Академии Наук господин президент его сиятельство граф Кирила Григорьевич Разумовский». В его книге язык поры Тредиаковского и Сумарокова. В более ранних — петровских и допетровских времен. Непосредственность, простота выражений, старые слова, изменившие ныне свой прежний смысл Сколько было с тех пор реформ, преобразований в языке! Иной текст трудно понять. Что уж говорить о самих географических названиях! Бывало, трудно установить, о каких местах, да и о каких событиях, именах идет речь. Названия ведь менялись, и не раз. В разных документах — разные, даже когда относятся к одному и тому же времени Сравнивал, сопоставлял, расшифровывал. Но как их давать в книге? В каждом случае — бесконечные примечания, объяснения? На многих страницах будет по полстраницы. Не отпугнет ли это читателей? Я ведь хотел писать не для узкого круга специалистов. И решил: давать пояснения только там, где читателю догадаться уж совсем трудно. В большинстве случаев — из контекста понятно.
Что казалось мне самым важным? Разглядеть, кто же в нашей стране — и почему — увлекался знаниями о дальних странах. Как вымыслы, фантазии сменялись свидетельствами очевидцев. И как эти свидетельства, накапливаясь и постепенно создавая цельный образ, служили удовлетворению любознательности, а затем и практическим целям, организации далеких океанских плаваний.
В этой книге я в меру сил старался собрать русские сведения о Юге Африки с самых ранних, с XVII столетия, до начала Двадцатого.
Книгу эту посвящаю памяти Валентина Александровича Макрушина (1902–1987) — брата моей мамы, моему любимому дяде Вале. По профессии он был редактором. Никогда не занимался Африкой, но, уже пенсионером, помогал мне собирать материал, щедро дарил мне свои мудрые советы, был моим соавтором в первоначальном варианте этой книги — «Облик далекой страны».